Даян окончательно подал в отставку в 1964 году и занялся работой в рыболовецкой фирме и написанием «Дневника Синайской кампании», опубликованного в 1965 году. Почти с жестокой откровенностью он проанализировал не только успехи, но и ошибки, стоившие человеческих жизней. Голда Меир в связи с выходом в свет этой книги заявила, что Даян «льет по каплям яд на раны родителей, потерявших детей».
В том же году, когда в МАПАЙ разразился кризис, а Бен-Гурион и несколько его сторонников организовали отдельную партийную фракцию РАФИ. Даян не торопился определить свою позицию. Лишь после многих колебаний, почти в последний момент он присоединился к «старику» и был избран в Кнессет.
Даян оставался в стороне от большой политики до начала «Шестидневной войны» в июне 1967 года, когда он драматическим образом оказался в центре событий. Что же произошло? В мае того же года Египет и Сирия заключили военный союз, угрожая «сбросить евреев в море». Больше того, с благословения СССР президент Насер закрыл Тиранский пролив и сосредоточил свои войска на Синайском полуострове. Это был акт необъяввленной войны. Почти сразу же Даян превратился в глазах общественного мнения страны, в том числе своих бывших коллег по фракции МАПАЙ, в символ решимости и силы, противостоявшей колебаниям и нерешительности Леви Эшкола и его правительства.
Обратившись к Эшколу, Даян получил разрешение ознакомиться с оперативными планами генерального штаба и посетить ряд воинских частей. Его появление в подразделениях вызвало энтузиазм солдат, многие из которых служили под его командованием в период Синайской войны. После проведения инспекции он выразил несогласие с мнением Бен-Гуриона о том, что Израиль «прозевал» время и упустил подходящий момент, и поэтому у него нет иного выбора, кроме как примириться с блокадой пролива и терпеливо ждать благоприятной международной ситуации для войны против Египта.
Между тем, среди израильской общественности все более усиливались требования передать Даяну портфель министра обороны, который находился в руках премьер-министра. Эшкол предложил ему быть своим военным советником или заместителем. Даян отказался, потребовав назначения на пост министра обороны или командующего южным фронтом.
В конце концов Эшкол уступил требованиям общественности. Он включил Даяна в качестве министра обороны в многопартийное «правительство национального единства». Это произошло за четыре дня до начала военных действий.
После его включения в состав правительства период колебаний кончился, образовалось четкое большинство сторонников решительных действий. Эшколу и Даяну были даны полномочия установить час начала наступления. Новый министр обороны немедленно взял ситуацию под личный контроль и произвел последние изменения в планах операции.
То, что произошло между понедельником 5-го июня и субботой 11-го июня 1967 года, вошло в мировую историю. Шесть дней израильская армия удерживала фронт по периметру, протянувшемуся вдоль Суэцкого канала, Суэцкого пролива, залива Акаба, долины реки Иордан и Голанскими высотами.
Даян активно участвовал в осуществлении боевых операций. Его фотографии в джипе в песках Синая обошли газеты всего мира. Характерно, что, будучи к тому времени давно лицом штатским, он появлялся на фронтах исключительно в военной форме. В ней он запечатлен и на известной фотографии входящим 7-го июня вместе с начальником генерального штаба Ицхаком Рабином в Старую часть Иерусалима.
В связи с быстрой победой, одержанной в «Шестидневной войне», разгорелся спор о том, какова заслуга в этом Даяна. Были такие, как Голда Меир, которые считали, что он «пришел на готовое» и что израильская победа «была бы не менее быстрой и сокрушительной и без его участия». Другие заявляли, что Даян «в самом деле не причастен к обеспечению высокой боеготовности израильской армии, но его «ястребиный» дух привел ее в действие».
Изменения, которые Даян внес в оперативные планы накануне войны, имели, по мнению экспертов, в неменьшей степени политическое значение, чем военное. Он перенес упор с оккупации территорий и захвата важных стратегических пунктов на преследование и уничтожение как можно большего числа египетских военных частей и подразделений.
Даян не был воодушевлен идеей размещения израильских войск вдоль Суэцкого канала. Он считал, что «русские и египтяне не смогут долго терпеть такое положение и примут меры, чтобы заставить отступить израильские войска». Он выдвинул проект раздела (хотя бы временного) Синайского полуострова. Египет должен был получить западную часть Синая, что обеспечило бы египтянам контроль над каналом и нефтяными промыслами. В руках Израиля сохранился бы контроль над Шарм аш-Шейхом, обеспечивавший свободу судоходства в Эйлатском заливе. Позднее этот проект получил развитие в плане «частичного урегулирования» Даяна.
Забегая вперед, скажу, что страх перед советским вмешательством с целью оказания поддержки Египту преследовал Даяна с июня 1967 года до того времени, когда египетский президент Анвар Садат удалил советских военных советников летом 1972 года. В директивах, данных израильским летчикам после «Шестидневной войны», приказывалось по возможности избегать столкновений с советскими самолетами и ни в коем случае не наносить ущерба базам и сооружениям, обслуживавшим советские подразделения в Египте.
По окончании военных действий Даян заявил, что в Иерусалиме ждут телефонного звонка от арабских лидеров, чтобы начать мирные переговоры. «Телефонного звонка» пришлось ждать долго… А тем временем нужно было управлять взятыми территориями — Синайским полуостровом, сектором Газа, Западным берегом реки Иордан и Голанскими высотами, где проживало свыше миллиона арабов.
Даян как министр обороны играл важную роль в управлении этими территориями. Его действия во многом определили дальнейшую ситуацию в них. Он разработал структуру военной администрации, стремясь сделать израильское управление настолько мягким и ненавязчивым, насколько это возможно. Он собрал «мухтаров» (старост арабских населенных пунктов) и сказал им: «Мы не просим вас полюбить нас. Мы хотим, чтобы вы позаботились о своих согражданах и сотрудничали с нами в восстановлении их нормальной жизни. Следует больше бояться израильской армии, когда сотрудничаешь с террористами, чем террористов, когда отказываешься помогать им».
Надо признать, что после 1967 года израильская политика на оккупированных территориях была весьма успешной. С одной стороны, Даян разработал сложную систему активных и пассивных мер безопасности, включая подрыв домов арабов, помогавших палестинским террористам. С другой, он разрешил жителям захваченных земель не только свободно передвигаться по всей территории Израиля, но и ввел политику «открытых мостов» между Западным берегом реки Иордан и Иорданией, а при ее посредстве — и с арабскими странами.
Местные законы и органы управления сохранились, не претерпев изменений. Экономическая жизнь процветала, вкладывались средства в планы развития, существовала свобода слова. Об успехе политики Даяна свидетельствовало и пресечение деятельности террористов в Иудее и Самарии, их ликвидация в полосе Газы, широкое участие арабов в выборах в местные органы власти на Западном берегу реки Иордан.
Одно из направлений политики Даяна состояло в том, чтобы использовать десятки тысяч рабочих с оккупированных территорий в сельском хозяйстве и промышленности Израиля. По его мнению, главное достоинство этой политики — предоставление евреям и арабам возможности вместе жить и работать.
После того, как Голда Меир в 1969 году возглавила правительство, Даян остался на своем посту. Постепенно между ними установились нормальные отношения, и появилось взаимное уважение на основе общей позиции «ястребов».
Вскоре Даян понял, что «телефонного звонка» от арабов в ближайшее время не последует. Поэтому он быстро перестроился и стал настаивать на том, что ожидание призрачного мира без проведения политики «свершившихся фактов» ничего Израилю не даст. Такими фактами должны были стать еврейские поселения на оккупированных территориях. Выступая в 1971 году перед выпускниками офицерских курсов, Даян сказал, что Израиль должен рассматривать себя в качестве «хозяина территорий, планирующего и реализующего все, что поддается осуществлению, не мечтая понапрасну о достижении мира, который, может быть, еще очень далек».
В конце 1972 года усилилось впечатление, что Даян на волне популярности намерен со всей энергией включиться в борьбу за кресло премьер-министра. Но вскоре позиции министра обороны были поколеблены. Здесь уместно напомнить, что в 1969–1970 годах президент Египта Насер предпринял попытку неудачных военных действий в зоне Суэцкого канала. В последующие три года в политической и военной жизни Израиля ситуация «ни войны, ни мира» стала определяющей. Она была взорвана массированным египетско-сирийским наступлением 6 октября 1973 года.
Война «Судного дня» («Йом-Киппур») нанесла по репутации Даяна тяжелый удар. Министр обороны совершил грубый просчет, не веря, что египетская армия способна предпринять серьезные военные действия против Израиля. В результате он стал одним из центральных объектов критики за упущения и неудачи израильской армии на начальном этапе войны. Правда, комиссия Аграната, расследовавшая причины неудач, сняла с Даяна обвинение в личной ответственности за это. Однако в состав правительства, сформированного Ицхаком Рабином в 1974 году после отставки Голды Меир, он не был включен.
В правительство он вернулся при весьма неожиданных обстоятельствах. После победы на выборах в 1977 году блока правых партий «Ликуд» Менахем Бегин, занявший кресло премьер-министра, предложил Даяну портфель министра иностранных дел. Тот принял предложение. Вместе с Бегином он сыграл решающую роль в переговорах, приведших к достижению мира между Израилем и Египтом. В 1980 году он вышел из правительства из-за разногласий по палестинской проблеме.
По свидетельству знавших Даяна людей, — это был «одинокий волк», который ни с кем не делился своими мыслями и переживаниями. То ли потому, что не был способен на это, то ли потому, что не ощущал в этом потребности. В одном из интервью, до которого он однажды снизошел, генерал так сказал о себе: «Я не презираю людей. Они просто нагоняют на меня скуку. Нет такого человека на Земле, в обществе которого я был бы заинтересован, если только у меня нет чего-либо конкретного сказать ему».
Он был абсолютным индивидуалистом, которому было трудно установить близкие отношения с другим человеком. О разладе в супружеской жизни Даяна было известно задолго до того, как он развелся с женой. Его дочь Яэль рассказала, что однажды он заявил, что если бы пришлось начать жизнь сначала, то он не стал бы создавать семью.
С первой женой Рут Даян прожил 36 лет и ушел от нее лишь после того, как встретил Рахель. Да и то не сразу. Она была женой преуспевающего иерусалимского адвоката, и ее роман с Даяном продолжался более двадцати лет. По его словам, он нашел в Рахели то, что искал — материнское начало и рабскую преданность. Именно ей, а не детям, он оставил наследство в несколько миллионов долларов.
Яэль и его младший сын Аси спокойно отнеслись к решению отца. Первенец же Даяна Уди, написал книгу, порочащую память генерала.
Увлечение археологией — раскопками в поле с последующей тщательной квалификацией глиняных черепков в павильоне, построенном во двое его дома, способствовало уединению. «Это время, когда я размышляю…» — говорил он.
Даяна мало трогало, что говорили и писали о его частной, не слишком добродетельной жизни, о его политических взглядах, о его манере водить автомобиль, о его не совсем чистых методах коллекционирования археологических находок, относительно законности присвоения которых поднимались вопросы в прессе и Кнессете. Единственно, где он был чувствителен к малейшей критике, — это в военной области.
Когда на заседании правительства обсуждались вопросы, не слишком его интересовавшие, Даян обычно читал газету. Дискуссии интересовали его постольку, поскольку имели отношение к его деятельности. «Я верю в решения, а не в единодушие, — заявил генерал в интервью французскому еженедельнику «Экспресс». — Единодушие — это отвлеченное понятие, не приводящее ни к какому практическому решению».
Еда для него была лишь физической потребностью, а не источником удовольствия. Бифштекс и зеленый салат были самой лучшей трапезой. На его письменном столе в министерстве обороны всегда стояла большая ваза, наполненная виноградом, апельсинами и другими фруктами, в зависимости от сезона.
Одет он всегда был с «тщательной небрежностью» — брюки и рубашка цвета хаки. Иногда на нем можно было увидеть белую сорочку.
Моше Даяна не стало, когда ему исполнилось 66 лет. Государственный секретарь США Генри Киссинджер в те дни написал: «Война была призванием Даяна, мир — его стремлением». Действительно, войны помогали ему добиваться тепла, любви и признания, которых ему так не хватало в детстве…
«Библия — это портативное отечество еврея»,
- писал Генрих Гейне. В наш век, век национального возрождения еврейского народа на его древней родине, «портативное отечество», завершив двухтысячелетний круг скитаний, вернулось на землю, на которой оно было рождено и с которой оно неразрывно связано. На этой земле древний язык Книги Книг, бывший на чужбине языком сакральной истории и молитв, вновь стал живым языком повседневного общения и творимой культуры; на этой земле стена, отделявшая на чужбине древнюю историю народа от действительности, перестала существовать и библейское повествование стало осязаемой реальностью, материализованной в самой жизни.
Тот, кто проходит сегодня по земле Израиля с Библией в руках, остро ощущает связь библейских рассказов с этой землей, связь, ясно видимую в географических названиях, в открывающихся взору ландшафтах, в памятниках древности, встречающихся на каждом шагу. Исход из Египта, завоевание и заселение Ханаана, войны с окружающими враждебными народами, борьба за национальную независимость — все это приобретает новую актуальность и заново переживается еврейским народом. Тот, кто живет на этой древней земле сегодня, не может не ощущать себя прямым наследником библейских событий, а тот, кто обладает еще и творческим воображением, — их непосредственным участником постольку, поскольку история себя повторяет.
Именно этим чувством постоянной причастности к древней истории народа, к его возрожденной жизни на этой земле было проникнуто мироощущение Моше Даяна, запечатлевшего этот духовно-психологический феномен в своей увлекательной книге «Жить с Библией».
Уроженец «матери киббуцов» — Дгании, выросший в первом кооперативном сельскохозяйственном поселении (мошаве) — Нахалале, Моше Даян (1915–1981) с детства узнал интимную связь с землей страны, каждый уголок которой он досконально изучил. Даян был свидетелем возвращения народа к земле и борьбы, которую народ вел за эту землю, отвоевывая ее у болот и пустынь и защищая ее от врагов. На его глазах малярийные болота Изреэльской долины превращались в цветущие поля, обрабатываемые руками еврейских крестьян.
Чтобы защищать эту землю, в 1929 году, в четырнадцатилетнем возрасте, Моше Даян вступил в Хагану и участвовал в ее боевых операциях, был арестован английскими властями, а после освобождения стал одним из первых командиров Палмаха. Участвуя во время Второй мировой войны в разведывательных операциях в вишистской Сирии, Даян в результате ранения потерял глаз. В период Войны за Независимость он уже занимал ряд командных постов в только что созданной Армии Обороны Израиля. В 1953–1958 годах он был начальником Генерального штаба и командовал израильскими войсками в Синайской кампании (1956).
В 1959 году Даян становится членом израильского парламента, Кнесета, и министром сельского хозяйства. В 1967 его назначают министром обороны в правительстве национального единства, сформированном ввиду угрозы арабского нападения, а в ходе Шестидневной войны ему было поручено оперативное управление боевыми операциями. Пост министра обороны Даян занимал вплоть до 1974 года, когда правительство Голды Меир вышло в отставку после Войны Судного дня. В 1977 году, будучи членом Кнесета от партии Авода, он принял предложение Менахема Бегина занять в коалиционном правительстве (во главе с Ликкудом) пост министра иностранных дел, что позволило ему принять активное участие в ведении мирных переговоров с Египтом, закончившихся подписанием мирного соглашения. В 1980 году Даян вышел в отставку, а в 1981 встал во главе созданного по его инициативе списка «Телем» в Кнесете.
Биография Даяна отражает его кипучий темперамент, боевую отвагу, независимость суждений, политический прагматизм, зачастую заставлявшие его не считаться со сложившейся на израильской политической арене расстановкой сил. Эти черты превратили Даяна в одного из тех государственных и военных деятелей Израиля, что вызывают к себе далеко не единодушное отношение.
Даян — герой Шестидневной войны, личность, овеянная ореолом бесстрашия и олицетворяющая для всего мира героическую борьбу Государства Израиль за свое существование. Но Даян — и министр обороны в период Войны Судного дня, которая хотя и закончилась решающей победой Израиля, застигла страну врасплох. Каковы бы ни были разногласия относительно оценки роли Даяна в истории Израиля, нет сомнения, что он был одним из лидеров, принадлежавших к первому поколению уроженцев страны. Это люди, которые сами творили историю и для которых древнее прошлое, настоящее и будущее еврейского народа нераздельно связаны. Именно эта историческая связь, преломленная сквозь личность и жизненные впечатления автора, придает книге «Жить с Библией» неповторимую уникальность, благодаря которой предлагаемая читателю книга становится интереснейшим чтением.
Сыны Израиля были изгнаны из своей страны, но страна не была изгнана из их сердец. Земли, в которых они жили с тех пор, были для них чужбиной: их родиной оставалась Земля Израиля. Иордан и Кишон были их реками, Шарон и Изреэль — их долинами, Тавор и Кармел — их горами, и городами их праотцев были Иерусалим, Хеврон, Бет-Эль и Шомрон.
В 1937 году, когда Палестина была подмандатной территорией Великобритании, английское правительство выступило с планом раздела страны и создания в ее пределах двух государств: еврейского и арабского. Согласно этому плану в состав еврейского государства должны были войти Галилея, Изреэльская и соседние с ней долины и прибрежная низменность. Остальная территория библейского Израиля, даже Иерусалим и Хеврон, оказались бы за его пределами.
Этот британский план вызвал горячие споры в еврейской общине, и я с напряженным вниманием следил за дискуссией между нашими руководителями. Давид Бен-Гурион поддерживал план. Берл Кацнельсон, напротив, настаивал на его отклонении. Он утверждал, что народ Израиля не может довольствоваться только теми частями страны, которые он заселил к тому времени. Еще не умерли его вековые национальные чаяния, история его продолжается, и он не должен отказываться от надежды вернуться на родину и заселить все ее области. Поэтому нельзя было допустить раздела страны.
Мои симпатии были на стороне Берла Кацнельсона. Особенный отклик в моем сердце нашли его слова о любви к родине: «В чем сущность нашей любви к родине? Быть может, это физическая связь с землей, по которой мы ходили с дней нашего детства? Или радость, которую мы испытываем при виде чудесных цветов? Или воздух, которым мы дышим? Ландшафт, с которым мы сроднились?
Незабываемые закаты? Нет и нет. Наш патриотизм вырос из Книги Библии, всем сердцем срослись мы с ее стихами, с историческими именами. Мы любили абстрактную родину, мы вобрали ее в наши души и не расставались с нею во всех своих скитаниях. Этот абстрактный патриотизм превратился в могучую движущую силу».
Но для меня, уроженца Страны, любовь к родине не была абстракцией. Для меня не было названий более реальных, чем лилия Шарона или гора Кармел. Первая была благоуханным цветком, а вторая — горой, тропы которой я исходил. И все же мне было мало того Израиля, который я мог видеть и осязать. Я хотел узнать и Израиль древности; Израиль вечной Книги и библейских героев я тоже хотел сделать осязаемым. Духовным взором я видел не только тот Кишон, что мирно струил свои воды по полям Нахалала и Кфар-Иехошуа, но и библейский поток Кишон, уносящий воинство Сисры.
Мои родители, прибывшие из диаспоры, пытались сделать неосязаемый Израиль священных книг своей физической родиной. Я, напротив, пытался придать моей реальной и осязаемой родине новое духовно-историческое измерение, ощутить дыхание того прошлого, которое лежало погребенным под заброшенными руинами и курганами, и воскресить Израиль времен патриархов, судей и царей.