И никого вокруг -- на километры.
Все в огородах есть, и никого ж.
Грибов и ягод масса -- кубометры.
А рыб в озерах -- ведрами носи,
И ловятся лещи и караси.
Пойду искать водицу со скотами,
Когда с дежурства будем мы сняты.
В полях цветы. Я упоен цветами
И даже вам вот шлю теперь цветы,
А ягодки -- все мне. И за постами,
Тревогами дорожной маяты,
Всем виденным счастливо ошарашен,
Я духом бодр и даже бесшабашен.
* * *
20 июля 1942
Как я могу и там, и здесь успеть!
Жаль, что несладно жизнь пойдет у сына.
Как и до моего отьезда, впрочем, ведь.
А лелин Свекр -- известная скотина,
Меня он никогда не мог терпеть.
Пусть обо мне она молчит, Ирина.
Пускай молчит! А дело не пойдет -
Пускай к своим родителям пойдет!
* * *
23 июля 1942
Цветы я посылал вам без значенья.
Не к "осени уборочной" сняты
И к вам отправлены без порученья -
А просто так: красивые цветы.
И сорваны они для развлеченья,
И если рву цветы средь суеты,
То значит есть и время, и стремленье,
И неотбитое поползновенье.
Мы, вместе с Сеней, ездим по грибы
И выполняем рекогносцировки
Под музыку далекой "молотьбы",
И рвем цветы с опушек, а не с бровки,
И ловим рыбу -- вам той рыбы бы,
Но вы далеко, в том и остановки.
Ну вот и Сеня говорит сейчас -
Имеем рыбу, не имея вас!
Я Леле, было, написал вначале,
Чтобы она осталась там, где есть,
Да побоялся, чтоб не заскучали.
Когда известка начинает лезть
И плакать -- кирпичи, как бы в печали,
И чей объект становится -- бог весть,
Там оставаться доле не годится:
Как говорится: жиз смерти боится.