батарее мальчика прозвали пастушком. И это особенно нравилось генералу. Он сам происходил из
простой крестьянской семьи. Он любил иногда вспоминать своё детство.
И теперь, глядя на спящего пастушка, генерал – совершенно так, как однажды ефрейтор Биденко, – вспомнил своё детство: раннее деревенское утро, коров, туман, разлитый, как молоко, по
ярко-зелёному лугу, разноцветные искры росы – огненно-фиолетовые, синие, красные, жёлтые, – и
в руках у себя вспомнил маленькую, вырезанную из бузины дудочку, из которой он выдувал такие
тонкие и такие нежные однообразные и вместе с тем весёлые звуки.
Он невольно посмотрел на руку мальчика, выпроставшуюся из-под одеяла. Маленькие пальцы шевелились во сне, как будто перебирали скважины свирели.
И старый боевой генерал, герой гражданской войны, дравшийся под Царицыном, под Крон-штадтом и под Орлом и сражавшийся во время Великой Отечественной войны под тем же Орлом
и под тем же Царицыном, ставшим уже Сталинградом, – этот мужественный, суровый человек, с
седой лысой головой, грубым морщинистым лицом и светлыми бесстрашными глазами, вдруг
опустил голову, погладил себя по сивым усам и нежно улыбнулся.
И в это время с лестницы по коридорам и залам прилетел звук трубы, заигравшей подъём.
Ваня тотчас услышал властный, резкий, требовательный голос трубы, но проснулся не сразу.
Он ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами, не будучи в силах сразу вырваться из оцепе-нения сна.
Тогда генерал наклонился и слегка потянул мальчика за руку.
В то самое время Ване снился последний, предутренний сон. Ему снилось то же самое, что
совсем недавно было с ним наяву.
Ване снилась длинная белая дорога, по которой белый грузовик вёз тело капитана Енакиева.
Вокруг стоял дремучий русский бор, сказочно прекрасный в своём зимнем уборе. Четыре солдата
с автоматами на шее стояли по углам гроба, покрытого полковым знаменем. Ваня был пятый, и он
стоял в головах.
Была ночь. По всему лесу потрескивал мороз. Верхушки вековых елей, призрачно освещён-ные звёздами, блестели, словно были натёрты фосфором.
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru
Валентин Катаев «Сын полка»
Ели, стоявшие по колено в сугробах, были громадно высоки. По сравнению с ними теле-графные столбы казались маленькими, как спички. Но ещё выше было небо, всё засыпанное зим-ними звёздами. Особенно прекрасно сверкали звёзды впереди, на том чёрном бархатном треуголь-нике неба, который соприкасался с белым треугольником бегущей дороги. Там дрожало и
переливалось несколько таких крупных и таких чистых созвездий, словно они были выгранены из
самых лучших и самых крупных алмазов в мире.
Узкий ледяной луч прожектора иногда скользил по звёздам. Но он был не в силах ни пога-сить, ни даже ослабить их блеск – они играли ещё ярче, ещё прекраснее.
А вокруг стояла громадная тишина, которая казалась выше елей, выше звёзд и даже выше
самого чёрного бездонного неба.
Внезапно какой-то далёкий звук раздался в тёмной глубине леса. Ваня сразу узнал его: это
был резкий, требовательный голос трубы. Труба звала его. И тотчас всё волшебно изменилось.
Ели по сторонам дороги превратились в седые плащи и косматые бурки генералов. Лес превратил-ся в сияющий зал. А дорога превратилась в громадную мраморную лестницу, окружённую пушками, барабанами и трубами.
И Ваня бежал по этой лестнице.
Бежать ему было трудно. Но сверху ему протягивал руку старик в сером плаще, переброшенном через плечо, в высоких ботфортах со шпорами, с алмазной звездой на груди и с серым хохолком над прекрасным сухим лбом.
Он взял Ваню за руку и повёл его по ступенькам ещё выше, говоря:
– Иди, пастушок… Шагай смелее!
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru