Я вошел в приготовленное Ларкиным помещение. Вымывшись с дороги, начал разбирать свой чемодан. Вскоре зашел Воропаев. Канцелярия полка на время пребывания полка в резерве переселилась в Омшанец.
- Привез что-нибудь? - обратился ко мне Павел.
- Многое чего, только не то, о чем ты спрашиваешь.
- Что же ты? Так выпить хотелось!
- Остепенись, Павел, пьяницей сделаешься.
- Да уж лучше пьяницей, чем на фронте торчать!
- В окопы тебя никто не гонит, сидишь ты в канцелярии, и пить оснований у тебя нет.
- Давно это ты нравоучения читать начал? Надел погоны, кичишься...
- Да разве я кичусь? Говорю, что пьешь ты много.
- Много пью?! Уж не ты ли подносишь?
Видя ворчливое настроение Воропаева, я попробовал его успокоить привезенной новостью о революции.
Однако на Павла мои сообщения подействовали слабо.
- Если бы ты мир привез, я бы рад был. А то - революция! Эка важность, если нас по-прежнему здесь держать будут! Мир нужен. Осточертела война! истерично прокричал Воропаев.
- Какой ты чудак, - успокаивал я Павла, - раз революция, то и мир скоро. Посиди здесь. Я на минутку схожу к командиру с рапортом.
Оставив Воропаева пить чай, я оделся, прицепил револьвер и направился к штабу.
В одной из больших комнат штаба уже собралась группа офицеров, прибывших за получением жалованья. Среди офицеров я увидел Земляницкого, Борова, Остроухова.
- А, Оленин! Вернулся... Что хорошего?
- Много. Такие, господа, интересные новости!
- Что такое? Говори, говори! - обступили меня. Молокоедов прикрыл свою шкатулку с деньгами и тоже вытянул голову.
- Революция, господа!
- Что? Что? Как ты сказал?
- Революция.
- Какая, где?
- Самая настоящая, красная.
- С зелеными ушами, - вставил Земляницкий.
- И уши красные, и руки длинные!
- Довольно шутить! - крикнул Боров. - Говори толком.
- Свергнуты министры. Государственная дума взяла власть в свои руки. Созданы Советы рабочих депутатов. Войска на стороне Думы. Слышно, что Николай отрекся...
- Чего вы здесь болтаете, прапорщик! - раздался за моей спиной резкий голос.
Я оглянулся. Позади стоял полковник Хохлов.
- Рассказываю новости, господин полковник, могу повторить: образовано Временное правительство, свергли власть старых министров, царю предложили отречься от престола...
- Вы что, прапорщик, сумасшедший или пьяны? - закричал Хохлов.
- Ничего подобного. Передаю верные новости.
- Если, прапорщик...
- Поручик, господин полковник.
- Если, поручик, вы будете распространять такие вещи, я немедленно отправлю вас на гауптвахту!
Молодые офицеры, затаив дыхание, слушали мои пререкания с Хохловым.
- Я думаю, господин полковник, - обратился я к Хохлову, - что вам все это уже известно. В Петрограде произошла революция, и о ней на фронте не могут не знать.
- Когда фронт будет знать, вас, не касается. А сейчас я вам воспрещаю, прапорщик...
- Поручик, господин полковник.
- ...воспрещаю распространять подобные нелепости!
- Факты, господин полковник.
- Петр Маркович, - обратился Хохлов к Молокоедову, - прошу вас перейти для раздачи жалованья в мой кабинет, а вам, господа офицеры, - обратился он к присутствующим, - стыдно слушать... солдатского прапорщика.
Я упрямился:
- Господа офицеры слушают офицера, господа офицеры должны знать, что в тылу делается.
- Кончится тем, что я все же отдам распоряжение, чтобы вас посадили на гауптвахту!
Хохлов резко повернулся и вышел.
- Ты где остановился? - спросил меня Боров.
- Рядом с Блюмом.