Но я совсем недолго так викжелю
И, вдруг поворотясь лицом к тоннелю,
Иду в объятья тяжести земной.
Взамен привычной тяжести земной,
Меня снедает как бы увлеченье
Исследовать, не быстро ли теченье,
Вдруг вертикальной вставшее стеной.
Река теперь сияет предо мной
Кромешной тьмой холодного верченья,
Исполнена зловещего значенья
С ее неизмеримой глубиной.
Как если сну откажут в позолоте
Иль ты поймешь, что дикий сон есть явь,
Что исплывешь его лишь камнем вплавь,
Когда на гимнастерочном камлоте
Встает вдруг дыбом шерсть, почуя навь,
Из бездны рвущуюся к легкой плоти, -
Так я просил немного легкой плоти,
Но не у той, кто дважды бытия
Мне не подарит, -- я забыл ея
В тот миг равно, как о воздухофлоте,
Но самый воздух в судоржном заглоте
Спел Ваше имя, Тетушка моя,
Чтоб Ваших юбок легкие края
Подделали маршрут в автопилоте.
Так, рея, словно утка на болоте,
Лбом наперед -- цилиндром метров двух
В диаметре, я улькал, что есть дух,
Зерном, освобожденным в обмолоте,
Отчаявшись, что снова выйду сух:
Тут Блок и Ницше были бы в комплоте.
Но Блок и Ницше не были в комплоте
Со мной тогда, да и теперь едва ль,
В тот час бы самое Владимир Даль
Не подал мне обложки в позолоте.
Молитесь, Тетушка, о полиглоте! -
Вот все, что я успел подумать вдаль, -
И Вам меня внезапно стало жаль,
И Вы... Вы вспомнили о санкюлоте.
И как причиной объяснить иной,
Что у стены плывущего оникса
Я медлил, как испуганная никса.
И дрогнул и пошел, пошел в иной
Конец, прочь от разгневанного Стикса,
Чтоб взятым быть небесной глубиной.
Быть взятым вдруг небесной глубиной,
Когда я было счел себя умершим!
Подобно птицам, крылья распростершим,
Из хладной смерти возвратиться в зной! -