Яркий утренний свет разбудил меня. Мы не закрыли плотные шторы и наслаждались привилегированным панорамным видом на особняки Беверли-Хиллз. Вдалеке виднелись небоскребы, стремившиеся в небо и окруженные малоэтажками.
Рука Николаса крепко прижимала меня к груди, наши ноги переплелись. Я едва могла дышать, но мне нравилось, я любила спать с ним: это были мои лучшие ночи.
Уже несколько недель я не могла нормально заснуть и постоянно просыпалась от кошмаров.
Я аккуратно повернулась на бок, вытащила из сумки футболку и надела ее (сумку с нашими вещами заранее доставили в номер). Ник был восхитителен, такой безмятежный, веки сладко закрыты… Он выглядел юным, лежа вот так, рядом со мной. Хотела бы я знать, что творится у него в голове. Например, что ему снится прямо сейчас? Я осторожно подняла руку и погладила левую бровь парня, стараясь не разбудить. Он так крепко спал, что даже не пошевелился. Я провела пальцами по скулам Николаса, потом спустилась к подбородку. Как он мог быть настолько красивым?
И вдруг меня посетила совершенно неожиданная мысль: какими будут наши дети?
Знаю, это сумасшествие, пройдут годы, прежде чем мы создадим семью, но образ маленького мальчика с черными волосами уже стоял перед внутренним взором. Он точно окажется неотразим, с генетикой Ника любой ребенок будет… Кстати, как будущий отец будет вести себя с сыном или дочкой?
Единственным ребенком, которого Ник терпел и опекал, являлась его младшая сводная сестренка, он частенько был груб с детьми на пляже или в ресторане. В любом случае до этого еще очень далеко, к тому же есть большая вероятность, что я вообще не смогу родить из-за осколков стекла, ранивших меня много лет назад. Эта мысль огорчила меня, но, к счастью, в ту же секунду Ник приоткрыл сонные глаза и посмотрел на меня.
Я улыбнулась.
– Привет, красавчик, – поприветствовала я Николаса, но он нахмурился и зевнул.
Таков мой парень. Ник без хмурого взгляда не был бы Ником.
Он протянул руку и с силой потащил к себе.
– Чем занималась, Рыжая? – сказал он, зарываясь головой мне в шею и щекоча горячим дыханием.
– Восхищалась тем, какой ты невероятно красивый.
Он зарычал.
– Ради бога, не называй меня красивым! Что угодно, но не это! – умолял он, подняв голову.
Я рассмеялась, глядя на его выражение лица – прямо как у злобного подростка с взъерошенными волосами.
– Смеешься надо мной?
Его сумрачный взгляд отвлек меня: внезапно Ник набросился на меня и начал щекотать.
– Нет, нет, нет! – закричала я, смеясь и корчась в его руках. – Николас!
Он фыркнул, но я тотчас кинулась на него, пальцем уколола его твердый живот и ударила так, что Ник упал с кровати.
– Боже! – воскликнула я и истерически расхохоталась. Ох, из-за приступа смеха у меня заслезились глаза и заболели мышцы!
Ник встал и схватил меня за ногу, я едва не грохнулась на пол, но он поймал меня, взял на руки, взвалил на плечо, как мешок, и направился в ванную комнату.
– Сейчас я тебе покажу, – пригрозил он, включая воду в душевой кабине.
– Прости, прости! – восклицала я, продолжая смеяться.
Николасу было все равно: он сунул меня под холодную струю. Футболка прилипла к телу, как вторая кожа.
– Ай, вода ледяная! – крикнула я, отшатнувшись от струи и задрожав. – Николас! – упрекнула я парня.
Ник передвинул рукоятку, и полилась теплая вода.
– Тише! Теперь, когда ты уже поприкалывалась и повеселилась, настала моя очередь, – объявил он, хватая приклеенную к телу футболку и стаскивая с меня.
Я стояла перед ним обнаженная.
Глаза Ника пробежали по изгибам моего тела.
– Думаю, это лучший способ просыпаться по утрам, – сказал он, наклонившись и впившись ртом в мои губы.
Через полчаса я уже укуталась в полотенце и с распущенными волосами сидела на террасе. Николас заказывал завтрак по телефону. Если честно, было очень странно, что в отеле царила тишина: я думала, что не смогу уснуть, вслушиваясь в крики пьяных выпускников, но ошибалась, а может, здесь оказалась идеальная звукоизоляция.
Я повернулась к Нику, когда он закончил говорить. Его волосы тоже были влажными. Он не надел футболку, спортивные штаны спускались с талии, открывая полоску темных волос, идущих от пупка вниз. Боже, тело парня просто потрясало воображение! Я залюбовалась его кубиками на животе и идеально проработанными косыми мышцами пресса. Как, черт возьми, он так накачался? Да, он посещал спортзал и занимался серфингом, но мускулистое тело Николаса было шедевром из какого-то другого мира.
– Рассматриваешь меня? – иронически спросил Ник и сел рядом со мной.
Я почувствовала, что краснею.
– Что-то случилось? – сказала я, стараясь не обращать внимания, как лучи солнца отразились в его небесно-голубых глазах как раз в этот самый момент.
Николас одарил меня обворожительной улыбкой.
– Я тоже хочу на тебя поглядеть, иди сюда, – попросил он, потянув меня за руку и заставив забраться к нему на колени.
Под полотенцем у меня ничего не было, и, когда я раздвинула ноги, чтобы сесть, оно едва не соскользнуло с моих бедер.
– Под ним ничего нет? – спросил Ник тоном, который менее чем за секунду перешел от удивления к упреку.
Я закатила глаза.
– Мы здесь одни, Николас, – раздраженно буркнула я.
Он огляделся: мы действительно были одни и могли наслаждаться захватывающим видом на город.
– Может, прямо сейчас, какой-нибудь извращенец глазеет на нас в бинокль, – сказал Ник, удерживая полотенце, в которое я была завернута.
Но за нами, конечно, никто не наблюдал. Ник явно преувеличивал.
– Тебе же хуже. Сейчас оденусь, – заметила я, встав и направившись в комнату.
Я посмотрела в зеркало на свое отражение. Неужели человек способен так быстро меняться? Еще вчера я злилась и грустила, а сегодня меня не узнать. Думаю, дело в любви, в этих американских горках эмоций и смешанных чувств: сейчас ты на вершине, а через минуту уже ползаешь по земле и даже не понимаешь, как там очутился.
Я наклонилась над сумкой с вещами. Почему-то меня развеселило, что наша одежда лежала рядом. Глупо, конечно, но мне нравилось видеть собственное платье рядом с футболкой Ника «Марк Джейкобс»[2].
Я надела платье. Оно было очень простым: темно-синим с яркими цветами. Его купила мама, которая наверняка потратила кучу денег.
Когда я начала наносить макияж в ванной комнате, то сильно удивилась, заметив кое-что новенькое на своей коже. Да, так и есть: приподняв волосы и внимательно посмотрев на шею, я обнаружила два засоса.
В ярости выбежала из ванной.
– Николас! – закричала я.
Он разговаривал по мобильнику. Наконец-то нам принесли завтрак, и Ник поглощал еду. Он сидел за столом на террасе как ни в чем не бывало и спокойно с кем-то беседовал по телефону.
Но его взгляд был устремлен на меня.
– Подожди, – сказал он в мобильник.
Я указала на шею и часть ключицы. На физиономии Ника промелькнула ухмылка. Я разозлилась и бросила в него подушку.
Он вскинул руку, чтобы прикрыться, одновременно выругавшись.
– Я тебе перезвоню, – сказал Ник и дал отбой. – Что, черт возьми, с тобой, Рыжая?
Я ненавидела засосы и терпеть не могла любые следы и отметины на коже. Это связано с плохими воспоминаниями из прошлого.
– Ты ведь знаешь, что меня тошнит от засосов, Николас Лейстер, – заявила я, пытаясь контролировать голос.
Он встал, осторожно подошел ко мне и поправил прядь моих волос, чтобы осмотреть засосы.
– Извини, Рыжая, – коротко ответил он.
Я закатила глаза.
– Да, конечно, – выдавила я и отвела его руку, когда Ник начал поглаживать меня. – Я же говорила тебе, что не люблю отметины, я не корова.
Он рассмеялся, и у меня появилось желание врезать ему.
– Эй, нам вчера уже хватило драки, давай устроим праздник спокойствия, – предложил он, заключив меня в объятия.
Я стояла неподвижно, как столб, но затем его пальцы скользнули к моему затылку и оттянули волосы назад. Я была вынуждена посмотреть на Николаса.
– Если ты меня простишь, я сделаю все, что ты захочешь, – сказал он.
– Что? – недоверчиво уточнила я.
Глаза парня потемнели.
– Все, что захочешь, Рыжая, серьезно. Просто скажи, и я твой.
Я знала, о чем думает этот извращенный ум. И улыбнулась, наслаждаясь ситуацией и чувствуя себя сильной.
– Хорошо, – согласилась я, обвивая его шею руками. – А я действительно хочу, чтобы ты кое-что сделал.
«Marc Jacobs» – бренд американского модельера Марка Джейкобса. (Прим. пер.)