таким образом еще некоторое время законсервировать в идеальном состоянии отравление земляным флюидом.
По приезде в Монпелье он приказал немедленно поместить Гренуя в подвал своего дворца
и разослал приглашения всем членам Медицинского факультета, Ботанического общества, Сельскохозяйственной школы, Химико-Физического объединения, Масонской ложи и прочих
научных обществ, коих в городе было не менее дюжины.
И несколько дней спустя – ровно через неделю после того, как он покинул убежище в горах, – Гренуй оказался на помосте в актовом зале университета Монпелье перед многочисленной
публикой, которой он был представлен как сенсация года.
В своем докладе Тайад-Эспинасс охарактеризовал его как живое доказательство правильности теории летального земляного флюида. Методически срывая с Гренуя лохмотья, маркиз
пояснял, какой ужасающий эффект произвело воздействие гнилостного газа на тело демонстрируемого субъекта: обратите внимание на язвы и шрамы от газового поражения; а вот тут, на
груди, огромная ярко-красная газовая карцинома; вся кожа растрескалась; налицо также явное
флюидальное искривление скелета в виде горба и сросшихся пальцев ноги. Внутренние органы: селезенка, печень, легкие, желчный пузырь и пищеварительный тракт – тяжело заражены, о чем
убедительно свидетельствует анализ пробы стула; проба собрана в тазике, стоящем на помосте
рядом с демонстрируемым субъектом, и доступна для обозрения любому желающему. Отсюда
следует вывод, что паралич витальных сил, причиной которого является семилетнее отравление
fluidum letale Taillade уже настолько прогрессировал, что субъект – чей внешний вид, впрочем, уже обнаруживает заметные признаки вырождения – должен быть определен как существо, об-ращенное скорее к смерти, чем к жизни. Тем не менее докладчик попытается посредством вен-тиляционной терапии в сочетании с витальной диетой в течение восьми дней добиться очевид-ных признаков полного выздоровления. Присутствующих приглашают собраться здесь через
неделю, дабы убедиться в успехе данного прогноза и получить бесспорное доказательство правильности теории земляного флюида.
Доклад имел огромный успех. Ученая публика наградила докладчика бурными аплодис-ментами, а затем продефилировала мимо помоста, на котором стоял Гренуй. Его страшная запу-щенность, заскорузлые шрамы и следы переломов производили столь ужасающее впечатление, что все сочли его полусгнившим заживо и обреченным, хотя он чувствовал себя вполне здоро-вым и сильным. Некоторые из ученых господ со знанием дела выстукивали его, измеряли, за-глядывали ему в ром, оттягивали веки. Другие заговаривали с ним, интересуясь жизнью в пещере и теперешним самочувствием. Но он, строго придерживаясь полученной от маркиза
инструкции, отвечал на вопросы только сдавленным хрипом и при этом обеими руками беспомощно указывал на горло, давая понять, что fluidum letale Taillade уже глубоко поразил его гор-тань.
Когда демонстрация закончилась, Тайад-Эспинасс снова упаковал его и отправил домой в
кладовую своего дворца. Там он в присутствии нескольких избранных докторов медицинского
факультета поместил его в аппарат для вентиляции витальным воздухом – то есть в чулан из
тесно пригнанных друг к другу сосновых досок. Через высоченную всасывающую трубу на
крыше чулан проветривался очищенным от летального газа воздухом, а отработанный воздух
удалялся через кожаный вентиль в полу. Все это сооружение приводилось в действие командой
слуг, которые денно и нощно заботились о том, чтобы встроенные в трубу вентиляторы находились в непрерывном движении. Таким образом Гренуй постоянно был окружен очищающим
воздушным потоком, а через вырезанную в стену двустворчатую дверцу для пропускания воздуха ему каждый час подавали диетические блюда из удаленных от земли продуктов: голубиный
бульон, паштет из жаворонков, рагу из диких уток, варенье из растущих на деревьях фруктов, хлеб из специальных высоких сортов пшеницы, пиренейское вино, молоко горной серны и крем
из взбитых яиц кур, содержавшихся на чердаке дворца.
Пять дней продолжался этот лечебный курс дезинфекции и ревитализации. После чего
маркиз приказал остановить вентиляторы и перевел Гренуя в ванную комнату, где его несколько
часов отмачивали в ваннах с теплой дождевой водой и наконец вымыли с головы до ног мылом с
примесью орехового масла, доставленного из города Потоси в Андах. Ему обстригли ногти на
Патрик Зюскинд: «Парфюмер. История одного убийцы»
59
руках и ногах, тонким порошком из доломитовой извести вычистили зубы, его побрили, по-стригли и причесали, а волосы завили и напудрили. Пригласили портного, сапожника, и Гренуй
получил сшитую по мерке сорочку с белым жабо и белым рюшем на манжетах, шелковые чулки, камзол, панталоны, и голубой бархатный жилет и красивые туфли с пряжками из черной кожи, из коих правая искусно маскировала его изувеченную ногу. Маркиз собственноручно припудрил
белым тальком рябое лицо Гренуя, тронул кармином губы и щеки и придал бровям с помощью
мягкого карандаша из угля жженой липы поистине благородный изгиб. Затем он опрыскал его
своими личными духами с простоватым запахом фиалок, отступил на несколько шагов и долго
не мог найти слов, чтобы выразить свое восхищение.
– Сударь, – начал он наконец, – я в восторге от самого себя. Я потрясен своею гениально-стью. Разумеется, я никогда не сомневался в правильности моей флюидальной теории; никоим
образом; но то обстоятельство, что она находит столь блестящее подтверждение в практической
терапии, потрясает меня. Вы были животным, а я сделал из вас человека. Это прямо-таки божественное деяние. Позвольте же мне умилиться! – Подойдите вон к тому зеркалу и взгляните на
себя! Вы впервые в жизни узнаете, что вы человек; не то чтобы особенный, или исключитель-ный, или чем-то выдающийся, но все же вполне нормальный человек. Да подойдите же к зеркалу, сударь! Взгляните на себя и изумитесь чуду, которое я с вами совершил!
Впервые в жизни Греную сказали «сударь». Он подошел к зеркалу и всмотрелся в него. До
сих пор он еще никогда не смотрелся в зеркало. Он увидел господина в изящном голубом одеянии, в белой сорочке и шелковых чулках и совершенно инстинктивно согнулся в три погибели, как всегда сгибался перед такими нарядными господами. Но нарядный господин тоже согнулся, а когда Гренуй снова выпрямился, нарядный господин сделал то же самое, и потом оба застыли, в упор разглядывая друг друга.
Больше всего Гренуя поразил тот факт, что он выглядел так неправдоподобно нормально.
Маркиз был прав: в нем не было ничего особенного – не хорош собой, но и не слишком уродлив: низковат ростом, немного кособок, лицо невыразительное, короче, он выглядел как тысячи других людей. Если он теперь пойдет по улице, ни один человек не обернется ему вслед. Он и сам
бы не обратил внимания на такого, каким он стал теперь, попадись он ему по дороге. Разве что в
том случае, если бы учуял, что этот встречный ничем кроме фиалок не пахнет, как господин в