Невинная, кто мог избавить вас?
Жар головой овладевал тотчас,
Пусть головой, владеющей умами,
Умы же в страхе разбегались сами.
Но, затаясь иль в панике мечась,
Петляя мыслями или следами,
Не отдаляли смерть мы и на час.
Не отдаляли смерть мы и на час,
Но тем скорее приближали много,
Чтоб, корчась в темном пламени стоного,
Кончину звать, смирясь и огорчась.
Законы кинули нас, отлучась,
И все, что было вычурно иль строго,
Близ Бога стало лишно иль убого -
И мерло в соучастии, сучась.
Упали нравы, цены подскочили, -
Всяк, не желая черпать грязь лицом,
Хамил и бражничал перед концом.
Забыто было все, чему учили;
С кифарой под полой, в ноздре с кольцом,
Бежали те, кому нас поручили.
Бежали те, кому нас поручили:
Одни под землю, те на небеса, -
И было все то Божия роса,
Чем мы в глаза нестужие мочили.
Не стану отрицать, что нас лечили
Работники -- на найм и за фикса, -
Но жала их -- уж не стрела, коса,
Заразой же их -- будто проперчили.
Равно все те, кто от стерва вкусили,
Хоть зверь, хоть птица, будь то волк иль вран, -
Все в муках издыхали, как от ран,
И паки тлю заразы разносили
Для четырех открытых взгляду стран -
Равно для рыб все сказанное в силе.
Равно для рыб все сказанное в силе,
Тлетворный дух, идущий изо рта,
Не оставлял ни древа, ни куста,
С которых бы листы не обносили.
Покойников во двор не выносили,
Однажды смерти зайдена черта, -
И часто помертвевшие уста
Жевали то, что съесть живой не в силе.
С небес открылся неширокий слаз,
И праведные сонмы оземлились
И с беженцами заплелись и слились.
Встречь шли за скалолазом скалолаз,
Живые хлебом с мертвыми делились.
Из тех, что видел, что не видел глаз.