Сентябрь выдался теплый и ясный. В среду, забрав Милу из сада, Луиза повела детей в парк, полюбоваться аквариумными рыбками, хотя они просились домой. В Булонском лесу они взяли напрокат лодку, и Луиза объяснила Миле, что плавающие на поверхности озера водоросли – на самом деле волосы злой колдуньи, которую утопили и которая мечтает отомстить обидчикам. Даже в конце месяца по-прежнему стояла такая теплынь, что Луиза решила свозить детей в парк аттракционов.
У входа в метро пожилой магрибинец предложил ей помочь спуститься по ступенькам. Она поблагодарила, но отказалась, и покрепче ухватилась за ручки коляски, в которой сидел Адам. Старик не отставал. Он спросил, сколько детям лет. Она хотела сказать, что это не ее дети, но он уже наклонился к ним: «Какие хорошенькие!»
Дети обожали ездить в метро. Стоило Луизе чуть отвернуться, они пускались бегом по платформе, влетали, путаясь в ногах выходящих пассажиров, в вагон, чтобы успеть занять места у окна, и сидели высунув язык и тараща глаза. Отдышавшись, они вскакивали на ноги; Мила хваталась за поручень и изображала, что она машинист и ведет поезд; Адам за ней повторял.
В парке Луиза носилась вместе с детьми. Они хохотали; она баловала их, покупая мороженое и воздушные шарики. Они валялись на ковре из опавших листьев, ярко-желтых и багряных, и она их фотографировала. Мила интересовалась, почему на одних деревьях листва желтеет и золотится, а на других – с виду таких же, растущих рядом или через тропинку, – как будто гниет и из зеленой сразу становится грязно-бурой. Луиза не знала, что ей ответить. «Спросим у мамы, ладно?» – предложила она.
На аттракционах они визжали от страха и восторга. У Луизы кружилась голова; Адам сидел у нее на коленях, и она крепко прижимала его к себе, когда поезд на полной скорости въезжал в туннель или спускался с горки. Один шарик вырвался у них из рук и улетел в небо. «Смотрите, смотрите! Микки превратился в ракету!»
Они уселись на травку перекусить. Мила смеялась над Луизой, которая боялась разгуливающих в паре метров от них павлинов. Луиза взяла с собой старое шерстяное одеяло. Мириам свернула его и засунула под кровать, а няня нашла и выстирала. Там же, на травке, они и заснули, все трое. Когда Луиза проснулась, Адам спал у нее под боком. Она озябла – дети во сне стянули с нее одеяло. Она огляделась, но Милы не увидела. Луиза позвала ее, потом еще раз, погромче. Она уже не кричала, а вопила. На нее начали оборачиваться. «Что случилось, мадам? Вам нужна помощь?» Она не отвечала и только кричала: «Мила! Мила!» Взяв Адама на руки, она побежала вперед. Обежала все аттракционы, заглянула в тир. Слезы застили ей глаза, она неслась не разбирая дороги, одержимая желанием растолкать в стороны посетителей парка, которые вышагивали, крепко держа за руку своих детей. Они вернулись к игрушечной ферме. У Луизы так тряслись губы, что она больше не могла звать Милу. Голова раскалывалась от боли, колени подгибались. Она поняла, что сейчас просто рухнет на землю, не в состоянии пошевелить ни рукой ни ногой, онемев от ужаса.
И тут она заметила девочку в дальнем конце аллеи. Мила сидела на скамейке и уплетала мороженое. Над ней наклонилась какая-то женщина. Луиза бросилась к ребенку. «Мила! Ты что, с ума сошла? Почему ты ушла?» Женщина – на вид ей было лет шестьдесят – приобняла девочку. «Это просто возмутительно! О чем вы только думали? Почему оставили ребенка без присмотра? Я ведь могу спросить у девочки номер телефона ее родителей. Вряд ли они скажут вам спасибо!»
Вдруг Мила вырвалась из рук незнакомки, оттолкнула ее, смерила сердитым взглядом и бросилась в объятья Луизы, которая тут же взяла ее на руки. Она целовала девочку в замерзшую шейку и гладила по головке. Присмотревшись к ее побледневшему личику, Луиза принялась путано просить прощения: «Моя маленькая, мой ангелочек, моя куколка!» Она прижимала ее к груди и не переставая шептала ей ласковые слова.
Старуха, увидев, с каким блаженством ребенок прильнул к груди хрупкой светловолосой женщины, успокоилась. Она уже не знала, что сказать, и просто смотрела на них, с укором покачивая головой. Наверняка она надеялась раздуть эту историю и тем самым развлечься. Если бы няня расшумелась, если бы она набросилась на ребенка с руганью, а то и с кулаками, если бы пришлось звонить родителям ребенка… Тогда ей было бы о чем с ними поговорить! В конце концов незнакомка встала со скамьи и удалилась, бросив на прощание: «Что ж, в следующий раз будьте внимательнее».
Луиза проводила незнакомку взглядом. Та еще пару раз обернулась, и Луиза послала ей вдогонку благодарную улыбку. Когда сутулая фигура скрылась вдали, Луиза еще крепче обняла Милу. Она стиснула ее с такой силой, что та умоляюще пискнула: «Хватит, Луиза, ты меня задушишь!» Девочка попыталась освободиться, забилась в руках няни и начала колотить по ней ногами, но Луиза не ослабила хватку. Приложив губы к самому уху девочки, она спокойным, без тени эмоций голосом прошептала: «Больше никогда от меня не отходи, поняла? Ты ведь не хочешь, чтобы тебя украли? Не хочешь, чтобы тебя забрал злой дядя? В следующий раз он обязательно тебя заберет. Ты будешь плакать и кричать, но никто тебя не услышит. А ты знаешь, что он с тобой сделает? Нет? Так я тебе скажу: он тебя заберет, запрет и оставит у себя, и ты больше никогда не увидишь маму и папу». Луиза хотела опустить девочку на землю, когда ее плечо вдруг пронзила резкая боль. Она вскрикнула и стала отрывать от себя Милу, которая вонзилась в нее зубами и прокусила ей плечо до крови. Детские зубы все глубже впивались в ее плоть, а девочка так и продолжала сидеть у нее на руках, похожая на взбесившегося зверька.
Вечером Луиза ни словом не обмолвилась Мириам ни о побеге Милы, ни о том, что девочка ее укусила. Мила тоже помалкивала, хотя няня ее об этом и не просила. Обе дулись друг на друга. Но общий секрет связал их между собой крепко, как никогда прежде.