Набитые серебряными монетами и другими трофейными ништяками мешки поначалу приятно тяготили спины, но очень скоро я пожалел, что это не меня сейчас тащат на трещащем и скрипящем подобии носилок двое крепких мужиков. Занудно ныли все ушибы заработанные мной за краткое, но насыщенное пребывание на чужбине. Даже почти зажившая шишка от самого первого удара по голове налилась болью и пульсировала при каждом шаге, а если собрать всех диких зверей в этом паскудном лесу, то, думаю, они меня и жрать бы не стали - прослезились из чувства сострадания к гораздо более голодному существу.
Определенно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Даже натощак. Ради такого случая я был готов на некоторые жертвы. Например, порез бедра как у Праста. Болезненная, но не шибко опасная рана, если перевязать потуже и вовремя зашить. Вон он как лежа заливается, все рассказывает когда и какие ранения в своей жизни получал да сколько по времени каждое из них заживало. Болтал почти без умолку, словно пожелал наверстать свое молчание за все время нашего знакомства. Его низкий голос расплывался по сумрачному лесу словно надоедливый гул прибоя. Занятый своими мыслями слушал я Праста вскользь и не придавал значения его трескотне, а вот Сашкина голова потихоньку начала склоняться к правому плечу, что в отдельно взятый момент указывало всем, кто его хорошо знал на определенные трудности с самообладанием.
Когда дружинник Головача перевалил за первый десяток упоминаний о своих шрамах, Сашка, наконец, не выдержал и резко остановился. Не выпуская из рук жердины, склонился над лицом раненого, тихо, но зло произнес:
- Ты заткнешься? Или мне тебя вытряхнуть?
Праст захлопал глазами от столь неожиданного и грубого наезда, смущенно почесал в бороде.
- Ну вот, в кои-то веки надумал поболтать и уже прерывают.
- Я тебе могу такие шрамы показать, каких ты никогда не получишь! - Сашка сбавил обороты и отстранился от Праста. - Я же не воплю о них направо налево.
Что правда, то правда. Ранения у Рока тоже имеются: два огнестрельных и одно ножевое. Да и у меня в левой икроножной мышце есть парочка розовых отметин от сквозной, чудом не задевшей кость пули калибра «пять, сорок пять». Если мы с Сашкой начнем подробно рассказывать о своих ранах, у Праста башка вскипит от столь экзотической информации. Оно ему надо?
- На сильно пустой желудок нам тебя слушать вообще никакого удовольствия, поверь, - решил я сгладить углы недопонимания. - Вот набьем пузо, тогда и поболтаем, лады? А пока скажи лучше сколько шагов в перестреле?
- Смотря каков лук и сам стрелок, но обычно не больше сотни. Хороший лучник точно бьет цель на пять-шесть десятков шагов, - пояснил Праст и плотно сжал губы, показывая, что остаток пути намерен побыть Герасимом.
Так, значит, стрела пока сама не упадет на землю, пролетает где-то семьдесят метров. Выходит, до конечной точки нашего путешествия больше трех километров. Далековато. Мы только треть одолели, а уже поднаелись.
Продолжив движение за отдалившимися Одинцом и Жилой, я гадал почему не вернулся Криня? Неужели настолько испугался? Мне казалось он за лишнюю монету наизнанку вывернется. Ошибочка вышла, стало быть. Главное, чтобы нашелся, мне ему еще вопросы задавать. Затем внезапно вспомнил про оставленного на той стороне озера мертвого Горю. Лежит себе на носилках под сводами огромных сосен и в отличии от меня уже ни о чем не переживает. Надо будет напомнить Буру, чтобы людишек прислал прибрать все понаделанные трупы. Антисанитария - вещь дюже неприятная.
Неприветливая лесная просека закончилась неожиданно открывшимся простором, дорожка устремилась между чахлых злаковых полей, неровными клоками перемежающихся с плантациями сорной травы и уродливого чертополоха. Стало намного светлее, запад дотлевал розовыми красками, широкими мазками заливая часть неба далеким нежным заревом. В закатном сумраке стали видны облепленные серыми тенями смутные очертания небольшого поселения. Завидев цель перехода, все добавили прыти и чуть живее стали переставлять натруженные ноги. С дороги вид вожделенной деревушки где, как я рассчитывал, нас всех ждет отдых и еда навеял на меня нечто могильно кладбищенское. Острый холодок царапнул кожу между лопаток, кончики пальцев кольнуло тысячами иголок. Так чувствуется выброс адреналина от внезапного испуга. Очень схожие ощущения, но все же другие. Необычные, странные и неприятные. Я начал было думать с каких это пор заимел подобные аномалии, но быстро сдался - от голода и усталости путем не думалось.
- Ничего не напрягает? - спросил я сквозь зубы и косо взглянул на Рока, в слабой надежде на то, что и у кореша моего зашевелилась хоть какая-то чуйка.
- Есть немного, - серьезно ответил Сашка. - Я бы отлил, в натуре.
Не густо. Зато идею неплохую подал.
- Ну так давай отольем, братишка, - я остановился и велел Невулу обогнать нас. - Иди вперед, мы догоним.
- Вы чего это удумали? - всполошился задремавший Праст, когда оба края его волокуш очутились на земле. - А, Дивей?
- Да так, небольшие меры предосторожности, - успокоил я, выискивая взглядом подходящие заросли.
Получив столь уклончивый ответ, дружинник помрачнел, насторожился, принял сидячую позу, стиснув в мозолистых лапах древко своего любимого копья.
- Что-то заметили?
По простоте душевной Праст изволил предположить, будто мы с Сашкой все из себя такие профессиональные профессионалы сумели прочуять какую-то неведомую опасность и теперь предпринимаем все возможные усилия к ее предотвращению.
- Ничего такого из за чего ты мог бы переживать, - поспешил разъяснить я. - Скидывай мешок, Дивей.
Рок без слов свалил с плеч глухо звякнувший увесистый куль. Я проделал то же самое и, пока Сашка щедро орошал обочину, стащил вынутые из общей поклажи кожаные мешки с серебромс дороги да заховал в жирном бурьяне, примяв ногами.
- Место запомнили?
Приученный не задавать лишних вопросов Сашка кивнул, завязывая гашник на портах. Праст сначала промычал что-то утвердительное, затем спросил зачем все эти телодвижения. Пришлось ему пояснить, что заявиться в поселок без сокровищ будет на данном этапе предусмотрительно и мудро.
- Если все пройдет хорошо - вернемся и заберем. Ну, а если желаешь, можем оставить тебя здесь стеречь серебро до нашего прихода.
Стеречь Праст наотрез отказался и я прекрасно понимал его мотивы, но и спорить он прекратил, молча согласившись с моими железными аргументами.
- Ну тогда догоняем остальных. Взяли!
Достигнув деревеньки, дорога превратилась в одну из улиц, ведущую мимо раскиданных вдоль нее неказистых домишек в центр селения к самому буржуйскому на вид дому - обители сельского головы, значит. «Помещик - мироед», мгновенно припомнилось выражение из школьной программы, едва через невысокий плетень открылись обширности богатого подворья, освещенные заревом большого костра рядом с колодцем. Большой, рубленный дом с крыльцом и сенями располагался в центре полукруга из хозяйственных построек. Пяток сараев различной величины, парочка землянок, длинный ряд колотых дров под узким навесом рядом с навозной кучей у конюшни. Возле плетня у приоткрытых хлипких воротин громоздятся три раскидистых вяза, в солнечную погоду затеняющих половину двора. Крыша у дома тесовая, двускатная, три скромных размеров окошка затянуты мутноватой слюдой, слабо отражающей кровавые языки пламени.
- Куда это все подевались? - недоуменно обронил Бур, как только мы в полном составе оказались внутри границы плетня и сгрудились у пылающего костра. - Спят уже что ли?
Вдвоем с Сашкой мы облегчились, опустив на землю волокуши и начали стаскивать с себя оставшуюся поклажу, задолбались мы уже это все таскать.
Тишина и в самом деле как на старом церковном погосте, слышен лишь треск прогорающего хвороста. В деревне не раздалось ни звука, с той поры как мы в нее вступили. Похоже, никого нет дома или в натуре дрыхнут, время-то позднее, завтра всем на работу. Зачем тогда этот костер без гостеприимного намека на вертел с кабаньей тушей или котла с похлебкой на худой конец?
- Эй, Родим! Принимай гостей! - прокричал потерявший терпение Завид и, нежно прижимая к груди искалеченную руку, направился к крыльцу.
- Гляди, Бур! - Праст сидя указал копьем в дальнюю сторону двора в темнеющий проход между клетями. - Лежит там кто-то!
Глазастый. Лично я там ни хрена не вижу. Валяется куча какого-то мусора и все.
Получив мое разрешение, Одинец вприпрыжку понесся на разведку. Присел в указанном месте, зашарил внизу руками, ошалело оглянулся на нас, заспешил обратно и испуганно доложил:
- Криня... холодный уже. Живот вспорот, кишки текут.
Ну ни хрена себе! Вот так Криня! А так не походил на самурая. Ведь только настоящий самурай мог вытворить с собой эдакую несуразицу. Коли не похож Криня на япошку, значит и несамоубивался таким мудреным образом. Из этого следует, что пузо моему не состоявшемуся осведомителю вспорол кто-то со стороны.
Не успевший добраться до порога Завид резко остановился. Дверь со скрипом отворилась и на крытое крылечко выперся рослый здоровяк с гривой бледных, рассыпанных по плечам волос.
- Я было подумал, что вы заблудились! - громко провозгласил он и широко оскалился. - Милости просим на наш огонек!
Другую такую беловолосую гориллу еще поискать и спутать с кем-то невозможно. Эффектно появился на сцене, ничего не скажешь. Но аплодисментов этот артист не дождался, не нашлось у него среди нас поклонников.
- Что за муфлон? - громко и пренебрежительно вопросил Сашка, которому мешали смотреть искры от пылающего костра.
- Серый Эмунд. Не узнал что ли?
- Не-а.
- Значит скоро богатым станет, - философски пожал я плечами. - Или не станет.
Из темных недр хозблоков как мотыльки на свет вынырнули четверо. По двое с каждой стороны подворья. Рослые, в железных нагрудниках поверх кольчужных рубах, в тускло блестящих шлемах, похожих на старые мотоциклетные "пол-яйца". Каждый прижимал к груди круглый щит с оковкой по краю и выпуклой металлической центральной частью, в свободной руке у кого короткое копье, у кого топор. У прохода в плетне появилась идентичная двоица и заслонила путь к бегству. Выражение лиц всех присутствующих поделилось пополам, на растерянное и на выжидающее. Неровные пятна огненного света играли на ликах людей, потрескивал в тишине костер, ветерок шепеляво перебирал листья вязов.
Кто-то из этих деятелей как поросенка выпотрошил Криню.
Приехали...
Если переиначить название одного из знаменитых шедевров художника Репина, на котором он мастерски изобразил неожиданное возвращение в отчий дом какого-то мужика (по виду - сущего урки), то данную композицию можно смело назвать - «Нас ждали». Говорящее название со всеми вытекающими.
Я быстро окинул взглядом сумрак над крышами клетей и сараев. Лучников там не видать и то хорошо, если что-то может быть хорошего в нашем щекотливом положении.
- Поражаюсь твоей живучести, Шибай! - все так же громко проговорил Эмунд, сложив руки на мощной, затянутой кожей и железом груди.
- Сам поражен не меньше твоего, - живо откликнулся усач. - Но, знаешь, на сей раз я был довольно близок к Кромке.
- Все дело в родственных чувствах, - знающим тоном заявил с крыльца Серый.
- Никогда их не испытывал, - сказал как сплюнул Шибай.
- А я и не о тебе говорю. Насколько я понимаю, твои племянники тебя пожалели, хоть ты и уверял меня, что все продумал и до этого не дойдет.
- Дошло, как видишь. А все из за того, что твои люди упустили часть шайки Тихаря в лесу той ночью.
- А человек Тихаря взял да и выступил против тебя?
- Тихарь доверял ему и я понятия не имею какого рожна он творит, - Шибай глянул на меня и скривился. - Видел бы ты как он свалил Сковильда, ни разу к нему не прикоснувшись. Грохот был такой, будто молния ударила в наковальню. Я даже слегка оглох. Оглох, но не ослеп и видел как все происходило. Надо признать, это было похоже на колдовство.
- Хочешь сказать он - колдун, кудесник? - в голосе Серого Эмунда засквозил интерес.
- Хочу сказать, что со дна реки без сильной ворожбы не всплывают и не разят бывалого воина одним лишь громом. Хотя громов было несколько. - Шибай шевельнул связанными руками. - Скажи-ка, Эмунд, тебе удалось обнаружить лежбище нашего общего друга?
- Это было не трудно. Всегда найдется тот, кто знает ответы на правильно заданные вопросы. Всего-то стоит потянуть за нужную кишку.
- Тебе виднее, сам я не любитель ковыряться в чужой требухе. Может вы меня все-таки развяжете? Хочется уже прислонить куда-нибудь зад, посидеть, передохнуть.
- Садись где пожелаешь, веревка достаточно длинная, как мне кажется.
На этих словах Бур дернул за веревку упирающегося Шибая, привлекая его ближе к себе, точно хозяин непослушного пса.
- Что-то я тебя не понимаю, Серый, - досадливо крякнув, озадаченно признался Шибай. - Ты на чьей стороне?
- На своей, Шибай. На своей. С кем с кем, а с самим собой договориться легче легкого.
Я вынужденно отдал должное Эмунду за отличное знание языка и правильное, без всякого акцента произношение. При нашей первой встрече в шалмане он все больше помалкивал, не дав шанса по достоинству оценить его лингвистические способности. По всей видимости, этот фрукт уже давненько пылит по Руси-матушке.
- Вы двое так и будете молотить языками? - нетерпеливо воскликнул Бур, придирчиво проверил узлы на дядиных руках и вскинул голову на Эмунда: - Где Родим?
- Здешний войт? - откликнулся скандинав. - Да здесь он. И женщины его здесь. Харан, приведи! - крикнул Эмунд в закрытую дверь дома, которая тут же распахнулась от сильного пинка. Эмунд посторонился, выпуская на свет костра пожилого дядьку в исподней рубахе, мятых портах, но с гордо выпрямленной спиной. За ним, боязливо тараща глаза, появилась молодка с распущенными, встрепанными волосами и тетка постарше в темном, сбитом набекрень платке на голове и плотно сжатыми узкими губами. Над плечом девки выглядывала голова с завязанными в высокий хвост рыжими волосами. На бородатой роже застыло хищное выражение профессионального убийцы готового на любую гнусность.
- Харан о них хорошо заботился, - оглянулся на своего подручного Эмунд. - Живы, здоровы, покамест.
- Говори чего тебе надо, урман и убирайся! - процедил Бур.
- Ты прав. Что-то мы совсем заболтались, - Эмунд опустил руки и коснулся рукояти меча на поясе. - Раз уж так у нас все получилось, хочу решить дело без дальнейшей крови.
- Такие как ты все свои дела решают только кровью и между нами она уже пролилась, - резко ответил Бур.
- Что есть, то есть, - ухмыльнулся верзила. - Молодежь всегда сначала бросается в драку, а уж потом думает, если остается чем. Я вот сдуру решил, что ты просто и по-хорошему отдашь мне серебро, но ты, по всей видимости, настаиваешь на крови и вот, что тебе скажу: можно чуток и сбрызнуть. Кровь - отличный соус к мясу. Говори кого мне убить первым? Местного голову или его женщину? Или одну из дочек?
Бур заскрежетал зубами. Его недавнее предположение о численности Эмундовой стаи оказалось ошибочным. Предполагаю, что даже будь мы все в отличном здравии, без ран и увечий, против восьмерых бойцов нам без пистолета не сдюжить.
- Это люди и серебро боярина Головача, - с угрозой в голосе заявил Бур. - За тобой объявят охоту.
- Боярина здесь нет. Я говорю только с тобой. Отдашь серебро и я уйду далеко-далеко, возможно даже вернусь на родину в родные фьорды. Взамен оставлю тебе твоего дядюшку. Думаю, это будет справедливо.
Шибай громко икнул. Бур встретился глазами с Завидом. Тот едва заметно покачал головой.
- Нет, урман, серебро тебе придется вырывать из наших рук, - решительно провозгласил Бур.
Эмунд быстро глянул на Харана. Получив сильный тычок в спину, Родим начал падать с крыльца и в этот момент его догнал меч Харана, врезавшись в затылок деревенского старосты с омерзительным хрустом. Труп Родима еще не встретился с землей, как крепыш Харан, что росточком не доставал и до плеча Эмунду, ухватил завизжавшую девку за волосы, приставил окровавленный клинок к ее горлу.
Бур зарычал и достал меч.
- К бою!
Повинуясь команде, Сашка с большим удовольствием вытащил свою полоску отточенной стали, заскрипела тетива Невула, двое моих оболтусов тоже поизвлекали на свет разные убойные предметы, даже Праст изготовил свое копье для сражения. Десять секунд и наше воинство сбилось неровной кучей в круговую оборону. В центр тесного круга Бур впихнул Шибая с болтающейся на руках перерезанной веревкой и безоружного Завида.
Свой мечуган я вынимать не торопился, хоть и оказался между Буром и Сашкой на острие предполагаемого главного удара - напротив Харана и Эмунда. Соответственно, тыл нам прикрывали трое из остатков лесной бригады Тихаря.
- Эй, Эмунд! - крикнул я, как только его викинги начали неспешно сужать кольцо, прикрывшись щитами, потрясая оружием. - Убив нас, ты серебра не получишь!
- Разве это не оно лежит в кулях возле твоих ног?
Легким для такой махины шагом Серый сошел с крыльца и двинулся в нашу сторону. Харан бросил девку и пристроился слева от него.
- Серебра с нами нету. Проверьте. Тут тряпье и железки по мелочи.
Я пнул ногой изрядно полегчавшую поклажу и она, звякнув, послушно отлетела на два метра. Эмунд остановился, подал знак своим людям, чтобы не спешили.
- Вот как? Где же оно?
- В надежном месте.
Лица несведущих обратились на меня с немым вопросом. Бур так и вовсе рот открыл от изумления, соседствующим с негодованием.
- Похоже и в твоей телеге одно колесо крутится в другую сторону, а, Бур? - хмыкнул Эмунд и снова повернул ко мне свою седую башку. - Опять твои колдовские штучки?
- Никакого колдовства, всего-навсего голый расчет. Я скажу где серебро и никто никого больше убивать не станет, идет?
- Слушайте, а мне нравится этот человек! - восхищенно воскликнул Эмунд и треснул себя в районе пупка. - А, Харан, тебе он нравится?
- Не очень, вождь, - хмуро, буркнул рыжий Харан и впился в меня прищуренными очами, нетерпеливо притоптывая ногами, будто страстно не желал обмочиться в свои пузырястые шаровары. Надо же, еще один полиглот!
- Пойдешь ко мне на службу? Такому как ты место в доброй дружине, а у меня она самая что ни на есть добрая. К тому же, поговаривают, будто ты - кудесник?
Ха, нашелся добряк...
- Я уже служу боярину Головачу, - брякнул я и выразительно поглядел на Бура.
- Да не слушай ты его, Серый! - горячо взвился Шибай. - Они спрятали серебро по дороге, где-то недалеко отсюда! Стяр с Дивеем шли последними! - связанными кулаками паршивец указал сначала на Сашку, потом на меня. - Эмунд, я могу легко отыскать его!
- Ценю твою услужливость, Шибай, но если дело обстоит так, как ты говоришь, то, пожалуй, обойдусь без твоей помощи. Не хочу быть тебе обязанным сверх меры.
- Ты и так обязан мне всем! - Голос Шибая сорвался на визг. - Ты! Неблагодарная собака!
Эмунд зловеще оскалился и покачал головой, блестя вплетенными в бороду каменьями.
- Всему, что у меня есть я обязан вот ему, - Серый Эмунд с глухим шелестом вытащил из ножен меч. - А теперь я желаю поглядеть кто из этих двоих быстрее выдаст серебро, когда мы убьем остальных. Все слышали? Стяр и Дивей нужны мне живыми! За дело!
Эмунд выкрикнул еще что-то на своем и первым шагнул вперед. Кто-то из скандинавов метнул копье, Бур на лету сбил его мечом, заставив отполированное руками древко обиженно загудеть и шмякнуться оземь.
Не повелся блеклый викинг на развод. Дикие нравы средневековья пересилили мою находчивость. Что ж, значит настала пора валить, так и не поужинав.
- Бис, Сашка! - заорал я в ухо родственнику. - Пробиваемся к выходу, здесь нам ловить нечего!
Раздвинув плечами лесную братву, я повернулся к тем двоим, что наступали на нас от ворот. Изрядную часть их туловищ закрывали щиты из плотно пригнанных досок. Над окованными кромками выглядывали устремленные на врага злые глаза. Матовый металл шлемов носил отметины от предыдущих схваток. Я понятия не имел как нам всем через таких пробиваться, тем не менее стиснул рукоять меча и сделал шаг навстречу.
- Жопки в кулачок, братва! Бьем все вместе!
На дворе вдруг разом стало светлее. С улицы донесся резкий свист и фырканье лошадей. Из-за сараев и клетей выступили люди с горящими факелами, заполнили площадь у крыльца, взяв ее в кольцо.
- Довольно крови, Эмунд! - загремел знакомый глас и я, почему-то, начал верить, что сейчас меня опять не убьют.