Аукаться хватало дела им, -
Я малый холмик нагребла над ним.
И плакала, и плакала, и выли
Со мною волки над родным моим,
Над ним, на безымянной той могиле.
Мы, как и судьбы, обрекли могиле
Все остальное в нас, мой милый брат.
При жизни ты сносил попреков град, -
Зачем в утробе мы с тобой не сгили?
Зачем все те ж сосцы и нас вспоили,
Что и отца -- теперь отец нам брат,
И то, что ты пошел на братнин град,
Не хорошо, хотя любовь и в силе.
Не всех отпугивает злобный цык, -
Есть все и те, что чувствуют превратно.
Возьми меня к себе, мне здесь отвратно.
Здесь волчий вой, но чаще сытый рыг, -
И если не верна тебе я братно -
То пусть прилипнет к горлу мой язык.
Но пусть прилипнет к горлу мой язык,
Когда тебя не обзову я: шлюха! -
Сказал герой, подняв меня за ухо, -
Я не заметила, как он возник.
А рядом тут как тут его двойник,
И по виску мне зазвенела плюха,
Лишившая меня почти что слуха,
Но в общем-то тот и другой поник.
-- И что за ветер нам принес паскуду, -
Сказал тот, что постарше и брюнет. -
Как пред властями нам держать ответ? -
-- Отвертится, не будет девке худу, -
Сказал блондин, и я сказала: Нет!
Зачем мне отпираться? Я не буду. -
Когда тебя я вспоминать не буду
С признательностью, дивная судьба?
Два честных гражданина (два раба)
Меня влекли под псовью улюлюду.
Встречь мигом расступавшемуся люду,
О стену не пытающему лба,
Боящемуся каждого столба,
На коем сушат медную посуду.
И к дяде втащена за воротник,
Сознаться я тотчас не поленилась,
Что мной оплакан бедный Полиник.
Стояла молча и не повинилась,
И эта твердость дядей оценилась
На весь мой вес, ведь не его род ник.
Тебя, веселья моего родник,
День яркий, оставляю ради ночи.