Я с Крейгом Макдермоттом у «Гарри» на Ганновер. Он курит сигару, пьет «Столичную» с мартини, спрашивает меня, как носят накладные карманы. Я пью то же самое и отвечаю ему. Мы ждем Гарольда Карниса, только во вторник вернувшегося из Лондона, а он опаздывает на полчаса. Я нервничаю от нетерпения, а когда говорю Макдермотту, что надо было пригласить Тодда или, по крайней мере, Хэмлина, у которых наверняка есть кокаин, он, пожав плечами, замечает, что, вероятно, мы сможем найти Карниса в «Дельмонико». Но в «Дельмонико» мы Карниса не находим и к восьми часам отправляемся в «Смит и Волленски», где один из нас заказал столик. Макдермотт в шестипуговичном двубортном шерстяном костюме от Cerruti 1881, клетчатой хлопчатобумажной рубашке от Louis, Boston и шелковом галстуке от Dunhill. На мне шестипуговичный двубортный шерстяной костюм от Ermenegildo Zegna, полосатая хлопчатобумажная рубашка от Luciano Barbera, шелковый галстук от Armani, замшевые туфли от Ralph Lauren, носки от E.G.Smith. Тема утреннего «Шоу Патти Винтерс» была «Мужчины, изнасилованные женщинами». Закинувшись валиумом, я сижу за столиком, пью красное вино и равнодушно думаю о том, что мой двоюродный брат, который учится в вашингтонском колледже Сен-Албан, недавно изнасиловал девушку, откусив ей мочки ушей. Я испытываю нездоровое удовольствие оттого, что не заказал жареный картофель, и вспоминаю, как мы вдвоем с двоюродным братом вместе катались верхом, играли в теннис, – все это вертится в моем воспаленном мозгу, но Макдермотт прогоняет эти мысли: когда приносят еду, он замечает, что я не заказал жареный картофель.
– Ты что? В «Смит и Волленски» просто нельзя не заказать жареный картофель, – нудит он.
Избегая его взгляда, я дотрагиваюсь до сигары, лежащей в кармане моего пиджака.
– Господи, Бэйтмен, ты просто спятил. Слишком долго работаешь в Pierce & Pierce, – бормочет он. – Ну как это – без жареного, блядь, картофеля.
Я молчу. Как я могу сказать Макдермотту, что сейчас в моей жизни настал бессвязный период и что я замечаю, что стены выкрашены ярким, почти болезненно-белым, а в флуоресцентном свете они, кажется, пульсируют и отсвечивают. Откуда-то Фрэнк Синатра поет «Witchcraft». Я смотрю на стены, слушаю слова, неожиданно чувствуя жажду, но наш официант принимает заказ у громадного стола, за которым сидят исключительно японские бизнесмены, а за столиком позади них сидит то ли Джордж Маккоуэн, то ли Тейлор Престон, он одет во что-то от Polo, он подозрительно глядит на меня, Макдермотт с идиотским выражением на лице по-прежнему пялится на мой стейк, один из японских бизнесменов держит абак, другой пытается произнести слово «терияки», третий шевелит губами, потом подпевает песне, все за столиком смеются, он издает странные, но довольно знакомые звуки, строго покачивает головой, размахивает палочками, подражая Синатре. Его рот открыт, и из него вырываются искаженные слова песни: «…that sry comehitle stale… that clazy witchclaft…»