А поручается кому прополка:
-- Не забывай Отца -- Он вечный свет! -
В смущенье бормочу: Зачем же... нет... -
Что ж окает-то так -- ведь не хохолка.
И Тетушка уходит тихомолко -
Проходит комнату и в мир окна
Встревает, туфелька едва слышна,
Еще в луче -- стрекозка или пчелка -
Сверкнула шпилька или же заколка,
И у него в уме: его ль вина -
Еще немного и уйдет она,
И стану плакать жутким воем волка. -
Вот руку подняла над черемшой,
Вот, улыбнувшись, руку опустила -
И снова подняла -- перекрестила!
Что вздумалось -- ведь он уже большой.
Подумал: Тетушка меня простила
За то, что часто зарастал паршой.
Не буду больше зарастать паршой -
Мне ни к чему: здоровья заждались мы,
И вот уж не зачухаемся в жизь мы, -
Да всякой суетой, да томошой.
Пойду к отцу -- он у меня старшой.
Сначала перечту отцовы письма,
А там дойду до сути афоризма,
Что в небольшом дому большой покой.
Но денусь-то куда с моей нуждой
По Тетушке -- с неловкою любовью
Моею к ней, с тоской по ней -- большой
И столь миниатюрной -- с яркой кровью,
Что кинула меня, не дрогнув бровью,
Прочь отошла, не сокрушась душой.
* * *
Не сокрушайтесь же и вы душой,
Колико отойду от вас -- и скоро!
Мой нищий дух -- да будет вам подпора
В удушливой среде -- для вас чужой.
Да не заплеснеет металл ваш ржой,
Да не прилепится к подошвам сора
Ни роскоши, ни славы, ни позора -
Ни праздной мысли, ни тщеты чужой,
Когда же мы поделимся межой,
Да не восплещет вам тоска отравы -
Идите дале пахотной обжой.
Не стройте Церкви у моей канавы -
И, облаченный перстию и в травы,
Не буду больше зарастать паршой.
Мои друзья, вам -- свет, а мне -- покой.
Но знати хощь, дружище Феофиле,