— Это безрассудок.
Платов отвечает:
— Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.
А англичане, видя между государя такую перемолвку, сейчас подвели
его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной руки
Мортимерово ружье2, а из другой пистолю.
— Вот,— говорят,— какая у нас производительность,— и подают
ружье.
Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что
у него такие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и
говорят:
— Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства — ее наш
адмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии3 из-за пояса вы-дернул.
Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может.
Взахался ужасно.
— Ах, ах, ах,— говорит,— как это так... как это даже можно так
тонко сделать! — И к Платову по-русски оборачивается и говорит: —
Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы этим
весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благо-родным бы сделал.
А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои
большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок
ковырять. Повернул раз, повернул два—замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская
надпись: «Иван Москвин во граде Туле».
' Д в а н а д е с я т ь я з ы к — двенадцать языков, то есть нашествие наполеоновской
армии, состоявшей не только из французов.
2 М о р т и м е р о в о р у ж ь е — ружье, сделанное английским оружейником Г . В . Мо-ртимером (жил в конце XVIII в.).
3 К а н д е л а б р и я — Калабри я (Италия) , по созвучию с канделябром — большим
подсвечником.
11
Англичане удивляются и друг дружку поталкивают:
— Ох-де, мы маху дали!
А государь Платову грустно говорит:
— Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.
Сели опять в ту же двухсестную карету и поехали, и государь
в этот день на бале был, а Платов еще больший стакан кислярки
выдушил и спал крепким казачьим сном.
Было ему и радостно, что он англичан оконфузил, а тульского мастера на точку вида поставил, но было и досадно: зачем государь под такой
случай англичан сожалел!
«Через что это государь огорчился?—думал Платов,— совсем того
не понимаю»,— и в таком рассуждении он два раза вставал, крестился
и водку пил, пока насильно на себя крепкий сон навел.
А англичане же в это самое время тоже не спали, потому что и
им завертело. Пока государь на бале веселился, они ему такое новое
удивление подстроили, что у Платова всю фантазию отняли.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот
ему и говорит:
— Пусть сейчас заложат двухсестную карету, и поедем в новые