Когда об этом услышал папа Климент, каковой уже видел эту вазу раньше, но она не была ему показана как моей руки, он пришел в превеликое удовольствие, и надавал мне много похвал, и говорил на людях, что превесьма меня любит; так что монсиньор Саламанка очень раскаивался, что учинил мне эти свои стращания; и чтобы замирить меня, послал мне с тем же самым живописцем сказать, что хочет заказать мне много больших работ, на что я сказал, что охотно их выполню, но хочу за них плату раньше, чем их начну. Также и эти слова дошли до ушей папы Климента, каковые подвигли его на великий смех. При этом присутствовал кардинал Чибо,[58] каковому папа и рассказал всю распрю, какая у меня вышла с этим епископом; затем он обратился к одному из своих приближенных и велел ему, чтобы он постоянно давал мне работу для дворца. Сказанный кардинал Чибо послал за мной и, после многих приятных разговоров, заказал мне большую вазу, больше той, что была у Саламанки; также и кардинал Корнаро[59] и многие другие из этих кардиналов, особенно Ридольфи[60] и Сальвиати;[61] ото всех у меня были заказы, так что я зарабатывал очень хорошо. Мадонна Порция, вышесказанная, сказала мне, что я должен открыть мастерскую, которая была бы совсем моей; и я так и сделал и не переставал работать на эту достойную благородную даму, каковая мне давала превеликий заработок, и я, пожалуй, благодаря именно ей показал свету, что я чего-нибудь да стою. Я завел большую дружбу с синьором Габбриелло Чезерино, каковой был гонфалоньером Рима; для этого синьора я исполнил много работ. Одну, среди прочих, примечательную: это была большая золотая медаль, чтобы носить на шляпе; на медали этой была изваяна Леда со своим лебедем,[62] и, будучи весьма удовлетворен моими трудами, он сказал, что велит ее оценить, чтобы заплатить мне за нее справедливую цену. И так как медаль была сделана с большим умением, то эти цеховые оценщики оценили ее много выше, нежели он воображал; так медаль осталась у меня в руках, и я ничего не получил за свои труды. С этой медалью приключился такой же случай, как и с вазой Саламанки. Но чтобы эти дела не отнимали у меня места для рассказа о делах большей важности, я коснусь их вкратце.
Кардинал Чибо — Инноченцио Чибо Маласпина, архиепископ Генуи, богатый прелат, покровитель литературы и искусств.
Кардинал Корнаро — Марко Корнаро, епископ падуанский и верронский, с 1492 г. кардинал.
Ридольфи — Никколо Ридольфи, флорентиец, кардинал, обладатель богатейшей коллекции книг и произведений искусств.
Сальвиати — Джованни Сальвиати (ум. в 1553 г.), сын упоминаемого в гл. 6, кн. 1 Якопо Сальвиати, племянник папы Льва X (как и Чибо и Ридольфи), кардинал с 1517 г. Неоднократно выполнял при папском дворе сложные дипломатические поручения. Челлини часто жалуется на него в автобиографии, так как Сальвиати не всегда бывал снисходителен к его своевольному нраву.
… на медали этой была изваяна Леда со своим лебедем… — Дальнейшая судьба этой работы неясна. Плон и некоторые другие исследователи Челлини склонны отождествлять «Леду» с венской реставрированной античной камеей. Однако это предположение остается спорным.XXVI