Пилот удивленно взглянул на меня:
- Откуда вы знаете это пожелание? Оно в ходу только у летчиков.
- Знаю по той простой причине, что повторяю его своему мужу уже почти четверть века.
- Не скажете, кому именно?
Я указала на Александра Ивановича, и глаза у парня радостно засветились:
- Спасибо вам огромное! Ваше пожелание я буду помнить всегда. Передайте, пожалуйста, товарищу Покрышкину горячий привет от нас, молодых летчиков. Мы учимся у него и восхищаемся им!..
Перед отлетом в Киев пошла купить гостинцев детям. Возвращаюсь в гостиницу, слышу в номере смех, шум. С кем это мой муж резвится? Вхожу, передо мной картина: артисты Д. Гнатюк и А. Мокренко на коленях с распростертыми руками перед Александром Ивановичем!
- Вот, Мария, полюбуйся! Просят взять с собой на самолет. Говорят, срочно нужно быть в Киеве. Как считаешь?
- Наверное, надо помочь.
- Добро. Только с одним условием: всю дорогу петь!
- Согласны. Петь будем по очереди! - раздался бас сидевшего в кресле Андрея Кикотя.
Думаю, этот веселый перелет Москва - Киев помнят все его участники.
В августе 1968 года муж получил новое, еще более высокое назначение. Нам опять предстояло перебираться в Москву. Перед отъездом, как это и положено, Александр Иванович представил первому секретарю ЦК КПСС Петру Ефимовичу Шелесту своего преемника и прилетевшего с ним из Москвы главкома войск ПВО.
Петр Ефимович, обратясь к главкому, сказал:
- Это хорошо, что вы даете нам командующего - дважды Героя Советского Союза, Но такого командующего, как Покрышкин, к нам вряд ли еще назначат. Большое спасибо тебе, Александр Иванович, за честную службу и от меня лично, и от всей Украины.
Такой была партийная опенка десятилетнего периода службы мужа в Киеве.
В главном штабе ПВО
Около четырех лет службы Покрышкина заместителем главкома ПВО страны были до предела заполнены командировками. В этом плане примечательным было уже одно наше возвращение в Москву. Временно, пока дадут квартиру, мы решили пожить на даче за городом. Вечером приехали с аэродрома, выгрузились. А уже утром, оставив меня с детьми сидеть на ящиках и чемоданах, наш отец на три недели улетел в командировку.
Ровно на полгода мы застряли на даче к великой радости нашего пятого "члена семьи" - ирландского сеттера "сплошь голубых кровей". Его прислали нам незадолго до переезда в Москву из Ленинграда на Ту-104, в маленькой корзиночке. Вся собака тогда состояла из ушей и хвостика с мизинец величиной. Попробовали пустить это беспрерывно пищавшее и что-то требовавшее существо на пол, оно тут же расползлось всеми четырьмя лапами в разные стороны и никак не могло собраться опять в одно целое.
Сеттера мы приобрели по рекомендации художника Ю. Н. Ятченко в подарок ко дню рождения Александра Ивановича. Однако "подарок" с появлением на свет задержался. А когда, наконец, прибыл к нам в своей корзиночке, юбиляр оказался в командировке, в Чехословакии. Поездка была неудачной, и глава семьи вернулся домой не в лучшем настроении.
Встретив мужа в прихожей, я незаметно подала знак детям - собаку пока убрать, а папу накормить, памятуя известную французскую поговорку, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Это правило оказалось верным и для данного конкретного случая.
Ужин и привычная домашняя обстановка подействовали на нашего папочку. Он уже спокойно взял с полки какую-то книгу и устроился в своем любимом кресле. Момент наступил! Дети передают мне щенка, я сажаю его на плечо мужа и... пес тут же присасывается к его уху!
- Это еще что такое?
- Как что? - говорю я. - Ты только посмотри, какая прелесть!
Животных Александр Иванович очень любил, и они отвечали ему взаимностью. Так и в этот раз совсем еще глупый и беспомощный щенок с первой же минуты и на всю жизнь определил для себя "кто есть кто". И больше никогда не отходил от своего любимого хозяина.
В сопроводительной записке ленинградцы умоляли нас не дать щенку красе и гордости своей породы - какого-нибудь банального имени.
- Лучше бы они вместо просьбы само имя прислали! - воскликнула после целого вечера мучительных и безуспешных поисков клички Светлана.
На следующий день я отправила детей в охотничий клуб. Оттуда они принесли длиннющий перечень собачьих имен. Кого тут только не было! Гобои и Тромбоны, Лорды и Леди, Никки и Чарли... Словом, нам не подходило, Тогда мы обратились к художественной литературе. У Толстого - гончие: Ругай, Карай и прочие, у Чехова - Каштанка, у Тургенева - Муму, у Куприна в "Гамбринусе"... Принялись за зарубежных классиков. В книге Сеттона Томпсона нашли чудный рассказ о щенке по кличке Чинк и уже совсем решились назвать так своего друга человека, как раздался глас нашего папеньки:
- Отставить и, как говорят в Одессе, слушать сюда!
Мы с ребятами бежим к нему. За нами ковыляет на дрожащих лапах все еще безымянный щенок.
- Говори же быстрее, что ты придумал?
- Помните Чингачгука у Фенимора Купера?
- Конечно.
- Как звали его сына - гордость и надежду могикан?
- Ункас!
- Правильно. Вот и будет наш ушастик вождем рыжих сеттеров.
Действительно, потомство Ункаса со временем стало довольно многочисленным: 86 детей, а внуков - не сосчитать!
Как же этот пес любил Александра Ивановича! Конечно, он жаловал своим вниманием всех членов семьи, но по-настоящему признавал только своего дорогого хозяина и был предан ему беззаветно.
В шутку я не раз говорила Александру Ивановичу, что по Ункасу мы могли безошибочно выбирать себе друзей. Он удивительно верно разбирался в людях. Иным оказывал высший знак внимания - клал голову на колени пришедшего. На других лишь взглянув, со вздохом отходил в сторону и ни за что не приближался, как бы его не звали. За все двенадцать лет, что он прожил с нами, он не допустил ни одной бестактности.
Если я принималась за уборку квартиры, Ункас без единого напоминания находил себе такое место, где явно не мешал мне. И сколько бы времени ни продолжалась уборка, терпеливо дожидался ее конца. Любил наблюдать, когда мы собирались в гости. Ложился на пол и внимательно смотрел за нами. Если надевали то, что он уже видел, - продолжал лежать. Но стоило появиться в какой-то обнове, он тут же подходил, тщательно ее оглядывал, обнюхивал и, если вещь ему нравилась, одобрительно лизнув ее, смотрел в глаза: мол, хорошо, все нормально.
Однажды в мое отсутствие (я была в Трускавце) к нам приехал Николай Леонтьевич Трофимов, Герой Советского Союза, любимый ученик и последователь Александра Ивановича. Мне много раз доводилось слышать от мужа о его несравненном хладнокровии и расчетливом мужестве в бою.
Судя по рассказам мужа, на фронте всякое бывало. Иной раз по радио раздавался взволнованный крик кого-нибудь из молодых летчиков: "Справа (или слева) мессы!" "Мессершмитты" слева (или справа)!" Ни количества вражеских самолетов, ни их высоты, ни направления полета. Услышав в наушниках такой вопль, пилот невольно теряет уверенность в себе. Если же гитлеровцев замечал Трофимов, по радио раздавался спокойный, четкий и исчерпывающий доклад, будто Николай Леонтьевич не летел на смертельную схватку с врагом, а прогуливался по весенней лужайке.
Жена Трофимова, Вера Васильевна, тоже была фронтовичкой. Прошла всю войну в танковом корпусе, а затем армии Михаила Ефимовича Катукова. Эти замечательные, скромные и кристально чистые люди не раз бывали у нас.
Николай Леонтьевич однажды привез мне в подарок огромную коробку конфет и положил ее на телефонный столик в прихожей.
Мужчины сидели на кухне, когда услышали, как в прихожей что-то упало на пол, а через несколько секунд в дверях появился Ункас, держа в зубах за ленту коробку конфет. Подошел к Николаю Леонтьевичу и положил коробку ему на колени: привез, мол, угощай!..
Наш близкий друг Борис Андреевич Бабочкин утверждал:
- Человек, не любящий детей и животных, - плохой человек.
Если исходить из этого определения, то Александра Ивановича следует отнести к очень хорошим людям. Он обожал и детей, и животных. Но думается, этого мало, чтобы с достаточной достоверностью судить о личности человека. Я приводила немало примеров, раскрывающих те или иные стороны характера мужа: его моральную чистоту, честность, принципиальность, готовность прийти на помощь другому, даже незнакомому человеку. О его профессиональных качествах военного, наверное, убедительнее слов свидетельствуют заслуженные им награды.
Приведу еще два случая, в какой-то мере дополняющих его духовный портрет. Первый из них произошел в Новосибирске, куда Александр Иванович, будучи в то время заместителем главкома Войск ПВО страны, заехал повидать свою многочисленную родню.