- Шибай! - заорал во всю глотку Бур, бешено вращая налитыми кровью глазами. - Где Шибай? Ищите! Он не мог далеко уйти!
Мне хватило пары секунд определить, что никто на меня нападать больше не будет. Просто некому. Поле схватки усеяно буграми лежащих в разных позах тел, кто-то из них шевелится, кто-то стонет, но большинство лежит неподвижно. Одинец склонился над Жилой и помогает тому перевернуться на спину. Завид с качающейся окровавленной головой, сидя на земле, баюкает правую руку, прижимает к груди как мать младенца. Противно несет парной, свежевыпущенной кровью, человеческими испражнениями. Давясь приступом тошноты, с мечом в руке я проковылял за валун забрызганный красным, точно на него махнули малярной кистью и обнаружил, что толстощекого усача и след простыл. Затем взгляд мой упал на почерневший от времени нос древней на вид лодки, торчащий из осоки и почти сразу я услышал тихие ритмичные всплески. Путаясь в траве, я вступил кончиками сапог в воду.
Лодка Тихаря уступала в размерах той, на которой прибыл сам Шибай с Ковильдом и Браном. Выбор в пользу более легкого и маневренного корыта был более чем очевидным. Шибай успел отгрести метров на пятнадцать и продолжал налегать на весла всей своей тушей, умело совершая длинные, мощные гребки. Причем хитрец направил лодку не к центру озера, а принял вдоль кромки берега, ледоколом ломясь сквозь поле кувшинок и кучками торчащих из воды стеблей куги.
- Бур! Невул! - громко выкрикнул я в сторону леса. - Давайте сюда! Шибай уходит!
Тяжело дыша мимо меня с перекошенным лицом протопал Бур, постепенно ускоряясь. Я отпрянул, когда Сашка чуть на зацепил меня плечом при разбеге. Он где-то подобрал копье и как метатель на олимпиаде с резким выкриком швырнул снаряд в удаляющуюся цель. Копье на излете пронзило безобидную пластину кувшинки в трех метрах впереди и чуть правее лодочного носа и кануло на дно.
- Перелет! - отрапортовал Рок безо всякого сожаления и потер лапы в поисках чего бы еще кинуть.
- Живьем! - обернувшись грозно рявкнул Бур, продолжая мчаться по берегу.
Сашка пожал плечами и прекратил поиски поражающего элемента.
- Живьем, так живьем.
Заслышав наши вопли, Шибай смекнул, что свалить по-тихому не получилось и резко повернул плавсредство прочь от берега, скалясь и раздувая покрасневшие от натуги щеки, он чаще замахал веслами, оставляя на воде кипящие круги.
Одинец одним махом запрыгнул во вторую лодку и с деревянным стуком начал разбирать весла. К нему подбежал Невул с намерением присоединиться к дружку и кинуться в погоню. Я его притормозил.
- Ты его отсюда достать сможешь?
Невул посмотрел на меня с таким видом, будто мой вопрос оскорбил его на всю оставшуюся жизнь. Отработанными движениями снял с плеча лук, выдернул из висящего на поясе круглого берестяного футляра стрелу, оглядел придирчиво, засунул обратно и вынул другую.
- Просто пугни, чтобы он в портки навалил и остановился, - напутствовал я.
Долговязый стрелок, моргнул, молча сделал пять шагов вдоль воды, принял нужную позу и стал медленно и неотвратимо натягивать лук. Пятка стрелы с серым оперением оттянула трещащую тетиву и остановилась возле самого уха. Блеснули на солнце острые грани узкого наконечника. На секунду прищурившись, Невул рывком отдернул пальцы, раздался сухой щелчок. Тетива еще не перестала рассерженно гудеть, как спущенная ею стрела вонзилась в черенок весла на пять сантиметров ниже сжимающей его руки Шибая. У меня челюсть отпала. Вот так выстрел! Наш Невул действительно снайпер каких поискать.
Грести Шибай перестал. Так же как и все на берегу он таращился на стрелу в опущенном весле. Не знаю как насчет навалить в штаны, но выстрелом Шибай был явно впечатлен.
- Поворачивай назад, Шибай! - повелительно прокричал Бур. - Все одно - догоним! Или следующая стрела войдет тебе в глотку! Поворачивай!
В голосе Бура звенело нетерпение грозы, выжидающей последние секунды прежде чем разразиться. На каждом своем слове он производил призывные взмахи окровавленным мечом. Шибай шевельнул погруженными в воду веслами и нехотя начал разворачивал лодку под прицелом натянутого лука.
- Нехило вы тут наваляли, - Сашкин взор был устремлен на разбросанные повсюду тела. - А этому, гляди, полбашки кто-то срубил. Интересно чем? Топором?
Я искоса посмотрел на заинтригованного Рока.
- Мечом.
- Да? - воскликнул Сашка, кладя руку на свой меч на поясе. - Отличный удар! У меня получился чуть похуже, как считаешь? Но тоже неплохой.
Сашка, похоже, испытывал неподдельное удовольствие оттого, что сумел срубить человеку голову с плеч. Было видно как ему хочется снова пустить в ход меч. Он вообще быстро загорается новыми идеями, а уж если какое дело пришлось Року по душе, ни за что не бросит, покуда не доделает или не станет в этом деле лучшим. По крайней мере в двух сферах жизнедеятельности Сашка Рокотов серьезно меня превосходил: в искусстве игры на бильярде и мастерстве разбивать пустые бутылки о свой железный лоб.
Я криво ухмыльнулся.
- Таким же неплохим ударом Сковильд едва не укоротил и меня.
- Это которого я рубанул?
- Нет, другой.
- Надо думать ты его пристрелил?
- Пять раз. Так что волыны у нас больше нет, братан. Патронов не подвезли.
- Как и сигарет, - горестно вздохнул Рок.
Мой взгляд упал на сидящего возле трупа Сковильда Жилу, разорвавшего на боку бурую от крови рубаху, чтобы поглядеть насколько серьезна его рана. Не обнаружив, по всей видимости, ничего страшного, Жила начал медленно подниматься на ноги. Неожиданно для себя я испытал чувство облегчения оттого, что этот парень не пал жертвой свея как тот бедолага, вываливший в траву содержимое своей черепушки.
- Надо бы собрать всех наших, - пробормотал я.
- Наших? - Рок наморщил лоб. - А кто здесь наш, Старый? Вы, вообще, что за разборку устроили? Чего не поделили-то?
- То же, что и всегда - бабки.
- Так вы их нашли?
- Нашли, но не все.
- Бабки - грязь, - глубокомысленно повторил Рок чей-то замызганный афоризм. - Я тебе сейчас такое поведую - Толстой охренеет, - Сашка убавил громкость до шепота. - Короче, Андрюх, это не сектанты. Мы с тобой в гребаном прошлом. Чуешь? Как в кино! Провалились… Это настоящие древние люди. Я тут такого насмотрелся со смеху сдохнуть можно!
Сашка говорит, а глаза настороженные и совсем не веселые, ждут моей реакции.
- Не мороси, Жеребец, - твердо остановил я излияния Рока. - Я уже сам допер до всего того, чем ты способен меня удивить и не скажу, что все это мне дико нравится. Сдохнуть со смеху - самое безобидное от чего здесь можно двинуть кони.
- Это верно, - пробурчал Рок и сделался задумчивым.
Приставшего к берегу Шибая за обе руки выдернули из лодки. Он кряхтел, отдувался и едва не повалился на коленки, неловко приземлившись. На его выпуклом, мясистом лбу красовалась блестящая от крови продольная царапина. Где и когда он ее успел заполучить - загадка. Мне вдруг показалось, что за время нашей разлуки Шибай слегка всхуднул, видать, заботы о серебре поедом заели, кусок в горло не лез, меда хмельные колом вставали. Даже пористый нос некогда угрюмого буро-красного цвета торчал нежно розовым кукишем как неуверенный майский цветок. Гордость Шибая - длиннющие усы нерешительными узлами свисали на грудь. Умные глаза прищурены, смотрят с вызовом.
Бур вбил меч в ножны, подобрался, размахнулся от уха и влепил Шибаю кулаком в скулу щедрую оплеуху. Не удержавшись на ногах, Шибай взвизгнул, отшатнулся и навзничь упал в высокую траву.
- Вяжите его! - приказал Бур. - Ноги тоже!
Шибай презрительно фыркнул, но позволил Невулу с Одинцом поднять себя под руки.
- Да не сбегу я. Я последний раз в детстве от гуся бегал, успел забыть как это делается. Брюхо мешает коленки высоко задирать. Бегун из меня теперь никудышный.
Усач пошевелил челюстью из стороны в сторону и поморщился от боли, а я вспомнил как он лихо шмыгнул за похожий на задницу валун и коленки с пузом его ни разу не подвели.
- Это чтобы ты не уполз как червь в какую-нибудь нору, откуда тебя потом никаким дымом не выкуришь, - охотно пояснил Бур.
Одинец с Невулом принялись примерять веревки к конечностям Шибая.
- Что ж вы наделали, племяннички, а? - хрипло заговорил Шибай, покорно протягивая обе руки, Невулу. - Паскудники вы, клин вам в пасть! На кого руку подняли, сучата? На кровь родную?!
Голос Шибая все так же скрипуч и противен, но без оттенка робости. Он бы продолжил своюобличительную речь, но его прервал оказавшийся рядом Завид.
- Это ты на кого руку поднял, дядька!? - бледный как смерть Завид поднял вверх правую пятерню на которой не доставало указательного и среднего пальцев. С обрубков в траву быстро капало. - Серебра захотел? Ты заработал его? Ты собрал? Пес ты паршивый, а не кровь родная!
Завид резко и звонко выкрикивал слова, словно швырял камни в широкую фигуру Шибая. Его светлые, вьющиеся волосы слиплись темными клоками, губы кривились от боли и ярости.
- Ты на меня не тявкай, сопляк кривоногий! - Шибай отрывисто засмеялся. - Мне серебро это до одного места! Да тебе не понять, тямы в голове не хватит! Только мечом орудовать и можешь, хрущ бестолковый. Вы все здесь ногтя моего не стоите! Может быть за исключением него, - Шибай повел усами в мою сторону и сподобился на новую порцию скрипящего смеха. - Учитесь у Стяра обтяпывать делишки.
Ничуть не задетый похвалой и лестью сомнительного свойства я подумал, что у Шибая имеются достаточно веские причины считать меня почти ровней себе. Видимо, тот, прежний Стяр, который настоящий, не стоял в сторонке, когда Шибай с Тихарем затевали и обдумывали налет, а принимал самое деятельное участие или, на худой конец, был в курсе кто есть наводчик и вдохновитель. Если это действительно так, то отличный спектакль разыгранный Шибаем тогда в шалмане тянет на государственную премию.
Я подхромал ближе. В колене что-то щелкало, поскрипывало, жарко пульсировало и мне казалось, что оно начинает опухать.
- Копье ночью ты в меня кидал?
- Мой человек, - передернув грузными плечами, кивнул Шибай. - Не мог же я ждать когда твоя голова встанет на место и ты понаделаешь глупостей.
- Глупостей можно натворить и с кривой башкой, - заметил я. - Не обязательно быть шибко умным как ты.
- На сей раз он перехитрил сам себя, - злорадно изрек Бур. - Так бывает, когда человек мнит себя выше других.
Опустив голову, Шибай угрюмо сверкнул глазами на старшего племянника.
- Вот уж чего никогда за собой не замечал.
- Зачем ты вернулся, дядька Шибай? - усталым голосом, будто это все ему уже надело, спросил Бур.
- Я вернулся в свой дом.
- Твоего дома больше нет, - процедил Бур. - Ты прижился у Головача, прося подачки как нищий бродяга-оборванец. Головач дал тебе кров, взял в долю на торгах, выделил землю для подворья, позволил тебе делать все, что захочешь. И вот твоя благодарность? Мне очень занятно, что ты станешь говорить Головачу, как станешь извиваться и оправдываться. Я даже дам тебе немного времени подобрать нужные слова. Посиди здесь и подумай, а мы потом все вместе послушаем.
- Очень учтиво с твоей стороны. Уж я что-нибудь придумаю, коли так. Но первое, что я скажу своему брату - не знаю почему эти свирепые северяне кинулись на вас. На моих руках нет ничьей крови.
- Кровь у тебя на языке и этого достаточно. Придумай чего-то получше, но не жди, что это тебе сильно поможет. Кстати, где твой беловолосый приятель? Серый как его там... Это ведь его люди были с тобой?
Перед внутренним взором всплыло лицо седого здоровяка с безразличными буркалами убийцы. Его только здесь не хватало...
- Его. И я ими не доволен, - желчно ответил Шибай, с гримасой боли шевеля той стороной лица, куда пришелся удар Бура. - Сам Серый Эмунд сейчас немного занят, но, думаю, мы скоро увидимся и я смогу спросить у него как так получилось.
- Вот вместе и спросим, - сурово посулил Бур и побрел прочь от дядюшки.
Связанного и стреноженного Шибая усадили на травку и оставили на берегу под присмотром злого как десять чертей Завида. Младшему сыну боярина Головача вражий клинок, скользнув по неудачно подставленному мечу, напрочь отсек два пальца на правой руке. Одинец с Невулом крепко окрутили поврежденную кисть Завида чьей-то исподней рубахой, разорванной на полосы. Кровь удалось остановить. Стиснув зубы, Завид только морщился и на глазах еще больше бледнел. Я посоветовал им соорудить лямку и зафиксировать раненую руку на груди, чтобы поврежденное место оказалось как можно выше.
Было заметно, как Завид сдерживается, чтобы не отпинать беззащитного дядю со всей яростью пострадавшего в чьи руки попал виновник этих страданий.
Кроме меня самого, Одинца и Невула ранеными оказались все из оставшихся в живых. Прасту топором до кости располосовали мясо на внешней стороне бедра. Тугая повязка набухла кровью из глубокого пореза. Жиле досталось вскользь по ребрам - Сковильд так спешил разделаться со мной, что позволил руке с мечом дрогнуть. У Бура вдоль туловища безжизненной мочалкой болталась левая рука - задело обухом топора локоть. Единственный выживший из бывших Шалимовых ухарей - тощий как удочка дядька с бараньей шапкой сальных волос еще дышал, но в себя не приходил - лежал бревном.
На мой дилетантский взгляд некоторые из ран требовали немедленного хирургического вмешательства, а их носители нуждались в покое и постельном режиме. Этой же точки зрения придерживался и Бур.
- К Родиму в весь надо идти, - сказал он и мрачно поглядел на противоположный берег озера. - Тетка Акушка ими займется. В Виров мы их быстро не допрем. Поможете весла крутить? Там и добычу поделим.
- Поможем, - после непродолжительного раздумья согласился я. Мне требовалось немного времени прийти в себя, покумекать и совершить кое какие оперативно-следственные действия. К тому же не хотелось, чтобы кто-то из раненых истек кровью без надлежащей помощи.
Удовлетворенный ответом Бур коротко взглянул на Сашку, кивнул мне и отошел. Видимо, для него появление здесь Рока не поддавалось никакому объяснению, кроме конспирологического.
Топтавшийся рядом Сашка дернул меня за рукав, приблизил широкое лицо.
- Погоди, Старый, мы сваливать собираемся или как?
- Однозначно - да.
- Так пошли отсюда! В жопу этих придурков!
Я часто зацокал языком.
- Не погоняй, Сашок. Переправим раненых на тот бережок, заберем свою часть лавэ, проверим кое-что, переночуем где-нибудь, а с утреца пойдем купаться.
- Купаться? Ты в порядке, Старый? Что-то мне твой настрой не нравится, - Сашка придирчиво оглядел меня словно доктор безнадежного пациента.
- Настрой самый оптимистичный, так как пока все идет неплохо, - соврал я. - Там в лесу один бедолага тоскует к дереву привязанный. Найди его и приведи сюда. Ласково и нежно как важного свидетеля, понял?
- Понял, - Сашка изобразил лицом полнейшее уразумение, взял под отсутствующий козырек. - Уже умчался!
Невул с Одинцом отправились собирать оружие и, как тут заведено, снимать все ценное с трупов. Шмотки не брали, только острое железо, доспехи и содержимое кожаных кошелей у кого они имелись при жизни. Из засидки в кустах выволокли два мертвых тела, тоже обобрали. Вооруженные генетическим опытом, подкрепляя свои действия должной сноровкой, парни справились довольно быстро. Рядом с Шибаем выросла кучка снаряжения, в основном старого да поношенного, но и его принялись стаскивать в лодки.
- Зачем тебе этот чудила? - поинтересовался вышедший из леса Рок, выпихивая вперед себя изможденного свояка Криню. - Он же беспонтовый.
- Когда кончаются все козыри, становишься рад завалящему валету и начинаешь надеяться, что он ляжет в масть. - пояснил я, протягивая Крине кулак с зажатой в нем серебряной мелочью. - Держи, как обещал.
Свистов свояк вспыхнул благодарной, неверящей улыбкой и мгновенно спрятал гонорар в складках одежды.
- Иди, помогай грузиться, - сказал я и повернулся к Року. - Учись завоевывать авторитет, Жеребец. Дешевый, но какой уж есть. К слову сказать, вон те трое гавриков называют меня «батькой».
Сашка поочередно оглядел Одинца и Жилу с Невулом, после чего заинтересовался смыслом столь непривычного обращения одних мужиков к другому, не состоя с ним в родстве. Нахмурив брови, он так и сказал:
- В каком это смысле?
- В таком, что они признали меня своим лидером. Бригадиром, то бишь. Сечешь? Теперь у нас есть своя банда и я тебя с этим фактом поздравляю.
- Банда доходяг? - Рок скривился. - Всех троих одной соплей перешибить.
- Не скажи, братан. Длинный, к примеру, из лука шмаляет лучше всякого Робина Гуда. Мелкий и тощий - проныра, каких поискать. Его я подумываю превратить в своего денщика. Ну а третий - Жила, жила и есть.
- Я ни хрена не понял, но что-то в этом есть.
- То-то же! Я обещал им долю серебра за помощь и обязан проследить, чтобы они его таки получили.
Под истошные крики невесть откуда взявшихся чаек перегруженные лодки шатко отвалились от берега. Я в третий раз в жизни держал в руках весла, Рок, думается мне и вовсе - впервые, но не нашлось никого в нашей разношерстной компании, кто смог бы делать это двумя здоровыми руками. Одинец, Невул и Криня по причине чрезвычайной субтильности отпали сами собой. Пришлось нам с братишкой проявить всю силу и осторожность, дабы не позволить журчащей в каких то десяти сантиметрах ниже кромки бортов воде хлынуть внутрь лодок. К вечеру слабый ветерок совсем успокоился, подарив нам всем мертвый штиль, который терпеть не могут моряки. Высоко задрав колени из за острой нехватки места для полноценного упора, я бережно погружал и не менее бережно вынимал из спокойной, пахнущей тиной воды черные лопасти весел. Глядел на отдаляющийся берег с кромкой леса, который с каждым пройденным десятком метров становился все темнее и неприветливее. Полтора десятка криминальных трупов, оставленных там, только усиливало негативное впечатление от покидаемого места.
Связанный Шибай скорчился в задней части и угрюмо пялился в разбегающиеся наискосок серебряные струи. Одинец с Жилой пристроились в тесноте рядом с ним. Позади меня, вытянув под гребную лавку раненую ногу, на кучке тряпок лежал Праст. На носу ютились Криня и Невул. Сыны Головача вместе со все еще находящимся в бессознательном состоянии безымянным разбойником, мешками с серебром и снятыми с покойников трофеями путешествовали параллельным курсом в лодке поменьше с Сашкой Рокотовым на веслах вместо гребного винта.