Ползком отыскивая колею -
Мог ли провидеть я судьбу мою
Такою? Вот вопрос. Ответ: едва ли:
Ведь именно тогда нам подавали
Совсем с иным напитком сулею.
То было время чудной фьоритуры -
Напомню: нас ввели за солею
В алтарь и показали все фигуры:
Святых и ангелов, и судию -
Так начался расцвет литературы
Бунтарски смелой, но вполне в струю.
Тотчас, почуяв южную струю,
Произросли и смоквы, и каркасы,
Забывшие колючку и фугасы
И не увидевшив ячею.
Настало время див из айс-ревю,
И юность побежала на баркасы,
Запенив кальвадосы и левкасы,
И в смоквах зачирикала: Фью-фью.
В журналах записалось о растрате
Каких-то средств, о странном ходе дел
В эпоху, когда был еще у дел
Тот, кто теперь не возбуждал симпатий
И с кем тотчас пролег водораздел,
Как с ложным братом в пролетариате.
К усопшим братьям в пролетариате
Не следовало б нам охладевать!
Но в остальном -- на всем была печать
Высоких дум, особенно в печати.
Полезли дореформенные яти,
Гонимые из книг лет сорок пять, -
На рифмах что-нибудь "сопя -- дай пять",
Отысканных в цветаевском халате.
Как и сулил каркасовый прогресс,
Под звуки спортдворцовой исполати
Полез и первый ящер на полати,
Нелепый, но двужильный, ростом с ГЭС,
И птеродактиль припорхал с небес -
Ведь не летать же впрямь -- в аэростате!
И впрямь -- ни слова об азростате!
Зато отличные слова: рекорд,
Стриптиз, секвойя, МАЗ, аэропорт -
Глаз будоражат, как киста в простате,
И будят мысль -- ах, только б не отстати,
С экранов что ни девушка -- то черт,
С любимых нами уст: аванс, аборт -
Все взрыто, пересмотрены все стати.
Так нашим Сэлинджерам на краю
Во ржи, должно быть мнилась, либо снилась