— Мик? Ты уже дома? — крикнула Нина. Никто не отозвался. — Джози, это ты? — Она совершенно отчетливо слышала, как кто-то возится с входной дверью.
Нина вышла в коридор и напрягла слух, затаив дыхание. Звуки были громкие и четкие — дверь хорошенько потянули, подергали за ручку. Она прекрасно знает голоса своего дома.
— Мик? — снова окликнула она.
Ни знакомого щелчка дверного замка, ни позвякивания ключей, брошенных на столик в прихожей, ни громогласного: «Я дома!»
— Джози! — шепотом крикнула она наверх. — Ты меня слышишь?
С ее места не было видно маленького окошка во входной двери. Может, это Лора заглядывает внутрь? Лора, впрочем, позвонила бы в дверь или попробовала зайти с черного хода. И вообще, подруга сейчас на работе.
— Ты что, мам? — Наверху нетерпеливо топталась Джози, удивленная странным маминым поведением и ее испуганным видом.
— Оставайся там, — свистящим шепотом приказала Нина. — Иди к себе.
— А зачем тогда звала?! — Весь дом содрогнулся: Джози захлопнула свою дверь.
Снова возня снаружи. Почему бы просто не позвонить? Нина отважилась выглянуть из окна — на крыльце никого, но за углом, кажется, мелькнула тень. Во рту у нее моментально пересохло; трясущимися руками Нина потянулась к мобильному телефону и, сжав зубы, набрала номер. Безопасность Джози превыше всего.
Когда на том конце подняли трубку, у нее свело живот. Сколько она молилась, чтобы ей никогда не пришлось этого делать…
— Полицию, пожалуйста.
Нина сухо изложила детали случившегося, стараясь оставаться спокойной, но всей душой желая поскорее со всем этим покончить. Попросила поторопиться, чтобы до возвращения Мика полицейские успели уехать. На объяснения с мужем ушло бы полжизни, это было выше ее сил. Скорее бы услышать полицейскую сирену, может, ее завывания спугнули бы того, кто рыщет вокруг ее дома. Бог даст, этого будет достаточно. О том, что последует дальше, Нина не имела ни малейшего понятия.
Даунс они покидали в припадке нетерпения и страсти. У Нины кружилась голова от прощального тепла солнца, от вина, которое они пили, но главным образом — от Мика. От пьянящей смеси мужественности и творческого начала. Во время пикника она открыла в себе чувства, о которых даже не подозревала. Там, откуда она явилась, страсть, вызванная любовью, просто не существовала.
Когда они, спотыкаясь, бежали вниз, к дороге, Нина вдруг поняла, что хочет Мика больше всего на свете. Так сильно, как еще ничего не хотела. Желание сидело в ней бутоном, который годами рос, рос, а раскрыться не мог. Мик — решение всех ее проблем, он заполнит пустоту, с ним ее жизнь обретет цель и смысл. Они станут лучшими друзьями, любовниками, когда-нибудь поженятся.
— Ко мне? — спросил Мик, когда они сели в первый же автобус.
Ни он ни она не знали, подходит ли им этот номер и поедет ли прямиком в город. Их это не заботило. Потому что не было нужды входить рука об руку в заваленный трейлер Мика, не было нужды раздеваться, забыв задернуть шторы, и падать с ослабевшими коленями на матрас. Сплести тела, не различая, где чья кожа, не думая о том, где уже были или не были губы, — не важно. И секундное молчание, абсолютное, шаткое, когда два незнакомца становятся одним целым, — не важно. Обоим было куда дороже просто сидеть рядом в автобусе, жадным воображением впитывая будущее, ощущая его покалывание в кончиках пальцев.
Сельские виды сменились предместьем, за окнами побежали городские улицы. Нина без улыбки кивнула:
— К тебе.
Они почти не разговаривали. На какой-то остановке вышли, как во сне пересели на другой автобус, поехали в противоположный конец города. Каждая жилка в Нине дрожала. В молчании они быстро шли к Инглстон-парку, с каждым шагом приближаясь к тому, что рисовалось в воображении. Мик отпер трейлер, их встретили запахи мастерской и неприбранного жилья. Они не заметили, им было не до того. Оба знали, как и что сейчас произойдет.
Нина ушла через три дня. Позвонила на работу и сказалась больной. И кроме этих, почти никаких других слов не было произнесено за время, что они провели вместе. Плакали запотевшие окна, обвивались простыни вокруг тел, сыпались на пол краски и грязные плошки. Они ели консервы прямо из банок, пили джин, воду, чай и вино. Спали и просто лежали в объятиях друг друга. Словно были знакомы целую вечность, словно когда-то уже любили друг друга, и все же каждый их совместный полет в небеса становился чем-то небывалым, исполненным наивности и опыта. Она не могла насытиться, чем дольше они были вместе, тем сильнее она его хотела.
Когда Нина наконец собралась уходить, уверенности, что они еще встретятся, не было.
— До свидания, — торжественно сказал Мик. Он стоял в дверях трейлера с обмотанным вокруг бедер полотенцем. Желание в его глазах говорило, что свидание это не за горами.
— Пока, — откликнулась Нина, опустив голову и не оборачиваясь. Волосы бессильными прядями свисали ей на лицо. После того, что они узнали друг про друга, слова казались лишними.
Нина перекинула сумку через плечо и, шаркая ногами по пыли, зашагала к автобусной остановке. Улыбка не сходила с ее лица, счастье струилось по венам теплым медом. Впервые в жизни ей казалось, что она не убегает, а бежит навстречу.
Заслышав вой приближающейся сирены, Нина разом почувствовала дурноту и облегчение. Она могла поклясться, что кто-то дергал за ручку теперь уже задней двери. А что, если Мик вернется, как раз когда она будет объясняться с полицией? Что, если они приедут за показаниями еще раз? А вдруг арестуют кого-нибудь на крыльце — кого она знает — и Мик увидит? Все это промелькнуло в голове у Нины, пока она, застыв в неудобной позе за дверью, дожидалась, когда наконец можно будет выйти.
Сирена взвыла совсем рядом и резко оборвалась, затем стук в дверь и шквал звонков. В дом рвался не взломщик, а полиция.
— Мам, кто это? Что вообще происходит? — Сверху скатилась Джози.
Нина отодвинула засовы и, заглянув в волнистое стекло окошечка, сняла цепочку.
— Ты в порядке, мам? — Джози заметила бледное мамино лицо и бескровные губы.
— Я разберусь, Джози. Иди к себе, — тихо, но твердо сказала Нина, и Джози по ее тону поняла, что лучше не пререкаться.
Сделав глубокий вдох, Нина открыла дверь.
— Миссис Кеннеди? — обратился к ней полицейский. — От вас поступил сигнал тревоги. В доме кому-нибудь угрожает непосредственная опасность? — Он был официален, действовал согласно инструкции, и Нина сразу почувствовала себя в безопасности, но и тревожно тоже.
— Не знаю, — прошептала она, опустив голову. — Не уверена. Входите. — Адреналин, который держал в напряжении душу и тело, иссяк, стоило полицейским — мужчине и женщине — переступить порог ее дома.
— Я сержант Нейлор, а это констебль Шелли. Насколько я понял, к вам в дом проник злоумышленник. — Оба протиснулись мимо Нины и, присматриваясь к обстановке, прошли в гостиную.
Нина снова закрыла дверь на засов, но сначала бросила взгляд в оба конца улицы. Ни души. Только женщина катит коляску, следом трусит собака.
— По-моему, кто-то пытался к нам влезть. — Нина присоединилась к полицейским в гостиной. — Я боюсь, что кто-то… — Как ни скажи, прозвучит по-идиотски. — Кажется, кто-то хочет мне напакостить. Возможно, даже напасть на меня. — Нине стало нехорошо, и она опустилась на диван.
Констебль присела рядом.
— Сержант Нейлор осмотрится и проверит, все ли в доме в порядке. — Она повернулась к напарнику, тот кивнул, с трудом скрывая недоверие, и, отойдя в сторонку, вызвал по рации участок. Нина разобрала: «Скорее всего, ложная тревога».
— Нет, нет! Вы не понимаете! — Она вскочила и тут же снова села: комната пошла кругом. — Дело в том, что… — Нина вздохнула, взяла себя в руки. — Это долгая история.
На большее ее не хватило.
— Может, чашечку чая? Если вам не по себе, сладкий чай как раз то, что надо. — Шелли с улыбкой ждала ответа.
Нина сидела бледная, с пустыми глазами, блуждая мыслями где-то далеко. Она покачала головой: не нужно ей никакого чая.
— Со мной все в порядке. — Нина изо всех сил старалась оставаться спокойной. — Просто пройдите, пожалуйста, по дому и все проверьте. — Она закрыла лицо руками, но тут же отбросила жалость к себе. — Утром в доме были чужие. Они украли одежду моей дочери.
Полицейские обменялись быстрыми взглядами — наконец-то поверили.
— А где сейчас ваша дочь?
— Я здесь, — раздался голос Джози. — И я не догоняю, как кто-то мог стащить мои шмотки. Я ведь все время была дома. Да ты, мам, сама сунула их в стирку и забыла.
— Вы видели кого-нибудь в доме? Или слышали? — спросила Шелли.
Джози решительно мотнула головой:
— Не-а. Я только папу видела, но он был в мастерской.
— Еще что-нибудь пропало? — Сержант вернул рацию на место.
Джози дернула плечом, глянула на мать.
— Да нет.
Нина на мгновение зажмурилась и выпалила:
— На днях кто-то врезался в мою машину. По-моему, нарочно. — Она запнулась. — Я не собиралась сообщать, но после сегодняшнего…
Шелли повернулась к Джози:
— А не мог кто-то из твоих друзей нашкодить, милая?
Джози хмыкнула, уставилась на мать.
— Почем я знаю. Может быть. Мам, ты чего сочиняешь про машину? Папа сказал, ты въехала в фонарь, когда парковалась.
Полицейские переглянулись.
— Автомобиль поврежден, миссис Кеннеди? — Сержант Нейлор бросил взгляд в окно на сад и мастерскую, подергал ручку стеклянной двери, та не поддалась.
— Да, есть вмятина и краска осталась. Хотите посмотреть? — Нина повела было полицейских к машине, но остановилась, ухватившись за дверной косяк.
— Мам! — бросилась к ней Джози. — Что с тобой?
Констебль Шелли придержала Нину под руку.
— Тихонечко, миссис Кеннеди, тихонечко. На вас лица нет.
— Вот. — Нина ткнула в заднее крыло машины. — Я выезжала от подруги, а немного подальше, на улице, стояла какая-то машина, и водитель просто въехал в меня.
— Вы запомнили номер, цвет, марку машины?
— Да. Темно-зеленая, металлик. Видите след?
А в номере была пятерка и, кажется, семерка и буква «М». Похоже на «ровер» или «ягуар».
— Маловато, миссис Кеннеди, — покачал головой сержант, без особого энтузиазма проведя пальцем по вмятине. — Со своей страховой компанией связались? Почему не вызвали полицию, когда это произошло?
Нина закусила губу.
— Потому что… не захотела.
— Пойдемте-ка в дом, милая. — Констебль Шелли была дружелюбна, спокойна и тактична.
Ей уже приходилось иметь дело с подобными женщинами. Когда вызывают на такие безобидные случаи, хоть дух переведешь. Утро сегодня выдалось кошмарное, зато теперь можно будет заскочить куда-нибудь на пару минут, перекусить, а там уж и в участок.
— Послушайте… — Нина проглотила слезы, — кто-то пытался забраться в дом. Одежду моей дочери украли…
— Нет, все-таки без чашечки чая, как я погляжу, нам не обойтись. — С ласковыми увещеваниями Шелли привела Нину в гостиную, убедила Джози сделать маме чайку, а сама записала подробности. Под конец поинтересовалась: — У вас есть какие-то соображения, кто бы это мог вам досаждать?
— Пожалуй, есть… — К собственному удивлению, Нина ответила не задумываясь.
Констебль Шелли облегченно вздохнула: хоть что-то. Сделав еще несколько пометок, она остановила на Нине выжидающий взгляд.
— Но я не могу вам сказать.
Направлявшаяся к ней с чашкой в руках Джози встала как вкопанная.
— Не тупи, мам! Если знаешь, кто это, ты должна им сказать. — Джози стукнула чашкой об стол. — Странная ты какая-то…
Шелли переводила взгляд с матери на дочь. И как это все понимать? Кто их разберет. Домашние неурядицы, надо думать. Небось разъезд или развод с буйным мужем. Или на сцене появилась замена супругу. Вполне возможно, виноват мамашин бывший, а может, дочка и новенький не ладят. Констебль всякое повидала и уже ничему не удивлялась.
— Не очень-то это хорошо, миссис Кеннеди. Если вам известно, кто вам пакостит, а вы нам не скажете, мы ничего не сможем сделать. — Она внимательно следила за Нининой реакцией.
— Вы не понимаете, не можете понять! Но прошу вас, поверьте, мне нужна ваша помощь. Вы не снимите отпечатки с входной двери?
— Миссис Кеннеди, судя по всему, никакого преступления не было. Признаков взлома нет, а повреждения на вашей машине вполне могли быть вызваны тем, что вы сами врезались во что-то. Вызывать к вам команду криминалистов для снятия отпечатков пальцев я считаю нецелесообразным использованием сил полиции. — Сержант Нейлор убрал блокнот.
Нина скрипнула зубами.
— Джози, позволь мне минутку поговорить с полицейскими наедине.
— Миссис Кеннеди…
— Пожалуйста! — Нина и сама слышала, с каким надрывом звучит ее голос. Ухватившись за спинку дивана, она понизила тон: — Вы должны всерьез воспринимать мои слова.
— Если бы вы сказали, почему кому-то нужно вламываться к вам в дом или угрожать, я смог бы принять решение о необходимости дальнейших действий. А так… На данный момент мы ничего не можем сделать. — Сержант Нейлор сложил руки на груди и покачался с пятки на носок.
Вот чурбан, подумала Нина. Наверняка из тех, кто симпатизирует мужу, отколотившему жену, поскольку считает, что баба сама напросилась.
— Я не могу сказать. — Нина опустила голову. Она хорошо помнила его слова: «Не доверяй никому!» — Простите.
— В таком случае, миссис Кеннеди, поскольку ваша собственность не похищена и все в доме находятся в безопасности… — Нейлор огляделся, ища подтверждение своему заявлению, — а вам непосредственно ничто не угрожает, мы уходим.
У Нины внутри все похолодело. Уходят! Бросают их с Джози одних. В отчаянии она нашарила листок бумаги, ручку и нацарапала свой номер. Протянула констеблю Шелли, не сержанту.
— Если вдруг передумаете и все-таки решите мне помочь, позвоните, — прошептала она умоляюще. — Пожалуйста!
Та медленно кивнула — проблеск сочувствия и женского единства? — и поспешила за своим напарником.
— В случае необходимости вы знаете, где нас искать. — Полицейские стояли на крыльце. — Только сначала убедитесь, что у вас и впрямь есть повод, ладно? — Сержант хохотнул и вышел, констебль Шелли за ним. Напоследок еще раз глянув на Нину, она сунула записку в карман.
Нина заперла дверь. Дом молчал. Она прислонилась к стене, прижалась затылком и ладонями к холодной штукатурке. Никогда ей не было так одиноко в собственном доме.