наступаем. Только и всего.
Эти слова крайне поразили Ваню. Он, конечно, много раз слышал разговор о том, что армия
наступает на Восточную Пруссию, что Восточная Пруссия – это уже Германия, что скоро совет-ские войска ступят на немецкую землю.
Ваня, так же как и все в армии, твёрдо верил, что так оно в конце концов и будет. Однако теперь, когда он услышал эти желанные и так долго ожидаемые слова «граница Германии», он даже
как-то не совсем понял, о чём говорит Ковалёв. Он был так взволнован, что даже не удержался и
назвал Ковалёва дяденькой:
– Где же Германия, дяденька? Где граница?
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Валентин Катаев «Сын полка»
– Да вот же она. Тут и есть, – сказал Ковалёв, показывая через плечо плоскогубцами с таким
видом, как будто показывал заблудившемуся прохожему знакомый переулок. – За этой высоткой.
Километров пять отсюда. Не больше.
– Дяденька, правда? Вы меня не обманываете? – жалобно сказал мальчик, знавший по опыту, что некоторые солдаты любят над ним подшутить.
Но глаза Ковалёва были вполне серьёзными.
– Верно говорю, – сказал он. – Река, а за ней самая Германия и начинается.
– Честное батарейское? – живо спросил Ваня.
– Да зачем тебе честное батарейское, когда мы только что по ней пристрелку вели! Видал, сколько целей пристреляли?
И Ковалёв показал плоскогубцами на бумажку с номерками на орудийном щите.
Но Ваня всё-таки ещё сомневался. Ему трудно было поверить, что вот тут, совсем близко, в
каких-нибудь пяти километрах, начинается Германия.
– Дяденька, не обманывайте меня! – почти со слезами сказал Ваня.
– Фу, будь ты неладен! – рассмеялся Ковалёв, – Не веришь. А что же тут особенного? Да
наши разведчики ещё вчера в эту самую Германию ходили, нынче утром вернулись. Паника там, говорят, не приведи бог.
– Как! Разведчики были в Германии?
Ковалёв даже не представлял себе, какой удар нанёс он Ване в самое сердце. Оказывается, разведчики уже были в Германии. Весьма возможно, что в Германии уже побывали Биденко и
Горбунов. А сержант Егоров наверняка побывал. Значит, если бы Ваню не перевели в огневой
взвод, он тоже мог бы уже побывать в Германии. Он упросил бы разведчиков. Они бы его взяли.
Это уж верно.
И Ваня почувствовал жгучую обиду. Всё-таки в душе он ещё был разведчиком. Самолюбие
его сильно страдало. Конечно! Все разведчики уже были, а он ещё не был.
Он надулся, густо покраснел и, кусая губы, опустил ресницы, на которых выступили слёзы.
– Я бы им там дал, в Германии! – неожиданно сказал он сквозь зубы, и глаза его метнули синие искры.
Ковалёв с любопытством посмотрел на мальчика, но не улыбнулся и не сказал того, что
непременно сказал бы всякий другой солдат: «А ты, братец пастушок, злой!» Он понял, что в эту
минуту делалось в душе Вани. Он вынул свою трубку, насыпал в неё махорки, зажёг, защёлкнул
крышечку и, пустив через усы душистый белый дым, очень серьёзно заметил:
– Терпи, пастушок. На военной службе надо уметь подчиняться. Твоё место теперь у орудия.
Вместе с орудием и въедешь в Германию.
И, для того чтобы его слова не показались мальчику слишком сухими, нравоучительными, прибавил, улыбаясь:
– С музыкой!
И как раз в этот миг где-то за ёлочками маскировки раздалась громкая команда:
– Батарея, к бою! Стрелять первому орудию!
Из окопчика телефониста выскочил сержант Сеня Матвеев, на ходу застёгиваясь и оправляя
свою измятую шинельку с чёрными петлицами. Сияя молодым возбуждённым лицом, он изо всех
сил крикнул, раскатываясь на букве "р":
– Первое орудие, к бою! По цели номер четырнадцать. Гранатой. Взрыватель осколочный.
Правее восемь ноль-ноль. Прицел сто десять.
И, прежде чем были произнесены эти слова, показавшиеся Ване таинственными заклинания-ми, всё вокруг мгновенно переменилось: и люди, и самоё орудие, и вещи вокруг него, и даже небо
над близким горизонтом, – всё стало суровым, грозным, как бы отливающим хорошо отшлифо-ванной и смазанной сталью.