И разработка этой тактики производилась не где-то в тиши академических кабинетов, а здесь же, на фронтах, непосредственными участниками сражений. Элементы этой победной тактики боевого применения "илов" рождались почти в каждой атаке по вражеским соединениям. Здесь происходил жестокий отбор того, что действительно эффективно и полезно, от ошибочных действий, которые порой заканчивались трагически.
Авторами замечательных тактических находок в применении "ила" были многие летчики-штурмовики, командиры штурмовых авиасоединений. Безусловно, эти находки тут же становились достоянием всего данного соединения. А требовались куда большие масштабы, и тогда обращались к печати.
Говоря словами Маяковского, возник социальный заказ - распространять опыт боевого применения штурмовиков, делать его достоянием всей нашей армии. Нашлись и летчики-штурмовики, которые в перерывах между боевыми вылетами стали заносить на бумагу бесценные слова о том, как эффективнее сражаться на "иле".
Примером такого совершенно необычного, я бы сказал, героически-творческого труда могут служить статьи летчика-штурмовика В. Б. Емельяненко, одним из первых начавшего воевать на ильюшинском штурмовике. Во многих номерах газеты "Сталинский сокол" печатались его статьи под общим заголовком "Из чего слагается мастерство", в которых обстоятельно излагался опыт боевого применения штурмовика Ил-2, добытый автором и его товарищами в сражениях с оккупантами.
* * *
...Но, как ни хорош был наш "Илюша", как ни быстро совершенствовалось воинское мастерство славных летчиков-штурмовиков, все же в боевых операциях немало ранений получали и сами самолеты.
Нередко на крыльях, оперении или фюзеляже возвращавшегося самолета светились пулевые пробоины. Но ровно гудит его мотор, работают все системы, значит, штурмовик в строю.
Иногда на свой аэродром совершал посадку самолет, долетевший "на честном слове". Лохмотьями свисают с крыльев и оперения куски обшивки, хвост фюзеляжа прострочен пулеметной очередью... Как бы израсходовав последние силы по пути домой, самолет не в состоянии выпустить шасси, плюхается на "брюхо", взрывает землю погнутым винтом и замирает, распластавшись подобно сбитой птице... Нестерпимо больно видеть такую картину. Но вот к раненому самолету подходит группа мужчин в штатских одеждах. Они достают из своих походных чемоданов нехитрый инструмент и приступают к работе. Двое ножницами обрезают обшивку вокруг рваных пробоин на крыле и оперении. Двое занялись демонтажем сильно разбитого руля поворота. Старший штатский объясняет военному технику и подошедшим с ним на помощь солдатам ближайшую задачу: необходимо вырыть две траншеи против ног шасси. Размечает на земле траншеи шириной три четверти метра, которые должны полого спускаться под обтекатели шасси со стороны хвоста самолета. Максимальная глубина траншей такая, чтобы ноги шасси можно было выпустить полностью и его колеса стали бы на дно. Начали копать.
Когда глубина траншей стала достаточной, аварийной лебедкой выпустили шасси. Подъехал автотягач. Два троса привязали к стойкам шасси и зацепили за крюк тягача, расположившегося против хвоста самолета. Все заняли места, указанные бригадиром. По команде "Пошел" тягач потянул за трос, и самолет плавно выкатился из траншей, на глазах как бы вырастая из земли.
Теперь он уже не напоминал подстреленную птицу, не был так жалок и беспомощен. Это был израненный, но живой боец.
А когда погнутый розочкой винт заменили, поставили новый маслорадиатор,- самолет еще более преобразился. Бригадир пригласил летчика сесть в кабину для опробования мотора.
Продвинулись дела и у слесарей, ремонтировавших крыло и оперение. В общем, на третий день знакомый нам раненый штурмовик получил разрешение сделать пробный полет и был возвращен в строй.
Конечно, упомянутый случай ремонта самолета на фронтовом аэродроме не является типичным. В нем все сложилось благоприятно - и на аэродроме спокойно, и запасные части оказались поблизости, и помощники, и погода, словом - все к месту. Но так, к сожалению, почти никогда не бывало в действительности.
Практически то, что получило прозаическое название полевой ремонт самолетов, выглядело в значительной мере иначе. Это была нелегкая работа на открытом воздухе в любую погоду, жизнь в землянках или палатках. Были и свирепые бомбежки, и артобстрелы, и минометный огонь. Но наряду с холодом была тут всегда и радость победы, когда, взревев мощным мотором, уходил в полет еще один крестник - только что отремонтированный самолет, начиная свою вторую жизнь...
Работам по обслуживанию воинских частей, эксплуатировавших построенные нами самолеты, на заводе всегда придавалось особое значение и уделялось большое внимание. Еще перед войной наш ОЭР был укомплектован квалифицированными специалистами. Поэтому, когда Верховное Главнокомандование потребовало усилить работы по восстановлению боевой техники на фронте, наш завод смог быстро развернуть широкую сеть ремонтных бригад, охватить ими все основные участки фронтов и осуществлять восстановление большого количества поврежденных в боях самолетов. Так наши "штатские" получили постоянную "прописку" на фронтах.
Непрерывно наращивался темп выпуска самолетов Ил-2 с завода. Росло количество воинских подразделений, воевавших на "илах", росло и количество заводских бригад, обслуживавших воинские части. Был период, когда в различных армиях, штурмовых дивизиях и полках работали многие сотни наших специалистов. И то, что они делали, порой поистине граничило с чудесами.
Много писалось о необычной живучести самолета Ил-2. Некоторые машины возвращались после боевых вылетов настолько израненными, что если бы не сам факт возвращения, то и поверить в него было бы трудно. Вот эта-то живучесть "илов" и создавала надежную основу для восстановительных ремонтов, проводившихся в условиях прифронтовых аэродромов с использованием подручных средств. Одни поврежденные элементы заменялись другими, взятыми из запасных комплектов или со списанных самолетов. Мелкие повреждения устранялись тут же, на пробоины в обшивке накладывались заплаты, даже повреждения силовых элементов, включая лонжероны крыла, ремонтировались накладкой стальных уголков... И вот уже пробный полет, после которого штурмовик занимал свое место в строю соединения.
Завод откомандировал в воинские части многие сотни своих специалистов. К авиационному штурмовому полку, одним из первых получившему штурмовики Ил-2 с нашего завода, еще в Воронеже был прикомандирован старший инженер ОЭР, бывший начальник бригады СКО Александр Сергеевич Руденко с пятью квалифицированными слесарями-универсалами. С первых же дней войны этот полк, над которым шефствовал испытательный институт ВВС, был направлен на фронт и получил боевое крещение.
Белорусское направление. Прифронтовая полоса. Авиация противника рыщет повсюду, бомбит любые аэродромы и все, что их напоминает. Полку часто приходится менять место базирования... Вспоминая те дни, Руденко мне рассказывает:
- Самолет Ли-2, перевозивший технический состав полка с одного аэродрома на другой, выгрузил нас и улетел. Только после этого выяснилось, что мы высадились на уже покинутом полком аэродроме. Оказалось, что накануне нашего прилета этот аэродром подвергся ожесточенной бомбардировке и все его оставили. Не улетели только четыре наших "ила", они были повреждены при бомбежке. Осмотр машин показал, что повреждения у них сравнительно небольшие, мы принялись за работу. Должен тебе сказать,отмечает Руденко,- что технический состав этого полка во главе с военным инженером Василием Холоповым до последнего боролся за сохранение боеспособности своих самолетов. Наша заводская бригада в полку была окружена вниманием. У заводчан с техсоставом полка установились деловые взаимоотношения, нашей работе оказывалось всяческое содействие. Так и в данном случае по заданию Холопова нам привезли необходимые запасные части, и через двое суток все четыре машины были восстановлены. Холопов связался с полком, который находился поблизости - у деревни Яковлевичи - вызвал летчиков, и те перегнали машины в часть. Мы тоже перебрались на аэродром, где обосновался полк. Правда, название "аэродром" в данном случае можно было применить чисто условно. Аэродромом служило относительно ровное поле выпас колхозного скота. Один конец этого поля упирался в лесной массив, где маскировались наши самолеты. С противоположной, западной, стороны на значительное расстояние простиралась нива. По высокой перезревшей ржи ветер гонял длинные волны... За полем - фронт. Вот в эту рожь и плюхнулся на "пузо" один из наших самолетов, с повреждением возвратившийся из боевого вылета. Летчик пришел на КП полка, доложил обстановку. Выходило, что в лесочке, который виднелся за ржаным полем, уже могли быть враги... Выждав пару часов, кружным путем добрались до подбитого самолета. В мягкой земле быстро вырыли траншеи под шасси, выпустили ноги. К середине ночи все было готово к вытаскиванию самолета. С погашенными огнями подъехал наш тракторист и сообщил, что, пока ехал, видел, как недалеко от нас, со стороны противника, кто-то пускает ракеты в сторону упавшего самолета. Через некоторое время и мы заметили ракету, пущенную в нашу сторону из густой ржи, метров за двести от нас. Что делать? Оружия у нас нет. Все же решили прогнать или захватить ракетчика. Нас семь человек с молотками и ключами, да и "он" не знает, что мы без оружия... Пошли цепочкой по ржи, неприятно, конечно... Сто, двести метров - никого. Замкнули круг - тихо. Но пуск ракет прекратился. Вернулись к самолету, выкатили его из траншей и отбуксировали к своим в лес. Чуть забрезжил рассвет, принялись за ремонт. Пока устраняли мелкие повреждения и чинили систему выпуска шасси, Холопов привез от соседей воздушный винт. Заменили винт, опробовали мотор. При этом оказалось, что течет маслорадиатор, а запасного нет. Пришлось заглушить поврежденные соты радиатора. Так самолет и улетел на задание, а затем перелетел на дальний аэродром.
Встречи с Александром Сергеевичем всегда были интересны для меня. Помню как-то, войдя ко мне в техбюро, Руденко по моей просьбе стал рассказывать о случаях восстановления "илов" на фронте, выполненных его бригадой. А я задаю ему вопросы и делаю пометки в своей толстой рабочей тетради, куда уже записаны результаты аналогичных разговоров со многими оэровцами, возвратившимися с фронта. Безусловно, и меня и Руденко в этом разговоре интересовали многие технические подробности выполненных ими работ. Здесь эти подробности мною опущены.
- Тебе, наверное, приходилось слышать о необыкновенной живучести нашего самолета? - спрашивает меня Руденко.
- Приходилось и неоднократно.
- Так вот, пока сам не увидишь подтверждение тому, до чего же в самом деле живучий наш "ил", в некоторые случаи трудно поверить. Это его замечательное свойство рождает такую непоколебимую уверенность во всемогуществе штурмовика, что летчики на нем творят чудеса, выполняя невероятные задания. Но порой возникают ситуации, граничащие с курьезами... Возвратился один летчик с боевого задания, разгоряченный, влетел в нашу землянку и потребовал, чтобы мы срочно подлечили его машину, так как ему необходимо немедленно вылететь снова. Дело не терпит, а все машины на заданиях... Спеша и волнуясь, он рассказал, что недалеко, на лесной поляне, он обнаружил скопление немецких автомашин, среди которых много легковых. "Не иначе, как штаб немецкого командования" - догадался летчик и решил атаковать. Зашел на поляну и открыл стрельбу из пушек. Выходя из атаки... "не заметил, что среди поляны как назло черт большую сосну посадил". Зацепил крылом за сосну, сломал ее, но и крыло немного повредил... Оказалась, что "чертова сосна" перебила передний лонжерон крыла и ее обрубок застрял в крыле, которое выведено из строя окончательно. Высокий пень этой же сосны повредил правую сторону стабилизатора... В общем, самолет мы восстановили только через двое суток, взяв крыло с давно разбитой и списанной машины.
Мне хочется обратить твое внимание,- продолжал свой рассказ Руденко,что не только погодные или природные условия определяют рабочую обстановку, в которой работают наши бригады. Понятно, что на войне главной особенностью, но и основной помехой в работе по восстановлению самолетов была фронтовая обстановка в местах, где приходилось и приходится нам работать.
В качестве еще одного примера работы нашей бригады расскажу тебе такой случай. Однажды вечером наш пораненный "ил", преследуемый фашистским истребителем, сел на свой аэродром с убранными шасси и, как говорят, привел фрица на хвосте. Аэродром враги засекли и, конечно, будут его бомбить. Поздно вечером все, кто мог, улетели на запасной аэродром. Не мог один раненый самолет, остался лежать на земле. Остались и мы с ним. Работали мы всю ночь, кстати, уже не первую, кое-кто из ребят просто с ног валился. Подняли машину на шасси, откатили на стоянку. Винт заменили, маслорадиатор тоже - инженер полка, как и во многих других случаях, обеспечил их доставку. Устранили другие мелкие повреждения. На рассвете все работы были закончены. Не отходивший от нас и помогавший нам летчик сел в кабину и запустил мотор. Как раз в этот момент мы заметили, что в боевом строю к нам приближается группа вражеских бомбардировщиков. Наш летчик прямо со стоянки "дает газ", разбегается и, прижимаясь к земле, уходит. А мы бежим в кусты и залезаем в земляную щель укрытия. И тут началось... Бомбы рвутся кругом, земля дрожит и со стенок щели сыплется на нас... Сидим, тесно прижавшись друг к другу, словно это может защитить нас от свистящего, ревущего, грохочущего металла... Наконец, улетели. Мы остались целы. Быстро собрались. Вася, наш шофер, пригнал из леса спрятанную им там и оставшуюся невредимой нашу полуторку, и мы поехали догонять наш полк...
В конце беседы Руденко передает мне фронтовую газету "Сталинские крылья". Вся первая страница газеты под общим заголовком "Беречь материальную часть" посвящена приказу Наркома обороны о награждении летно-технического состава за сбережение, безаварийность и восстановление материальной части самолетов. Здесь же помещена статья, в которой, в частности, говорится:
"Быстрый и качественный восстановительный ремонт самолетов производит ремонтная бригада под руководством т. Руденко.
Бригада за короткое время отремонтировала десятки самолетов..."
Эта газета ложится в нашу заветную папку, в которой начинают бережно собираться отзывы о работе заводчан в воинских частях. А рядом с ней другая - "Отважные соколы", в которой напечатана статья "Наша ремонтная бригада". В статье говорилось:
"Авиаремонтная бригада, где начальником тов. Хорошин, показывает образцы в работе... Особо отличаются на ремонте самолетов мастер Борташевич, слесаря Жуков и Анохин, клепальщик Гречишников..."
Старший инженер ОЭР Алексей Захарович Хороший пришел на завод в предвоенные годы из армии в составе группы досрочно демобилизованных офицеров-специалистов. Упомянутая в статье ремонтная бригада Хорошина, в состав которой входили Борташевич, Жуков, Анохин, Гречишников, Танюшин, Гвоздев, Черкасов, уже на четвертый день войны работала на аэродроме воинской части под Быховом.
Едва успели поднять один самолет, как полку дали команду перебазироваться под Сещу. Только успели добраться до Сещи, как полк перелетел в Алсуфьево. Здесь бригаде довелось много поработать, восстановили несколько поврежденных машин. Командование полка во всем способствовало работе бригады. В ее распоряжение был выделен грузовой автомобиль с шофером-солдатом. Базируясь на Алсуфьево, бригада получала сообщения о вынужденных посадках самолетов в окрестностях и поднимала их.
- Полк очень интенсивно летал,- рассказывал автору Хорошин,- но и нес невосполнимые потери, а вследствие быстрого продвижения немцев значительная часть поврежденных самолетов полка оставалась на территории, занятой противником... Бригаду направили в район Вязьмы в распоряжение штаба Западного фронта. Грузовик с шофером остался за нами. По пути узнали, что в Ельне базируется полк штурмовиков. Заехали в Ельню, нашли полк, а в нем шесть поврежденных машин, для восстановления которых требуются отсутствующие запасные части. Что делать?
- Посоветовавшись с командованием полка, решили ехать на своем грузовике на завод за запасными частями. Снарядили нас в дорогу, пару бочек бензина положили в кузов, продукты, большой брезент, поехали. Через двое суток - мы на заводе. Но что значит получить на заводе несколько воздушных винтов, маслорадиаторов, подкосов шасси, рулей и других агрегатов самолета, если все это идет на план, все сдается службе военного представителя, который пунктуально отчитывается перед управлением воздушных сил? Начальник производства А. Белянский, прочтя письмо-просьбу командования ельнинского полка и выслушав мой рассказ,- продолжает Хороший,- отдал команду о выдаче необходимых запасных частей. В тот же день мы выехали назад в полк, в Ельню, где ожидали нашей помощи поврежденные "илы". Все они вскоре вернулись в строй. А мы последовали в район Вязьмы, куда имели направление. Стоит отметить,- говорит Алексей Захарович,- что наша ремонтная экспедиция, со стороны глядя, представляла собой довольно экзотическую картину. На заводе нам выдали черные кожаные рубашки. В полку мы получили форменные пилотки. Наш военный грузовик с шофером-солдатом выдавал нашу принадлежность к воинской части, но к какой, какого рода войск? И еще одна деталь. При подъемах самолетов нередко приходится применять деревянную вагу - это гладко обструганное бревно, по длине не умещавшееся в кузове автомобиля. Конец этого бревна, метра на полтора выступавший за задний борт грузовика, ребята зачехлили брезентом на манер орудийного ствола...
Помнится, в Вязьму приехали к вечеру. Но как найти штаб фронта? Спрашивать бесполезно, решили следовать "по проводам", то есть ехать туда, куда идет больше телеграфных и телефонных проводов. Провода привели нас в красивый лесопарк, в глубине которого стоял хорошо замаскированный великолепный дом, видимо, чье-то бывшее имение. В лесу масса замаскированной техники, люди в землянках. В светлое время суток на дорогах никакого движения... Нашли инженера армии, который откомандировал нас в район Западной Двины. Линия фронта там одно время проходила как раз по реке. Полк штурмовиков базировался неподалеку, а наши артиллерийские батареи располагались почти на самом берегу. Вот туда и приземлился один наш "ил", едва перетянув через реку. Плюхнулся с убранным шасси, картина знакомая, но обстановка для ремонта машины не лучшая... В то время, когда мы занимались постановкой самолета на ноги, артиллеристы через наши головы обстреливали вражеский берег... Подняли эту машину, благополучно отбуксировали ее в расположение полка и там отремонтировали. Здесь нашей бригаде,- продолжает рассказывать Хороший,- впервые пришлось выправлять лопасти воздушного винта... кувалдой. Запасного винта не было, что делать? И мы решились на такую крайнюю меру. Винт разобрали и каждую лопасть выправляли отдельно, причем наковальней служил пень. Операция прошла довольно успешно, заметной тряски мотора выправленный винт не вызвал. Позднее эту операцию и мы и другие наши бригады применяли не раз. Конечно, с позиций теоретических такой способ ремонта воздушного винта выглядит недопустимо примитивным. А практически цель достигалась - самолеты улетали воевать...
С первых дней войны работала в воинских частях бригада ремонтников Александра Гавриловича Беляева. Под стать своему опытному командиру подобрался и весь небольшой, но монолитный коллектив: В. Епишев, Д. Петраков, И. Гурынов, Н. Андриенко. Каждый слесарь-универсал, подлинный мастер на все руки. Этой бригаде особенно повезло. В конце войны мы проследили по карте, посчитали и получилось, что бригада Беляева прошла, проехала, пролетела и проплыла более двадцати тысяч километров, обслуживая воинские части. На ее счету около двух с половиной сотен возвращенных в строй штурмовиков Ил-2.
Бригада Беляева была прикомандирована к 9-му штурмовому авиаполку Краснознаменного Балтийского флота. Около полутора месяцев полк, базировавшийся на аэродроме Каменка, отбивал атаки гитлеровцев на город Ленина. Два десятка самолетов вернули в строй беляевцы в Каменке.
Но вот полк переместился на "пятачок" в районе Таллина. Бригаде предложено добираться туда на барже через Кронштадт. Поплыли. Несколько раз попадали под артиллерийский обстрел, но добрались благополучно. С "пятачка" моряки-штурмовики действовали весьма активно. Работали и по сухопутным, и, главным образом, по морским целям - плавучим средствам врага. Здесь бригада выпустила в полет около тридцати машин, из которых несколько отремонтировали капитально.
Затем - снова переезд, и три долгих месяца на острове Эйзель. Остров часто подвергался бомбежкам, и работать приходилось под вражеским огнем. Полк пополнился новыми машинами. "Илы" работали непрерывно, и ремонтникам забот хватало...
Далее пошли уже более частые смены городов: Эльбинг, Ма-риенбург, Даугавпилс... Да всех и не перечислишь.
- А как вы, один из старейших бортмехаников ЛИСа, стали оэровцем? спрашиваю я у М. А. Корсунского.
- Очень просто,- отвечает он.- По окончании сборки и сдачи самолетов, прибывших с новой площадки в Москву эшелонами, вместо ожидавшегося нами возвращения на завод мы оказались в воинской части на калининском участке фронта. Наша группа в составе А. Изжердова, В. Стукалова, В. Хигера и И. Тишина получила задание направиться в авиаполк штурмовиков для оказания технической помощи. Практически нам, что называется с ходу, пришлось заняться восстановлением поврежденных в боях штурмовиков на аэродроме близ деревни Мигалово. Февраль да и март 1942 года, как известно, отличались знатными морозами, особенно чувствительными при работе с металлом. Запасных деталей и агрегатов не хватало,- вспоминает Корсунский,- приходилось изобретать, комбинировать по месту, но машины мы в строй неизменно возвращали... Едва мы успели возвратиться на завод с калининского направления, как я получил указание отправиться в другую воинскую часть, расположенную под Харьковом, в районе Мерефы. Вместе со мной поехали слесари Г. Соловьев, М. Эктов, Е. Котельников и В. Казьмин. Запомнился нам этот весенний месяц в Мерефе... Свое рабочее место бригада оборудовала в овражке, сразу за границей аэродрома, недалеко от деревни. Стащили туда два поврежденных самолета и принялись их ремонтировать. Весна набирала силу. Недалеко от нас, в овражке, рос густой кустарник, переходящий в лесок. Там нарубили мы деревьев и густо замаскировали нашу "рембазу", так как немецкие самолеты были частыми гостями в том районе. Приступили к ремонту. У одного штурмовика зенитным снарядом было сильно повреждено крыло, перебит задний лонжерон в районе установки реактивных орудий. Запасного крыла не было, и пришлось нам сращивать перебитый лонжерон, укреплять его уголковым железом, найденным в деревенской кузнице. Все обошлось благополучно, машина летала после ремонта, как говорил летчик, не хуже прежнего.
Любопытна и "одиссея", которую совершила бригада Петра Яковлевича Зюбанова. Летом 1942 года особый штурмовой авиаполк вылетел на фронт с одного из аэродромов формирования. Курс - район Новороссийска. Прикомандированная к этому полку заводская бригада Зюбанова в составе Еремина, Бавкуницкого, Паршина, Головенко вылетела следом за полком на самолете ТБ-3, тяжело нагруженным имуществом полка. Базой этого полка стал малоприметный аэродром в горном районе, откуда "илы" летали громить фашистов под Новороссийском и Моздоком. На этом же аэродроме заводчане и "лечили" раненых штурмовиков. Но приходилось выезжать и на места вынужденных посадок поврежденных в боях машин.
- Помнится,- рассказывал автору Зюбанов,- одну машину мы подняли под самым Новороссийском, недалеко от передовой. А вот тот "ил", который вынужден был сесть с убранным шасси в балке неподалеку от аэродрома полка истребителей, на месте нам отремонтировать не удалось. Гитлеровцы нащупали эту балочку и устроили нам такой "концерт", что мы до сих пор удивляемся, как остались целы...
Как ни берегли технику в полку, как ни поддерживали ее в исправном состоянии техсостав и заводчане, но бои были жестокие, и полк постепенно "таял". Пришло время бригаде возвращаться на завод за новым назначением. Казалось бы, простое дело - садись в поезд и отправляйся. Но идет война, немец рвется на Кавказ, все дороги перерезаны. И поехали наши зюбановцы... в Батуми, оттуда в Баку, на пароме через Каспий, из Красноза-водска по железной дороге через Ташкент добрались домой. Около месяца "путешествовали".
...Передо мной газета "Черноморский летчик" от 14 ноября 1944 года. В ней напечатан приказ командующего Черноморским флотом адмирала Октябрьского (No 142) о награждении мастера ОЭР В. В. Казьмина орденом Красной Звезды и слесарей этой бригады Горденина и Каширина медалями "За- боевые заслуги". В характеристике бригады, присланной на имя директора завода командованием ВВС ЧФ, говорится: "...Враг упорно защищался, предчувствуя свою гибель. На пути "илов" вставали сплошные разрывы зенитных снарядов... В этой ожесточенной борьбе "илы" имели серьезные повреждения. Нужно было быстро вводить их в строй. По нашему вызову прибыла к началу октября 1943 года бригада из пяти человек, руководимая мастером тов. Казьминым в составе слесарей тт. Винокурова, Ермолова, Горденина и Каширина.
Эта бригада попала на черноморье в горячую пору. Пришлось организовывать ремонт в трудных условиях на аэродромах, только что освобожденных от врага.
Все там было разрушено. В условиях дождя и неприспособленности, днем и ночью, не считаясь со временем, в трудных бытовых условиях бригада сумела быстро организовать работу и выпускать из ремонта досрочно и качественно отремонтированные самолеты.