Он был сержантом. Товарищи его любили и вместе с тем побаивались.
Звук, который привлёк внимание сержанта Егорова – такова была фамилия старшого – казался очень странным. Несмотря на всю свою опытность, Егоров никак не мог понять его характер
и значение.
«Что бы это могло быть?» – думал Егоров, напрягая слух и быстро перебирая в уме все подо-зрительные звуки, которые ему когда-либо приходилось слышать в ночной разведке.
«Шёпот! Нет. Осторожный шорох лопаты? Нет. Повизгивание напильника? Нет».
Странный, тихий, ни на что не похожий прерывистый звук слышался где-то совсем недалеко, направо, за кустом можжевельника. Было похоже, что звук выходит откуда-то из-под земли.
Послушав ещё минуту-другую, Егоров, не оборачиваясь, подал знак, и оба разведчика медленно и бесшумно, как тени, приблизились к нему вплотную. Он показал рукой направление, от-100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Валентин Катаев «Сын полка»
куда доносился звук, и знаком велел слушать. Разведчики стали слушать.
– Слыхать? – одними губами спросил Егоров.
– Слыхать, – так же беззвучно ответил один из солдат.
Егоров повернул к товарищам худощавое тёмное лицо, уныло освещённое луной. Он высоко
поднял мальчишеские брови.
– Что?
– Не понять.
Некоторое время они втроём стояли и слушали, положив пальцы на спусковые крючки авто-матов. Звуки продолжались и были так же непонятны. На один миг они вдруг изменили свой характер. Всем троим показалось, что они слышат выходящее из земли пение. Они переглянулись.
Но тотчас же звуки сделались прежними.
Тогда Егоров подал знак ложиться и лёг сам животом на листья, уже поседевшие от инея. Он
взял в рот кинжал и пополз, бесшумно подтягиваясь на локтях, по-пластунски.
Через минуту он скрылся за тёмным кустом можжевельника, а ещё через минуту, которая
показалась долгой, как час, разведчики услышали тонкое посвистывание. Оно обозначало, что
Егоров зовёт их к себе. Они поползли и скоро увидели сержанта, который стоял на коленях, загля-дывая в небольшой окопчик, скрытый среди можжевельника.
Из окопчика явственно слышалось бормотание, всхлипывание, сонные стоны. Без слов понимая друг друга, разведчики окружили окопчик и растянули руками концы своих плащ-палаток
так, что они образовали нечто вроде шатра, не пропускавшего свет. Егоров опустил в окоп руку с
электрическим фонариком.
Картина, которую они увидели, была проста и вместе с тем ужасна.
В окопчике спал мальчик.
Стиснув на груди руки, поджав босые, тёмные, как картофель, ноги, мальчик лежал в зелёной вонючей луже и тяжело бредил во сне. Его непокрытая голова, заросшая давно не стрижен-ными, грязными волосами, была неловко откинута назад. Худенькое горло вздрагивало. Из прова-лившегося рта с обмётанными лихорадкой, воспалёнными губами вылетали сиплые вздохи.
Слышалось бормотание, обрывки неразборчивых слов, всхлипывание. Выпуклые веки закрытых
глаз были нездорового, малокровного цвета. Они казались почти голубыми, как снятое молоко.
Короткие, но густые ресницы слиплись стрелками. Лицо было покрыто царапинами и синяками.
На переносице виднелся сгусток запёкшейся крови.
Мальчик спал, и по его измученному лицу судорожно пробегали отражения кошмаров, которые преследовали мальчика во сне. Каждую минуту его лицо меняло выражение. То оно застывало
в ужасе; то нечеловеческое отчаяние искажало его; то резкие глубокие черты безысходного горя
прорезывались вокруг его впалого рта, брови поднимались домиком и с ресниц катились слёзы; то
вдруг зубы начинали яростно скрипеть, лицо делалось злым, беспощадным, кулаки сжимались с
такой силой, что ногти впивались в ладони, и глухие, хриплые звуки вылетали из напряжённого
горла. А то вдруг мальчик впадал в беспамятство, улыбался жалкой, совсем детской и по-детски
беспомощной улыбкой и начинал очень слабо, чуть слышно петь какую-то неразборчивую песен-ку.
Сон мальчика был так тяжёл, так глубок, душа его, блуждающая по мукам сновидений, была
так далека от тела, что некоторое время он не чувствовал ничего: ни пристальных глаз разведчиков, смотревших на него сверху, ни яркого света электрического фонарика, в упор освещавшего
его лицо.
Но вдруг мальчика как будто ударило изнутри, подбросило. Он проснулся, вскочил, сел. Его
глаза дико блеснули. В одно мгновение он выхватил откуда-то большой отточенный гвоздь. Лов-ким, точным движением Егоров успел перехватить горячую руку мальчика и закрыть ему ладонью
рот.
– Тише. Свои, – шёпотом сказал Егоров.
Только теперь мальчик заметил, что шлемы солдат были русские, автоматы – русские, плащ-палатки – русские, и лица, наклонившиеся к нему, – тоже русские, родные.
Радостная улыбка бледно вспыхнула на его истощённом лице. Он хотел что-то сказать, но
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru