Я, правда, брал, как ты запомнишь, Зимний,
Но то в сравнение не приведу.
И я протестовал, но понял: им не
До шуток вовсе. "Поимей в виду, -
Сказали мне, -- уж мы тебя осудим,
Мы тут с тобой валандаться не будем!"
И тут же для острастки стали бить,
И так зашли побои и глумленье,
Что я не вынес этого, как быть,
И подписал свое сам обвиненье.
А им того бы только и добыть.
"У нас, -- сказали, -- нет другого мненья,
Как то, что ты изменник. Так-то брат!"
Тут я сказал, что я не виноват
И на суде им поломаю перья.
"Попробуй, -- говорят, -- а мы тебя,
Чтоб ты пытал побольше к нам доверья,
Покамест вновь помелем в отрубя".
И как смололи! Только ведь теперь я
На свежем воздухе пришел в себя.
Изменнику мне выходила вышка,
А отрекусь -- забьют и тоже крышка.
Вот так семь месяцев я жил и ждал,
Что каждый час меня поставят к стенке,
Но суд меня внезапу оправдал:
Измена-то не вынесла оценки.
Тут я впервые в жизни зарыдал
И рухнул о земь -- подвели коленки.
Ко мне теперь применена статья
193-17-а.
Теперь я получаюсь не предатель,
А как бы это попросту сказать,
Недоноситель что ль, иль наплеватель,
Не смогший контру в узел завязать,
Халатный относитель, обыватель -
Обидно, право, а кому сказать!
Кому пожаловаться! И что толка!
Ну вот. Твой незадачливый Николка.
* * *
Пришли мне сальца в виде хоть корейки
Или другой какой свиной клочок,
Да кубики из мяса иль курейки,
Халвы да сахарцу, лук, чесночок.
Да не видала ль где ты телогрейки
И старых (не в Никольском ли?) брючок.
Пока что без калош все ходят всюду,
Но коль пришлешь их -- возражать не буду.
Необходимы: полотенец -- два,
Носков -- четыре пары, две -- портянок.