Отнюдь не дивой в эту толчею,
Сказав: Друзья, я вами утомилась,
Довольно ползать в угольном раю! -
-- Где? -- В вами не оплаченном раю! -
И ледниковым холодком пахнула,
И лиственную мишуру свернула,
И смоквам спела: Баюшки-баю.
Тут вправе вы сказать: Постой, мусью,
Литература мол -- не черт из стула,
Мол хмарь литературу и не гнула,
Напротив -- сыграно почти вничью.
Имеются и пирровы победы,
О них свидетельствуют интервью,
Загранпоездки, матчиши, обеды. -
Вы правы. Ведь обедаю, жую
Еще мой хлеб, исчисливший все беды,
На лодке у Мальстрема на краю.
О, лодка у Мальстрема на краю -
Одна метафора -- ну что ж, согласен,
Мальстрем покамест тих и безопасен,
И я мой хлеб, действительно, жую.
Однако, нас ввели за солею
И убедили, что порыв прекрасен
Стать доминантой, он один всечасен,
А в остальном мы гоним шемаю.
Что все печали об усопшем брате,
Все выходы в гражданственность и за
Гражданственность, все вздохи о набате, -
Простите, это только пыль в глаза,
Чтоб, в счет того бубнового туза,
Не дрогнув мускулом, стоять в закате.
Литература обществ в предзакате
Прекрасна -- мы заслуживаем той,
Но будем веселить свой глаз тюфтой,
Дабы не показать, что мы на скате.
Мы не мостим литературной гати,
Отнюдь, но с инфантильной простотой,
Рассчитанной, а вовсе не святой,
Глядим бурлючно, барыней на вате.
И нам поэзия -- ни в зуб ногой!
Поэзия в самой себе есть дело,
И ей же ей -- ей вовсе мало дела
До тех, кто пишет в месяц час-другой,
Кто мечется по стройкам обалдело
Иль мчится за белугой с острогой.
Стило не равенствует с острогой,
И пишущий в просодии поэтом
Является не более при этом,
Чем камешек возвышенной лузгой.