— Вот кого мне в жизни не хватает... В футбольном «Динамо» меня окружало немало хороших товарищей — Численко, Рябов, Глотов, Гусаров. В хоккейной команде близкими приятелями были Папугин и Соловьев. Но друг у меня один был — Витя Аничкин. Я его «губастым» называл, но большинство звали «Анютой».
Начинал Витя полузащитником, но в защите у него получалось лучше. Очень чисто действовал в отборе, подкаты здорово выполнял. Головой играл отлично, не раз важные мячи заби- Аничкин немало поиграл за сборную, был призером Кубка Европы в 1964-м. Мог бы, наверное, и большего добиться, но за его позиции конкуренция в сборной всегда высокая была — Шестернев, Хурцилава, Корнеев. Витя был человеком добрым, бесхитростным. Очень любил свою жену Светлану, болезненно переживал ее уход. Нервы у него после этого стали пошаливать. Проснешься, бывало, среди ночи — жили мы всюду вместе, а Витя лежит с открытыми глазами, думает о чем-то...
Когда он закончил играть, «Динамо» не побеспокоилось, и ему пришлось трудоустраиваться самому. Аничкин пошел работать в военную организацию. А что такое для спортсмена-игро- вика, привыкшего к относительно свободному распорядку, бумагами шелестеть с 9 до 18? Последний раз я видел Витю за несколько дней до его неожиданной кончины. Выглядел он хорошо, занимался устройством на тренерскую работу. Насколько мне известно, он умер на следующее утро после того, как отмечался день рождения его отца. Будто бы опохмелился бутылкой пива, и схватило сердце. По другой версии причиной смерти стал обширный инфаркт — следствие ссоры с отцом. Виктору было только 33 года.
— Возраст Христа...
— Бесков отчислил Аничкина из «Динамо», когда тому было 30. Мне — на год больше. То, что мы еще могли принести пользу команде, Константина Ивановича, видимо, не интересовало. Отношения у нас после того, что случилось в 1969-м и 1970-м, испортились окончательно. В «борьбе» с нами он сумел привлечь на свою сторону самого авторитетного человека в команде — Льва Яшина. Клинья между нами вбивал по-разному. Доходило до смешного. На каком-то собрании Бесков вдруг говорит: «К тебе, Лев Иванович, все в команде по имени-отчеству обращаются, один Маслов Левой зовет». «Если я в игре буду его Львом Ивановичем называть, — отвечаю, — мяч может в воротах оказаться. За полем — пожалуйста, коль это необходимо». Пусть не поссорить, но развести нас с Яшиным, как говорится, по разным углам Бескову в итоге удалось.
Незадолго до кончины Льва Ивановича Вячеслав Соловьев передал мне, что Яшин ждет моего звонка. Я, естественно, позвонил и был очень растроган, когда услышал, что он сожалеет об охлаждении наших отношений, что люди, столько лет защищавшие цвета «Динамо», не должны поддаваться сиюминутным эмоциям и отдаляться друг от друга...
— Вы играли вместе десять сезонов, но на прощальном матче Яшина в 1971-м, когда в Лужниках встречались сборная «Динамо» и сборная мира, вас с Аничкиным на поле не оказалось...
— Нам, конечно, было обидно. Тем более, что за «Динамо» играли в числе прочих и совсем молодые ребята — Гребнев, Веремеев, Манучар Мачаидзе, не имевшие к этому торжеству прямого отношения. Хорошо, что о Численко вспомнили. Но это была инициатива самого Яшина. Мы с Витей в тот момент временно были вне команды. Наказали нас за то, что в Ташкенте после первого матча сезона отметили мой успех на хоккейном чемпионате мира.
Раз мы говорим об игроках «Динамо», начинать нужно было, конечно, с Яшина. Не сделал этого только по одной причине: написано и сказано о нем столько, что мне и добавить нечего. Вратари — люди особые, как правило, погруженные в себя. Разговорчивыми, оживленными они бывают редко, их внутренний мир мал° кому доступен, а в банальных описаниях смысла не вижу.
Для любого человека, и для спортсмена в частности, очень важна правильная самооценка. Если она завышена — проблем не избежать. Мало кто в футболе достиг таких высот как Яшин, но он всегда оставался скромным человеком. Хорошо помню рассказ Льва о поездке в Англию в 1963-м, где он защищал ворота сборной ФИФА в матче с английской сборной. Признаюсь, что лучшей игры вратаря мне видеть не приходилось. Но бравировать своим успехом Яшин не стал. Делился впечатлениями о чем угодно, но не о самом матче. Когда мы стали допытываться, как он ухитрился парировать удар Гривса в упор, Яшин только лоб потер: «Как я там оказался, ей-богу, ребята, не знаю...»
Известный вратарь Владимир Маслаченко, которого я уважаю и как футболиста, и как телекомментатора, любит вспоминать, что в матче «Спартака» с белградским ОФК он отразил два пенальти. Это, конечно, редкая вратарская удача, но играли команды в 1/16 Кубка кубков. У каждого свой пик...
— Если мы заговорили о вратарях, давайте упомянем и других стражей ворот «Динамо», с которыми вы играли...
— Назову, пожалуй, пятерых — Владимир Беляев, Михаил Скоков, Александр Ракитский, Валерий Балясников и Владимир Пильгуй. Дабы воздать должное Беляеву, скажу, что в «Рамке» он играл сильнее Яшина, но в игре вратаря это определяет далеко не все. Беляева, видимо, устраивала роль дублера, а тренеров — то, что в их распоряжении всегда были два классных вратаря. Думаю, что и деньги они получали одинаковые.
Вратаря характеризует не только уровень мастерства, но и то, как воспринимает его команда. Миша Скоков был вратарем удачливым, ребята ему доверяли. Помню, как в перерыве финального матча на Кубок с ЦСКА в 1967-м Бесков почему-то меня спросил: «Что скажешь, если выпущу вашего “пожилого”, и своего “молодого”?»
Это он Скокова и Володю Козлова имел в виду. В следующем году Миша, поняв, что в качестве дублера Яшина Бесков делает ставку на Ракитского, перешел в «Торпедо». И надо же случиться такому совпадению, что он вновь сыграл в победном кубковом финале, выйдя на замену Анзору Кавазашвили...
У Валерия Балясникова вратарская судьба складывалась нелегко. После неудачного кубкового матча с ленинградским «Динамо» в 1965-м он был отчислен, но в ходе сезона 1968 года Балясникова вернули, и в нескольких матчах он нас выручил. Правда, с появлением Пильгуя надолго застрял в дубле и был вновь вынужден уйти.
Владимир Пильгуй обладал отличными данными. По быстроте реакции, прыгучести, мягкости движений он был близок к таким уникумам как киевлянин Банников и Кавазашвили. Играл он, однако, неровно. Мог один матч спасти, а в другом допустить роковую ошибку. Достаточно игру в Ташкенте вспомнить — в 1970-м. Став опытнее, Пильгуй выдал хороший сезон в 1973 году, когда стал основным в сборной.
Неустойчивой психикой отличался по молодости лет и Саша Ракитский, которого считали наследником Яшина. Он также мог взять мертвый мяч, но в простых ситуациях совершал ошибки, паниковал. Карьеру в «Динамо» ему сломал матч с «Торпедо» в 1968-м, когда Ракитский вдруг отказался выйти на поле. Почему это произошло, я так и не понял, но пришлось раздеваться из запаса неопытному Олегу Иванову. Напряжения игры новичок не выдержал, и запустил все, что в его ворота летело. Проиграли 3:5. Эдик Стрельцов даже головой забил.
— В чем, кстати, причина того, что Стрельцов редко забивал головой? Вспомнить можно еще разве что гол в ворота австрийцев в отборочном матче чемпионата Европы в 1967-м, когда наша сборная взят верх со счетом 4:3...
— И тоже, как в той игре с «Торпедо», забил он без прыжка. Двигался к воротам, и мяч после подачи Бышовца сам, как говорится, его голову нашел. Хотя болельщикам понравилось — Эдик все на поле делал артистично. Думаю, что выпрыгивать ему не позволяло плоскостопие, да и вес лишний уже мешал. Сергей Сергеевич Сальников как-то изрек, что головой не играют только трусы. Мне это запомнилось, но в случае со Стрельцовым такое определение не годится.
— Вы тоже головой забивали не много, но один гол динамовские болельщики частенько вспоминают — в четвертьфинале Кубка 1967 года. На последней минуте матча с «Торпедо» вы в броске послали мяч в сетку ворот Кавазашвшш...
— Похожий гол забил и в 1968-м — в Куйбышеве. Но для меня это, конечно, эпизоды были. В «Динамо» лучше других головой играли Аничкин и Авруцкий.
— Последнего Бесков отчислил в ходе сезона 1971 года, когда ему — игроку олимпийской сборной — было всего 27 лет...
— Авруцкий был талантливым футболистом. Пробить мог и с правой ноги, и с левой. С лета умел забивать. Но играл по настроению. Юре, как и Фадееву с Николаевым, спортивной злости не хватало, какого-то внутреннего стержня, позволявшего трудности преодолевать. Бесков ставку делал на Козлова, поэтому, когда молодые начали подпирать, убрал сначала Вшивцева, а потом и Авруцкого.
— Оба они после «Динамо» найти себя в других командах не смогли...
— В этой связи можно и других назвать — Глотова, Фадеева, Штапова, которому и 26 не исполнилось, когда Бесков его отчислил. Юра Вшивцев, как мне казалось, мог и сотню рывков вхолостую сделать. А после сто первого — забить. Вроде и не видно его было на поле, но в нужный момент Юра всегда на месте оказывался. В командном механизме такой винтик необходим.
В 1967 году в «Динамо» был еще один футболист, чью полезность лишь специалисты видели. Володя Дудко в полузащите слева играл. Он не только за себя, но и за Гусарова успевал в обороне отрабатывать. В тех матчах, когда Дудко выходил на поле, игра у команды хорошо получалась.
— Геннадий Гусаров в том сезоне из нападения перешел в среднюю линию, став диспетчером...
— Это место ему Бесков нашел. Гена все исполнял на высоком уровне. Мяч партнерам выкладывал с бильярдной точностью. Не просто так мы его «профессором» называли.
— Во втором круге чемпионата 1967 года в нападении чаще других играли Численко, Козлов и Еврюжихин...
— Разного класса игроки, хотя по-своему все интересные. Игорь Численко много лет стабильно играл не только за «Динамо», но и за сборную. Имел все, что нападающему требуется — скорость, удар, голевое чутье. Но мастерства и у других хватало. Игорю помогал спортивный характер — он ничего не боялся. Чем злее был защитник, который его .-держал, тем с большим азартом «Число» шел вперед.
Человек он был, конечно, своеобразный. На месте не мог и минуты высидеть. Заходит к нам с Аничкиным что-нибудь рассказать и обязательно комнату шагами меряет. Вечно его, неугомонного, куда-то тянуло. Была у Игоря еще одна особенность. Стоило ему прекратить пьянки-гулянки, как игра разлаживалась. Любой должен лучше себя чувствовать, когда за собой следить начинает, а у Численко все наоборот выходило.
— Образцом в плане поведения и отношения к тренировкам был Владимир Козлов, которого Бесков всюду ставил в пример...
— Тут двух мнений быть не может. Володя к своей подготовке относился очень ответственно. Когда я отмечал, что его появление отрицательно сказалось на игре команды, то это творческой стороны дела касалось. На Козлова, кстати, никто не обижался. Не его же вина, что Бесков в него влюбился. Доброжелательный, порядочный, он со всеми держался ровно, но, как бы это деликатнее выразиться, был немного не от мира сего.
Умением обращаться с мячом, техникой обводки Володя выделялся. Но когда он, приняв мяч, начинал его подбрасывать, то не только атаку замедлял, но и уязвимым для соперников становился. Любой толчок, даже без нарушения правил, приводил к тому, что Козлов оказывался на траве. Обладай он большей работоспособностью, мог бы принести пользу в полузащите.
— Именно так произошло с Геннадием Еврюжихиным, который благодаря этому продлил футбольную карьеру...
— Нестандартный был игрок. По скоростным данным Еврюжихин всех в команде превосходил. Со временем научился резаные передачи делать, штрафные хорошо бил. У Гены за годы выступлений ни одной травмы, по-моему, не было. Да и откуда им быть, если защитник, образно говоря, и палкой его достать не мог. На чужом поле мы фактически вдесятером играли. Все ребята шли в стыки, в подкатах стелились, а Еврюжихин только подпрыгивал, когда соперника видел. Я его не раз спрашивал: «Почему ты, Гена, считаешь, что мои ноги дешевле твоих? Боишься играть на выезде, так и скажи. Другой выйдет...»
Настоящей конкуренции на своем месте он не испытывал. Володю Ларина, который также на левом краю играл, Бесков перевел в полузащиту. Они дружили, жили в одной комнате. Ларин принимал все, скажем так, правила общежития. Если Еврюжихин нарушал режим, а делал он это нередко, его молодой сосед старался не отставать. Особенно на пиво налегал. Еврюжихин сухой был, а Ларин стал быстро вес набирать. Когда в 1973-м мы с ним пересеклись в вологодском «Динамо», он уже еле двигался. И это в 25 лет...
Ларин обладал уникальным по силе ударом с правой ноги. Думаю, что в нашем футболе так никто не бил. Мощью ударов отличались Хурцилава, Гена Красницкий из «Пахтакора», Вадим Степанов из «Кайрата». Можно Численко вспомнить, спартаковца Николая Осянина, киевлян Андрея Бибу и Йожефа Сабо, но Володя Ларин бил сильнее.
— Раз вы, Bалepuй Павлович, вспомншш о Ларине, значит, можно переходить к тем сезонам, когда он играл...
— На чемпионате 1968 года надолго останавливаться, наверное, не стоит. Первый круг мы сыграли очень неудачно — четырнадцатое место заняли. Второй «Динамо» выиграло, но в итоге финишировало только пятым. Через год команда поднялась на одно место выше, но тот чемпионат мне не результатом запомнился.
Начали мы вновь неудачно. Перед матчем в Свердловске, куда команда приехала после поражения в Куйбышеве от аутсайдера «Крыльев Советов», шли в своей подгруппе предпоследними. Бескова на установке не было, а от его помощника Голодца мы узнали, что вроде бы уже есть решение о снятии Константина Ивановича. В Свердловске «Динамо» выиграло. Единственный гол незадолго до конца забил я. По приезде в Москву на встрече с руководством попросили, чтобы Бескова оставили.
Следующие два матча — у «Черноморца» и «Зари» — «Динамо» также выиграло. В каждом из них мне удавалось открыть счет. Затем после двух поражений победили «Арарат». В этой встрече единственный мяч провел Витя Аничкин. На этих деталях я только для того задержался, чтобы показать, что мы с Аничкиным кое-что для команды в тот период сделали.
Перед заключительным матчем предварительного турнира в Москве с бакинским «Нефтчи» «Динамо» с 17 очками находилось в подгруппе на четвертом месте. Чтобы продолжить борьбу за медали, нужно было занять место не ниже седьмого. Бакинцу имели 16 очков, столько же сколько «Заря» и «Арарат». Еще на очко меньше было на счету «Черноморца». Этот расклад я хорошо запомнил. В последнем туре одесситы играли в Свердловске, «Заря» в Москве встречалась с, ЦСКА, а «Арарат» на выезде с киевским «Динамо».
За два дня до нашего матча «Черноморец» победил «Уралмаш», а «Заря» сыграла вничью с армейцами. У них стало по 17 очков. Что мы должны были делать? Играть на победу с риском проиграть, после чего в случае выигрыша «Арарата» заниматься унизительными подсчетами во взаимоотношениях с «Зарей» и «Черноморцем»?
— Как было решено действовать?
— В таких ситуациях нужно о своих интересах думать, а не терзаться сомнениями. Далеко за примером ходить не надо. На чемпионате Европы 2004 года сборные Швеции и Дании в заключительном туре фуппового турнира сыграли вничью — 2:2, что позволило обеим пройти дальше, оставив за бортом итальянцев. Любой другой результат, даже ничейный, был, как известно, в пользу сборной Италии.
Наши тренеры в 1969-м ничего не просчитали и никаких шагов не предприняли. Разбираться пришлось игрокам. Договорились с бакинцами, что сыграем вничью. Найти общий язык нам было нетрудно — со многими футболистами «Нефтчи» мы много лет достаточно тесно общались, к тому же за «Динамо» в том году играл приглашенный из Баку Валерий Гаджиев.
В Москву, чтобы навести справки, приехал Александр Семенович Пономарев, который тогда возглавлял «Арарат». Накануне матча мы с Аничкиным встретились с ним у Дерюгина дома, и честно сказали, что существует договоренность с «Нефтчи». Пономарев был, конечно, расстроен. Такой исход оставлял ереванцам только одну возможность попадания в семерку: побеждать в Киеве.