Но Ватца наконец-то подошла.
Когда не в силах волочить нога гирь,
Внезапно вот тебе и отдых -- лагерь.
Максимова здесь знают. "А, да, да.
Он пограничник, он седой, высокий.
Два дня назад он приезжал сюда.
Они уходят. Нынче же. Вот тока
Не застаете вы его. Беда!
Они снимаются". Струей жестокой
Мне слезы брызнули из глаз. Вот на!
Но я его увижу. Я должна!
"Мы ожидаем паровоз с ремонта.
Когда прибудет -- заберет вас он".
За что же, думаю, ты осужден-то,
Участливый мой мальчик? Осужден
На 3, 5 года так же глупо, с понта
И за компанию -- вот весь резон.
Он -- бывший командир, в сраженьях ранен,
А ныне к тачке приписной крестьянин.
Как жаден интерес к большой земле!
Выспрашивают, слушают пристрастно.
А кипяток и сахар на столе.
Звонят по телефону и участно
Интересуются в своем угле
Насчет Максимова, и ежечасно -
По части паровоза. Суть вещей
Давно уж в прошлом. В памяти моей -
Над лесом солнце и роса в низине,
И зэковая насыпь полотна.
Мы стоя мчим на Ватцу на дрезине.
Свиданье кончено. Муж и жена
Должны расстаться. Навсегда отныне.
Я слишком скоро с ним разлучена.
Лимит на встречу. Нежности по норме.
А вот и Ватца. Вещи на платформе.
С платформы на платформу побросать
Задача двух минут. Дрезина, трогай!
Ты не забудь меня поцеловать...
Она пошла. А ты седой и строгой
Уносишься. Не смей так исчезать!
И слезы душат день еще дорогой.
Разлука -- в этом слове сколько мук -
Такой, казалось бы, ничтожный звук!
Вот в тот-то миг, когда он пропадает
За поворотом с поднятой рукой,
Тоска ему на сердце упадает
И мрак в глаза. И сердце мне рукой
Холодной одиночество сжимает,
И там, где я нечаянно рукой