Которого нам так вот и всучили?
Тобой ли, чудище, нам источили
Плевы в ушах, высоких струн игрец,
Забавных несуразностей творец, -
И так меня на месте уличили.
И так невыносим был сей афронт
С тем, что теперь так ловко раскусили,
Тому, кого зазря превозносили,
Так дружелюбно покивал мне зонт,
Что я, смутясь, ушел за горизонт
Окна, такого выдержать не в силе.
И кто такое выдержать был в силе?
Ведь это пострашнее, чем Зевес,
В кругу своих -- явившийся с небес,
Раздет, разгневан, на гнедой кобыле.
Вообще-то женщины давно забыли
Ко мне дорогу: их не путал бес,
А может, стали обходиться без, -
Я не в накладе: слава Богу, были.
Ах, женщины, за ними глаз да глаз,
А мне и за самим -- и сам не промах, -
Тут туче быть -- при молниях и громах, -
Того и жди, что молнии из глаз -
И все ж Лаисы, Фрины, ахни гром их,
Суть пламя, согревающее глаз.
Суть пламя, согревающее глаз,
В осанке воплощенные законы, -
Я верю, не убудет у иконы
В молитвенном сиянье чьих-то глаз.
Но отчего, скажи, тебе далась
Печальная улыбка Антигоны,
Когда б среди какой-нибудь агоны
У ног Сократа девушка нашлась.
Ты думаешь, возможно двух зараз
Вместить одновременно -- две заразы?
Дать к телу доступ, не деля на разы?
И ты воображаешь -- китоврас -
Иль сокрушаю насмерть без отразы,
Моим силеньим ликом без прикрас?
Моим силеньим ликом без прикрас
Я мог бы сердце разыграть, как атом,
Став удивительным подводным скатом,
Стрекающим коснувшуюся раз.
Но дело в том, что скат-то сам погряз
В своем всеведенье, став самокатом,
И если наделит кого раскатом,
То и немедля получает стряс.
Мои поползновенья не благи ли? -
Непознанная истина, а к ней