55815.fb2
В сиреневый атлас и алый шелк,
Из бархата я туфельки ей сшила.
А голосок ее все не умолк,
Она смеялась рядом и гулила,
Я вскидывала к ней глаза, и вот
В улыбке склабился дочуркин рот.
Опять поймите -- тлен ее не трогал,
Хотя в печи огонь всю ночь горел.
Ее задумчиво ребенок трогал
И личико подолгу ей смотрел,
И этот взгляд меня, признаюсь, трогал,
И я взяла сказала: Ай, пострел,
Что так глядишь ты -- видно что заметил... -
Он на меня взглянул и не ответил.
Уж видно так -- решил не отвечать
Чтоб не сугубить материнской боли.
Да, видимо, письмо пора кончать -
Не знаю дале, что писать Вам боле
Чтоб жалобами вас не отягчать, -
У Вас ведь и свои найдутся боли, -
Так что Вам даст невесткино нытье!
Увы, Иринушка, дитя мое!
Земля пусть будет пухом, память вечной
Иринушке моей -- она на Вас
Была похожа: тот же нежный млечный
Блеск кожного покрова, то же глаз
Небесных выраженье, бесконечной
Разлука с ней мне предстоит сейчас,
Но как-нибудь уж вытерплю, конечно.
Простите, же меня простосердешно
За то, что так бесхитростно печаль
Мою открыла Вам и утомила.
Вам не рожавшей, думаю, едва ль
Представится, как я себя томила
Отчаяньем, Вам будет меня жаль.
А мне самой-то так все это мило,
Что еле-еле продержусь до тьмы.
Не омрачайтесь же! Целуем. Мы.
* * *
23 декабря 1941
Вы получили ль верх моих терзаний?
Вы правы насчет Павла -- от него
Мне не дождаться страстных излияний,
Да я не ожидаю ничего.
Его ж я знаю. И моих познаний
Как раз достаточно мне для того
Чтоб не сердиться. Но и умиленья
Былого нет. Привет и поздравленья.
* * *