Заготовили кусочки бумаги, раздали солдатам, на них они должны были написать фамилию кандидата, затем записки опускали в принесенный откуда-то ящик; присматривать специально приставили двоих солдат.
- Давайте сперва обсудим кандидатов!
- Называйте фамилии! - Оленин! - закричали представители 11-го полка.
- Игнатов! - кричали в противовес штабные.
- Морозов! - кричали артиллеристы. Кандидатов набралось двенадцать человек. Игнатов еще раз спросил у собрания:
- Может, полезно обсудить кандидатов, прежде чем за них голосовать?
- Ничего, сами разберемся! - получил он в ответ.
Из урны вывалили на стол груду записок, которые президиум начал подсчитывать. Раз, два, три... десять... тридцать... сорок пять... семьдесят... девяносто пять... сто тридцать четыре.
- Сто тридцать четыре голоса за Оленина! - провозгласил Игнатов.
Солдаты снова вытянулись перед урной. Каждый подходил, крепко держа зажатую в кулаке записку, скрывая ее от других, осторожно вкладывал в ящик.
Открыли урну, считают. За Игнатова девять голосов.
- Довольно тянуть волынку! - закричали солдаты. - Ясно, что Оленин выбран. Ведь кто писал за одного, ясно, за другого писать не станет.
- Итак, выбран почти единогласно Оленин, - резюмировал Игнатов.
- Качать его! - закричали с разных сторон, и мое бедное тело несколько раз взлетело на воздух.
- Товарищи, пощадите, вы мне все кости переломаете! - взмолился я.
Не чувствуя под собою ног, дошел я до своей роты.
Солдаты устроили мне овацию, узнав, что я избран депутатом на крестьянский съезд.
- Смотрите, товарищ Оленин, не отрывайтесь от нас!
Всероссийский Крестьянский съезд
Май, Петроград
Сидя в вагоне поезда, везущего меня в Тулу, я обдумывал, как вести себя на Всероссийском крестьянском съезде.
Надо организовать в группу всех представителей 11-й армии, чтобы было согласованное выступление по вопросам о земле и о войне.
Съезд начнет работу официально пятого мая, но, надо думать, делегаты с фронта запоздают...
Очень хочется повидаться с родными, а жену взять с собой в Петроград.
В Курске столкнулся с прапорщиком Трехсвятским, едущим из Тулы на фронт. Уже стоя на подножке вагона, я спросил Трехсвятского: что в Туле?
- И хорошо и плохо, - ответил Трехсвятский. - Хорошо, что идет чистка запасных полков. Плохо, что совершенно упала там дисциплина. Никаких занятий, ежедневно митингуют, шкурничество: мол, если нас на фронт отправят, кто здесь будет революцию защищать?
Третий звонок, гудок паровоза. Торопясь, я пожал руку Трехсвятскому и вошел в вагон.
Большинство пассажиров из Крыма.
Купе все заняты. Пришлось устроиться в коридоре.
Вошла девушка, лет двадцати - двадцати двух, в изящном лиловом платье, тоненькая, с карими глазами, немного вздернутым носиком. Осмотрелась. Нервно повела плечиками, остановив свой взор на мне. Громко позвала проводника. Я заметил маленькую ножку, одетую в лаковую туфельку и тонкий шелковый чулок. Внимательно осмотрел ее стройную фигурку - девушка хороша.
Она несколько раз прошла по коридору, причем при приближении осматривала меня с ног до головы.
Я делал вид, что не замечаю этого, задумчиво курил папиросу.
- Вы не знаете, - обратилась она ко мне наконец, - скоро Тула будет?
- От Курска до Тулы около трехсот километров, - ответил я. - Этот поезд скорый. Делает в час в среднем километров сорок. Следовательно, часов через семь-восемь будем в Туле. А вы в Тулу?
- Нет, я еду из Симферополя. Имела глупость еще на Пасху поехать в гости к тетке. Туда ехала мучилась, сейчас - еще больше. - Какое же мученье? - удивился я. - Вы едете во втором классе, в купе...
- В купе, - передразнила она меня. - Если в этом купе одни только лоботрясы, какое удовольствие с ними ехать?
- Не нравятся спутники? Здесь, в коридоре, лоботрясов меньше.
- Вы правы. Здесь только один!
И она расхохоталась. Я укоризненно смотрел на нее, не зная, обидеться мне или не стоит.
- Я на фронте почти три года. Для меня это событие - выбраться в тыл.
- Вы с фронта? Правда?
- С фронта. Не верите, могу вам Георгиевский крест показать.
Из бокового кармана я достал свой солдатский Георгиевский крест и приколол булавкой к груди.
- Ах, какой вы интересный! Ну наконец-то я встретила настоящего офицера, боевого, прямо с фронта! А почему у вас такой крест странный? Я таких не видала.
- Это солдатский Георгий.
- Странно... У офицера - солдатский крест?
- Что странного? Я был солдатом, получил крест, потом, за отсутствием других орденов, которыми можно было бы награждать солдат, меня произвели в офицеры.
- А вы совсем не похожи на солдата.
- Ну, еще бы, два года в офицерских чинах пребываю.