Весть о походах Кориэта.
Вопит счастливая орава:
"Обогнала героя слава!"
Утихнут страсти. Скромным видом
Том подчеркнет: "Я - semper idem {**}!"
{* Место народных гуляний недалеко от Лондона.}
{** Semper idem (лат.) - всегда один и тот же.}
ИОАННЕС ХОСКИНС заканчивает.
ЛЮДОВИКУС ЛЬЮИКНОР начинает:
Поэт-червяк припишет непременно
Античным дурням ум наш современный.
Ио - Корова, Ослик Апулея
Нужны сегодня только дуралею.
Их с книгой Тома сравнивать-то жутко:
Что скрипку Феба с Пановою дудкой!
Ведь Том гогочет нам не о лягушках,
Гогочет он о градах, деревушках.
Он о чудесной бочке повествует,
Что над потоком древним торжествует:
Ее вино рифмующие орды
Плодит быстрей, чем муз источник гордый.
В Одкомбе Томы мнят, будто Циклопы - блохи,
Том же собою вшей кормил неплохо.
Так древний был мудрец вшей поживой,
Как в наши дни - создатель рифмы вшивой.
Пять месяцев наш Том жил. Музою беременный,
Штанов и башмаков не заменив и временно.
Се - плод его трудов, том - ваше достояние.
Грызите ж сей орех, коль грызть вы в состоянии!
ЛЮДОВИКУС ЛЬЮИКНОР заканчивает.
ИОАННЕС СКОРИ начинает:
Ты - путешественник? Есть возраженье:
Не ты бродил, - твое воображенье!
Не столь в науке, Том, твой путь успешен,
Сколь просто хорошо язык подвешен.
Что из того, что ты прошел полмира?
Хорош ходок, да с трещиною лира!
Прочтя твой труд внимательно и строго,
Поймет любой: написан он убого.
Урода породил твой славный предок,
Но твой урод, прости, совсем уж редок.
Еще младенцем ты не без азарта
Из простыней мочою делал карты.
Как только ты впервые помочился,
Английскому ты тут же научился.
Чуть позже завертись язык, что лопасть,
Когда бы языков такую пропасть
Осилил ты? Не знаю я голландский,
Французский, итальянский и испанский,