Вас повлечет на Миллерову дачу,
Молю Вас побродить тут наудачу.
Помыслите тогда: у этих вод,
Платя по чекам без надежд на сдачу,
Я ставил в позитуру мой живот.
Плевать им, Тетушка, на мой живот,
А у меня один, другого нету:
Нарочно спросите мою планету -
Взойдет она еще раз? -- ну так вот.
Но и остаться жить среди зевот,
Настраивать в безлюдье кастаньету
Назло врагам, на ужас кабинету -
Мне надоело, кажется, до рвот.
И если все-таки меня не рвет,
То оттого, что рвать меня ведь нечем,
Зато в висках новогородским вечем
Стучит, ну а в глазах... в глазах плывет -
Вот так мы их успехом обеспечим:
Дерет, а впрочем -- может, заживет.
Но, Тетушка, когда вдруг заживет -
А я, ну что ж, а я того хотел бы -
Ах, как тотчас бы соколом взлетел бы,
Вы знаете, жизнь все-таки зовет.
Пускай опять ломают нам хребет,
А я, как встарь, над рифмами потел бы
И сталкивал бы в светлой пустоте лбы,
И к ижицам прикладывал бы лед.
На тишь да гладь я бы навел им штрабы:
Пускай кряхтят, да сносят, как хотят -
Люблю щелчками поощрять генштабы.
Как думаете -- ведь они кряхтят?
Уж как-нибудь, должно быть, отомстят,
Да только я плевал на ихи крабы.
Все Духи Тяжести, известно, -- крабы,
А у Н.Н. ее Д.Т. -- злодей,
Он краб от мира, так сказать, идей,
Но в нем есть также что-то и от бабы.
Он слушает кифары и ребабы
И в ямбе тут же выделит спондей,
Но, сколько ты в молитве ни радей, -
Не увлажнишь пустое око жабы.
И нет томленью моему ослабы,
Поскольку алиби ведь нет руке,
Пойду к подземной, все-таки, реке.
Прощайте, бузины и баобабы,
И, Тетушка, Вы в чудном далеке
О днях моих не сокрушались абы...
Я шел продуэлировать с ним, дабы
Сквитаться с ненавистным мне Д.Т.,