- А кто есть?
- Да никого нет. Занятия начинаются только в десять.
Ну и рано же я поднялся! Пошел вновь слоняться по городу. Вышел на Невский. Там опять большое оживление. Длинные колонны рабочих тянутся по направлению к Лиговке, вооруженные лопатами, винтовками, с узелками провизии. С песнями шла одна колонна за другой рыть окопы.
Одиннадцать часов. Тот же маститый швейцар на мой вопрос, пришел ли заведующий, ответил отрицательно.
Решил обождать. Сижу полчаса, час - заведующего нет, да не только заведующего - во всем учреждении мертвая тишина. Наконец пришли несколько мелких сотрудников. Пошуршали бумагами, покурили, потолковали между собой. С удивлением посматривали на меня.
Половина первого. Никого нет.
Швейцар, очевидно, сжалившийся надо мной, подошел с вопросом:
- Вам зачем заведующий-то нужен? Вы из провинции, должно быть?
- С фронта я.
- То-то оно и видно. У нас вот уже какой месяц идет, как главные-то не работают. Редко-редко какой день кто заглянет, и то затем, чтобы что взять из дел, а так все больше на квартирах сидят. Не дождетесь вы.
- Дайте адрес квартиры заведующего.
- Это мне не приказано, господин хороший. А вы что, из большевиков, что ли, будете?
- Нет, я не большевик.
Швейцар смилостивился:
- Телефон могу сказать.
"А зачем мне заведующий? - подумал я. - Надо вернуться обратно к Каменевой, рассказать, что здесь работа не производится, и узнать о технике национализации учреждений".
Снова вернулся на Невский. Пошел за одной из рабочих колонн и незаметно для себя очутился около Таврического.
"Зайду к Смолянскому", - решил я.
Смолянский был у себя. На мой рассказ о Скобелевском комитете, смеясь, заметил:
- Теперь саботаж во всех интеллигентских учреждениях. Надо просто взять ордер в районном Совете, несколько красногвардейцев, прийти, опечатать дела и потом самому набирать новых сотрудников.
Во время разговора в кабинет Смолянского вошел небольшого роста, сухощавый, в пенсне, с блестящими через стекла глазами. Поздоровавшись со Смолянским, он протянул руку и мне.
- Бывший офицер? - отрывисто бросил он вопрос, смотря на мои плечи, где остались следы офицерских погон.
- Да.
- Что делаете?
- Скобелевский комитет собирается национализировать, - смеясь, вместо меня ответил Смолянский.
- Кому это сейчас надо? Армию сейчас надо организовывать. Читали декрет правительства?
- Читал.
- Так чего же в коллегию по организации армии не идете?
- Там рекомендации требуются, - пробормотал я первое пришедшее в голову оправдание.
- Это дело пустяковое. Раз вы заходите сюда и вас тут знают, такую рекомендацию и я могу дать.
Он подвинул к себе блокнот, лежавший на столе Смолянского, и быстро набросал несколько строк.
- Вот, - сказал он, протягивая мне записку, - идите к Кагановичу. Сейчас военные люди нужны больше, чем когда-либо. Идите, желаю успеха.
С этими словами он вышел из кабинета.
- Кто это? - спросил я Смолянского.
- Свердлов.
- Председатель ВЦИК? - удивленно переспросил я.
- Да, а что, не верится?
- Да уж больно он просто подходит и, не зная меня, сразу дает рекомендацию.
- Ну, это такая умная бестия, он сразу насквозь видит. При всех наших политических разногласиях все же, надо признать по совести, Свердлов внушает к себе большое уважение.
Я прочитал записку: "Товарищ Каганович, податель сего, военный товарищ, может работать по организации армии. Используйте, как лучше. Я. Свердлов".
Мариинский дворец. Громадное красивое здание. Здесь до революции заседал Государственный совет, а во время революции кратковременный Предпарламент.
Коллегия по организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии только начинает формироваться, о чем свидетельствует неорганизованность, неведение одним отделом, где находится другой. Наскоро расставленные в больших комнатах столы еще пусты. Одиночные сотрудники перебегают из одного конца здания в другой.
Это как бы новый главный штаб формируемой большевистской армии. На первом же этаже натолкнулся на табличку: "Организационно-агитационный отдел". Пошел по коридору. На дверях надпись: "Комиссар отдела Каганович".
В кабинете одинокий письменный стол без всяких письменных принадлежностей. Кабинет без всяких признаков обитания.
Жду. Проходит какой-то товарищ. Обращаюсь с вопросом, где можно встретить товарища Кагановича.
- Сейчас придет, он распределяет комнаты для организационно-агитационного отдела.
Через полчаса входит товарищ в кожаной куртке, высоких сапогах, лет двадцати пяти, с энергичным лицом, большими серыми глазами. Вопросительно останавливает свой взгляд на мне.
- Товарищ Каганович? - угадал я.
- Да. Откуда?