Так революцья длится не Бог весть,
И то, что было трепетным и кровным,
Становится уставным и чиновным.
И революцья ревностно блюдет
Канон от нечиновных революций...
А Тетушка туда и не идет!
Ей дела нет до виз, благополлюций.
Она остаток жизни проведет
В благословенном поиске созвучий -
Чтобы прейти. Не так, как воск в свече, -
Но как вода в прозрачнейшем ключе.
БЕДНАЯ ТВАРЬ
Кто выдумал тебя? Кто источил?
Кто дал такую силу бедной твари?
Звучать томительнее страдивари
Кто твой хребет и ноги научил? -
Сказав так, из объятий исключил
Ее он и подумал: снова в паре! -
И вякнула она: А ты в ударе!
Смешно ты это, право, умочил! -
-- Да я тебя не кину! -- Уж не кинешь,
Покудова еще тебе дышу,
А коли кинешь, то куда и двинешь?
Я камышинку в позвонках ношу:
Ко мне уж языком, гортанью хлынешь, -
Исторгнешь душу -- или песню вынешь! -
Исторгнешь душу ей и песню вынешь
Бывало -- вот ведь что. Ведь какова?
Хотя -- ведь это что? Слова... слова...
В словах не тот эффект, а вот как вдвинешь!
Опять в глазах у ней простор и синь -
ишь! -
И в волосах засохшая трава,
В душе стоят озера, дерева, -
Короче говоря, не баба -- Синеж.
-- Давай-ка поспиваем, ревунок! -
Поет -- и голосок сбивает с ног:
В нем скрежеток, как если примус чинишь.
Зато гортань Жидкова -- что алмаз,
А Стешеньки -- сребро среди желяз, -
Так ей и обречен, куда ни кинешь.
Тому и обречен, куда ни кинешь,
Что, с ней скитаясь, века не избыть, -
Петь песни по дворам, тому и быть,
И сдохнуть с милой, с ней -- единый финиш.
Поди на родине, не на чужбине ж
Падешь. А ей равно -- запеть, завыть,
Цивилизованность в себе забыть,
Сермяжность бабью воскресить, все нынеш.