И опускали на башку весло -
Он же уплы! Напрасно постарались -
Ему двунадесять тогда сполнялись -
А выплыл -- ноги судоргой свело.
Бия же, возвещаша: Будь сердитым! -
Он же не ста. Отправили в огонь -
Из сотни одного -- прямым транзитом.
Он им смеяся! Собирал в ладонь
Цветочки-лютики под их бегонь.
Зле веселися во поле открытом.
Ему стреляху во поле открытом -
И кто -- свои же горемыки -- кто ж!
Ну, он тут возмь -- стрелявшего уложь -
А тот начальником бе в землю врытым!
Его к стене -- указом нарочитым.
Он им смеяся! Что тут делать все ж -
Помиловали -- что с него возмешь -
Убьют -- ведь фронт! -- А он все не убит им!
И все смеяся! Лыбяся незло!
Его в машину -- и в разведку к немцу -
И так и сдали в лапы иноземцу.
А он и им смеяся! Разбрало!
Его в один из лагерей-подземцу
Немецкое начальство упекло.
А наше следственно перепекло
Через Москву в теплушке под забралом
Глубокой ночью с шухером немалым
В какое-то далекое село,
Где зло хилячество уран брало
Для бонбы с взрывпотенциалом шалым.
Он радовася! Улыбася впалым
Беззубым ртом! Дразнися: Повезло!
Его терзали, он же им смеяся!
-- Я, -- говорит, -- не потону в воде,
Ни пулей не умру -- сгорю нигде!
Землицею согнусь -- так потешася! -
Сбылось пророчество, когоежде
Мать сердцем некогда воссокрушася.
* * *
Мать, сердцем же вельми воссокрушася,
Не знала, как ей быть: за горизонт
Махнуть что ли, где пламенеет фронт,
Где стены рушатся, в труху крошася.
Где, клектом резвой техники глашася,
Бегут, принявши внутрь опрокидонт,
И, словно векселя, идут в дисконт
Творцы викторий, пылью порошася.
Да, решено, что б мать там ни ждало,
Что б там ей ни грозило, ей и сыну, -