И начиняет вишней медный таз.
Она высокороста, узкокостна,
Подчеркнуто, мучительно умна,
Лицо печально и великопостно.
-- Да что же вы стоите у окна,
Зайдите в дом -- ведь это же несносно! -
Воскликнет, деланно возмущена.
И слышит их ответ почти что хором:
"У нас билеты в "Колизей"!"(иль "Форум").
И все стоят, пока оград ажур
Не растворится в летней ночи робкой,
Покамест не затеплим абажур
Над мраморной клеенкой с книжной стопкой,
И радио ежевечерний жур
Не подарит "Фиалкой" иль "Холопкой"...
-- Зайдите же в светлицу со двора!
-- Нет, нет, увольте, нам совсем пора!
О вечер! -- Время музыки и чтений.
"Айвенго", "Тома Сойера", Дюма,
Когда струятся в дом цветки растений
И даже трепетная ночи тьма
Полна для сердца милых привидений.
И вскрикнешь вдруг -- как бы сойдешь с ума,
Но только лишь от бури происшествий!
Вот сладостнейшее из сумасшествий!
Не спать, но постепенно усыплять
Рассудок, удаляясь от тревоги,
Вечерней сказкой скуку дня заклять,
Чтоб радостным и сильным быть, как боги,
Воображенья сторожей растлять,
Чтоб стать свободным, как оно, в итоге,
Чтоб пальцами блаженства нас настиг
Таинственной удачи высший миг.
Не удивительно ль, что сопряженье
Нейтральных звуков, дремлющих в строке,
Такое пиршество воображенья?
Ну не с богами ли накоротке
Становимся мы в медленном круженье
На знаками протравленном листке?
Каким очарованьем воплотится
Как бы очам и человек и птица!
И наяву услышишь гам лесной,
И запах трав над полом растечется,
И сложишь голову в ковыль степной,
Где Игорь с половчанами сечется,
Или воскреснешь с братией лесной,
О коей в мыслях сам король печется,
Иль в душном мире каменных громад
Услышишь вдруг вербены аромат.