Я проснулась и решила не идти на работу. Потом решила пойти. Пистолета, чтобы аккуратно и чисто прострелить оба виска, у меня не было, яда тоже. Следовательно, какой выбор? Пойду и убью себя бессмысленной работой.
Аппетита у меня тоже не было, поэтому ушла я потихоньку, общаться с напевающей на кухне Верой Павловной не было сил.
Дыра в заборе меня, помятую и с припухшими глазами, сочувственно пропустила. Глядя исключительно под ноги — кроссовки после вчерашнего были запятнанными и исцарапанными, я вышла к метро. Тут меня взяли за локоть. Я вырвала руку, почти счастливая, что сейчас можно кого-то ударить, свалить жестким Агэ-цуки и добавить с ноги Кин-гэри, но человек догадливо отскочил.
Домовенок.
Что тут сказать? И вечером, и когда проснулась, и когда ходила в ванную, я мечтала услышать стрекот мотоцикла. Но его не было. А теперь есть, без всякого стрекота.
Мы молчали. Потом Юра сказал:
— Не бледней.
— Сам-то…– пролепетала я.
Нас толкали и задевали. Я отошла и села на поребрик между машинами. Юра пристроился рядом, но не слишком близко. Мне не хватало этих тридцати сантиметров. Наверное, их уже не вернуть. Хотя может, это он моего Агэ-цуки опасается. Он же чуткий. Мне хотелось плакать, но все девчонки во мне сказали «только попробуй!»
— Ты что тут делаешь? — наконец прошептала я.
— Хотел тебя на работу проводить. Но я ваш проклятый Застоньевский найти не могу — мрачно объяснил Домовенок. — Прямо наваждение какое-то.
Я кивнула. Это у нас бывает, кошка тому свидетель.
— Поехали, опоздаем — он подал мне руку.
Почему меня так пробивает от одного касания? Стыдно даже признаться.
В метро, как назло, было тесно. Мы оказались прижаты, я смотрела в ворот Юриной куртки, а проклятое тело реагировало. Инстинкты, вы что с больной девушкой делаете⁈ Нельзя же так нагло и открыто… Дыхание сбивалось, но мне все равно стало чуть легче. Как бы там не было, он пока рядом.
Перед офисом Юра взял меня за плечи и сказал:
— Работай спокойно. Вечером поговорим.
Ага, «спокойно», еще издевается. Самое жуткое — мне показалось, что он хотел поцеловать меня в лоб. Совсем уж как покойницу.
Юра пошел вперед, сегодня он был не кожаный, а незаметный, в джинсовой куртке и армейских штанах с большими карманами. Непонятно почему я вообще взгляд не могла оторвать.
Я собиралась страдать, а не работать, но офис такое специфичное место, где страдаешь так, как складываются обстоятельства, а не так, как хочется. В общем, загрузилась на полный статус, а еще этот принтер, акулами не дожеванный, чтоб его громом разразило…
Минуло только полдня, было понятно, что до вечера и объявления приговора мне не дожить. Я на автомате поплелась обедать.
Юра меня ждал перед входом. Да что ж он такой благородный, я же не вынесу, сейчас слезы брызнут. Но со мной была квартирмейстер, и перед самым страшным абордажем мы слез никогда не допустим!
Мы молча пошли в блинную.
Я полила блинчик сметаной, полила еще раз и поняла, что в горло все равно не полезет. Нужно извиниться. Пусть формально, все равно не простит, кто же такое простить способен. Но все равно нужно извиниться. И я сказала:
— Спину покажи!
Ой! Это кто мне так язык дернул⁈ Маргита? Или я уже сама?
Юра безмолвно встал, снял джинсовку и задрал футболку.
Рубец впечатлял. За соседним столиком тоже оценили, что-то возмущенно забубнили. Я слепо повернулась к ним и посмотрела. Там живо увяли.
Бороться со слезами было сложно, но я превозмогла. Пробормотала, ничего не видя:
— Но как это вообще могло быть⁈
Юра разрезал мне блинчик, положил нож и задумчиво сказал:
— А я тебя сразу узнал. Может, не в первую секунду, но во вторую.
Я хмыкнула и попыталась подцепить кусочек блинчика.
— Говорю же, узнал моментально — настаивал Домовенок. — У такой запуганной девчонки и такая лихая прическа? Это производило впечатление!
— Я не была запуганной! И потом ноги…
— А что ноги? Ноги были вполне твои, стройные. Сапоги, конечно, полный экзотик. Ну а когда ты меня огрела и подмигнула, я понял, что насчет запуганности здорово ошибся.
Я застонала, и блинчик чуть не выпал обратно на тарелку.
— Ты ешь, ешь — обеспокоился Домовенок. — Успеем еще поговорить.
Старательно дожевав несчастный кусочек блина, я запила соком, промокнула губы и решительно сказала:
— Извини меня, пожалуйста!
— За что извинить? — с интересом уточнил Юра.
— За все. За бич, за то, что я больная на всю голову нимфоманка и дура.
— Нет, Рита, давай сразу отделим блинчики с клубникой от блинчиков с перцем. Вот без этого — Домовенок показал вилкой на свою спину — сон был бы не тем сном. А это был первый наш с тобою полноценный сон, и я такое не забуду. Ярко, остро, ух, я бы вообще не просыпался, была бы моя воля. Иное дело вчерашний случай.
— Да, навела уродов — уныло кивнула я. — Тут хоть ныряй в пасть морскому дьяволу, извиняться бесполезно.
— Дело не в том, что навела! С каждым может случиться, у Кирилла профессия с заведомой долей риска, всякое случается. Но ты знала, что забор у соседей практически непроходим? Я вот не помнил, что там эти шипы и проволока. А ты ведь помнила?
Я кивнула. Дизайнерскую деятельность я начинала именно с рисования оград частных домов, и поневоле запоминала технические детали.
— И послала меня⁈ Чтобы я там буксовал и проклинал все на свете? — злобно шипел Домовенок.
— Юра, но как бы ты поступил на моем месте? У тебя очень скромный опыт обращения с огнестрельным оружием. Вполне логично, что ты остался в резерве и пришел в самый нужный момент.
— Да⁈ А сказать об этом прямо⁈ Ты знаешь, каково сидеть на заборе и слышать, что там стреляют, что ты кричишь? Кстати, ты вообще знаешь, как ты кричишь, когда вот это самое…
— Откуда же мне знать? Я же в это время занята и действую на инстинктах — оправдалась я.
— О твоих инстинктах мы еще поговорим! — отрезал Домовенок и грозно нацелил на меня вилку. — Чтобы. Ты. Мне. Никогда. Не врала!
— Хорошо — сказал я и пхнула в рот блинчик. Там в носоглотке все как-то странно связано, и иногда блинчики надежно затыкают слезы.
Домовенок сказал «ты мне никогда». Именно в такой последовательной связке эти слова вселяют надежду. Вчера я поняла, что просто не представляю себе жизни без этого сисадмина. Парадокс и необъяснимый сюрприз, но что есть, то есть.
Юра посмотрел на меня и попросил:
— Не плачь, пожалуйста.
— Даже не думала — я промокнула глаза пахнущей сметаной салфеткой.
— Ну и хорошо. Как я понимаю, полиция в ваш Застоньевский не наведывалась? — с тревогой уточнил мой Домовенок.
— Нет, нас кошка охраняет. А у тебя как?
— Хожу пешком, байк пока на всякий случай отдыхает. Вроде обошлось. Понимаешь, когда я подъехал к отделению, там что-то странное творилось…
Вчера, когда Юра подъехал сдаваться, в отделении проходила эвакуация: полицейские спешно вытаскивали на улицу мебель, бумаги и сейфы, пахло серой, вокруг бегали кролики и белые крысы, потом из здания начали выбегать испуганные королевские пингвины, падать на ступеньках и пытаться скользить на животах по тротуарной плитке. В общем, там все были в шоке, положить пакет с оружием на один из столов не составило труда.
— Но, Рита, откуда пингвины, ты можешь сказать⁈ — Юра зачарованно сунул в рот последний кусочек блинчика.
— Не знаю. Мне королевские пингвины ни разу не снились. Я их вообще не различаю по породам.
— Как же, у королевских такие яркие оранжевые пятна на груди, очень красивые. Я в детстве от пингвинов очень фанател — Домовенок взялся за стакан сока.
Честно говоря, пингвины меня сейчас не очень интересовали. Меня мучил один вопрос, но Юра, как всегда точно понимавший мои волнения, глянул поверх стакана и очень просто сказал:
— Остальное вечером. Поедем на мою стройку, ты ведь обещала проконсультировать. Там есть два табурета. Сядем и поговорим. Если ты не против, конечно.
Я не была против.
Мы доработали и поехали. Я предполагала, чем закончится конкретно эта дизайнерская инспекция, и держалась из последних сил. К счастью, утром я по инерции надела жемчужно-серые новые стринги, и это укрепляло мой дух. Но волновалась я ужасно, как перед своим первым сном. Хотя разве я знала, что будет сон? Это я сейчас все знала.
Но дом мне безоговорочно понравился: в глубине дворов, зажатый скучными желтыми домами ответственно престижной застройки конца эпохи советского домостроения, четырехэтажный, с почти метровыми стенами, сложенными еще в позапрошлом веке. Конечно, здание было запущенное и затененное, но Юра выловил квартиру с отличным видом на проход к бульвару. Третий этаж, ободранные до кирпича внутренние стены и огромный потенциал. Да, из бывшей крошечной однушки можно сделать стильную студию. Мы вошли в аутентичную двухстворчатую дверь квартиры, я увидела обещанные табуретки. Но тут Юра сказал:
— Рита… — и повернул меня к себе.
Я должна была сказать ему сразу и честно, но мы уже целовались. Без сомнения, у него были губы и манера гребца. Только еще лучше. В паузе, задыхаясь, я все же сказала:
— Юрочка, я очень разнузданная, распутная и несдержанная девушка. Я сумасшедшая и нимфоманка.
— Очень на это надеюсь — с угрозой прошептал он, запуская ладони за пояс моих джинсов сзади.
Лупить будет — подумалось мне, и я осознала, что совершенно не против. Я заслужила, меня это возбуждает, и вообще я хочу делать для него все, что угодно.
Но я совершенно не угадала. В квартире, кроме табуреток, обнаружился новый матрац, лежащий на новых поддонах, а на матраце уже лежала я, не особо новая и уже без джинсов. Когда и куда они улетучились, я не поняла. Юра сдирал с себя футболку…
Что тут скажешь? Не только у этой квартиры был отличный потенциал.
Домовенок начал совершенно не с того. Нет, с того, с того, с того! Я слетела в высшее возбуждение как с Эвереста. Хорошо, что в квартиру уже поставили свежие стеклопакеты, надеюсь, меня не было слышно во дворе. Потом я слезно просила «иди ко мне!», но он оставался внизу, только хищно поглядывал и продолжал. Да такое просто невозможно пережить!
Я пережила и отомстила. И это было вдвойне хорошо. Матрас сполз с поддонов, мы вернули его на место и вновь придавили своими телами.
За новыми окнами стемнело, в перерывах мы беседовали на научные темы.
Сны Юры были совершенно неорганизованные и почти обычные. Необычным было то, что во снах довольно часто появлялась я. Ну а в последнее время сны пересекались.
…— На той свадьбе я тебя сразу узнал — шептал этот пронырливый соня. — Понятно, «узнал» не совсем то слово, просто знал, что это ты. На самом деле ты была столь очаровательна и белоснежна, что казалась ненастоящей.
— Я и была ненастоящей.
— Ну, наверное. Вот принц рядом совсем манекеном выглядел. Такой безупречный, что сразу революцию хотелось сделать и восстание поднять.
Я фыркнула ему в плечо:
— Революцию, в общем-то, и сделали.
— Я понял. Видел, как вы уходили в ворота. Эта черноволосая дама… вообще глаз оторвать не получилось.
— Да, бабуля может. Ты досказывай, досказывай.
— Так не очень интересно, демократичненько все — смущенно прошептал этот скромник. — Праздник, вино хорошее. Девушка…
— Тоже хорошенькая?
— В общем, да. Ты же Золушку знаешь? Затащила домой, отказывать было неудобно. Тем более у тебя свадьба, я был в печали.
— У меня была не совсем свадьба, а важный сексуально-политический заговор. И что там Золушка?
— Очень работящая девушка. Такая старательная, что сдуреть можно. Прямо сказочная. Потом ее сводные сестры пришли. Знаешь, на них наговаривают — очень милые девушки.
— Тоже работящие?
— Еще какие! Там на одном контрасте с ними так дуреешь… Но вот у их матушки-мачехи, у той еще и потрясающий опыт.
— Ужас!
— Я больше не буду — застонал лукавый сисадмин, поскольку я взялась доказывать, что не только опыт возраста имеет значение.
— Мы больше не будем — поправила я и продолжила.
Матрац опять съехал, поскольку мы делали друг с другом что умели, и даже больше.
Утром я накладывала мазь на рубец на Юркиной спине, с вечера мы про травму как-то не очень думали, что нехорошо. Домовенок ерзал и шипел, я подула на эту уже такую знакомую спину, он расслабился и задумчиво сказал:
— Вообще, сны — очень интересное состояние. Возможно, они еще придут. Только нам нельзя во сне теряться. Это главная задача!
— Это ты после такой ночи говоришь?
— Конечно. Теперь мы спим вместе и только вместе. Даже не пытайся что-то возразить.
— Я и не пытаюсь — заверила я.
— Знаю, что не пытаешься, но ты не пытайся и в будущем. Если что, уходим во сны вместе. И не обязательно вести себя там так… однобоко. Секс мы и здесь себе обеспечим — Юра похлопал по матрацу. — Но ведь во снах вообще очень интересно.
Он был прав. Мне очень хотелось показать ему Золотую степь. Возможно, мы помашем издали охотникам, или даже посидим с ними у костра и разделим то необыкновенно вкусное мясо. Охотники поймут. И капитан Минор со своей незаменимой квартирмейстершей нас поймет. Каждый разумный человек поймет, почему мы отправляемся в сон вдвоем.
Домовенок думал о том же, поскольку сказал:
— Я бы очень хотел попробовать гномьего пива. Должно быть, оно волшебно на вкус. Я когда бултыхался с цепями и покойниками, видел плывущего господина Кердика, он сидел на бочке с пивом и греб на восток. Морда мрачная, но уверен в себе, как слон. В смысле, как кит. Нет, такое серьезное пиво нужно попробовать.
— Если выдастся такой случай — согласилась я. — Пойдем на работу, а то опоздаем.
И мы поехали творить дизайны и поддерживать локальные сети.
К Вере Павловне мы заехали только через три дня.
— Съезжаешь, Ритуля? — хозяйка засмеялась. — Я так и поняла. Юрий у тебя парень хваткий, своего не упустит.
— Вы уж извините, Вера Павловна, так получается — вежливо повинился Домовенок.
— Не извиняйся, а то я не понимаю. Но чайку-то выпьете?
Мы сидели на общей кухне, пили чай уже со свежим рыбным пирогом, и все единодушно пришли к мысли, что нужно регулярно заезжать в гости и встречаться. Я полагала, что очень скоро у Веры Павловны появится новая жилица, которой очень нужно немного отвлечься от заевшего быта и посмотреть старый телевизор. Но о некоторых волшебствах лучше не спрашивать, так учила моя бабуля, прекрасная Аннет.
Мы пошли собирать пожитки, и тут Юра увидел мое артистическое манто. Я догадалась, что у меня будет очень теплая и пушистая ночь. И разве это не радует нас обоих? Но в полную мощность распахивать глаза на Домовенка я не стану. На корабле всегда должен оставаться резерв сухого любовного пороха, как говорит квартирмейстерская наука.
Во дворе я распечатала два пакета кошачьего корма. Наше сторожевое животное посмотрело подозрительно, но изобразило хвостом реверанс и принялось питаться.
— Хорошее место — озирая пустынный двор, сказал Юра.
С этим трудно было не согласиться. Но в мире и снах есть много иных интересных мест и мы, несомненно, осмотрим их вместе.
Конец