Все в крик: апофеоз! Он был свидетельчуду! Олень помилован, представлен корденам.
Прельщайте лестьювысших саном, Сном позабавьте их, платите им обманом. Немилость
высшегострашна лишьдуракам. Приманкупроглотил — и другом станет вам.
Лафонген
Роберт Грин «48 законов власти»
237
Роберт Грин «48 законов власти»
Вскоре таинственный Брагадино прибыл в Венецию. Его колючие темные глаза, сверкающие из-под густых бровей, и два громадных черных мастифа, бывших при нем повсюду, производили впечатление мощи и неприступности. Он выбрал для своей резиденции роскошный
дворец на острове Гвидекка. Его приемы, дорогую одежду и все его прихоти оплачивала
республика. Венецию охватила алхимическая лихорадка. На уличных перекрестках продавали
уголь, аппараты для дистилляции, воздуходувные мехи, алхимические трактаты. Каждый
занимался теперь алхимическими опытами — каждый, кроме Брагадино.
Алхимик, казалось, не спешил начинать производство золота и спасать Венецию. Как ни
странно, это лишь способствовало росту его популярности, доходящей до поклонения. Желающие
повидать знаменитость стекались со всей Европы и даже из Азии. Шли месяцы, на Брагадино со
всех сторон сыпались дары. Но никаких признаков чуда, которого доверчиво ждали от него, чуда, которое вознесет Венецию на былую высоту, no-прежнему не было. Наконец горожане начали
проявлять нетерпение, вопрошая, когда же он возьмется за дело. Вначале сенаторы просили не
торопить его — капризного, как сам дьявол, алхимика надо было улещивать. Но забеспокоились и
дворяне и потребовали показать, как окупается дорогостоящее вложение города.
Брагадино свысока разговаривал с сомневающимися, но удостоил их ответа. Он сообщил, что на монетном дворе города им уже размещены значительные объемы таинственной субстанции, с помощью которой он получал золото. Он мог бы использовать всю субстанцию разом и
получить количество золота, превышающее исходную субстанцию в два раза. Однако чем
медленнее идет процесс, тем большее количество золота можно получить. Если не мешать
процессу идти семь лет, вес золота превысит исходное количество субстанции не менее чем в 30
раз. Многие сенаторы были согласны ждать столько, сколько укажет Брагадино. Но другие
возмутились: еще семь лет терпеть этого господина, что живет за их счет, как король, ни в чем
себя не ограничивая! Так же были настроены и рядовые граждане Венеции. В результате враги
алхимика потребовали, чтобы он продемонстрировал доказательства своих слов: пусть производит
столько золота, сколько сможет, да поскорее.
Надменно, явно оскорбленный сомнениями в его искусстве, Брагадино ответил: «Венеция
своим нетерпением предала его и будет поэтому наказана, а он считает себя свободным от
обязательств». Он уехал из города, сначала в Падую, затем, в 1590 голу, в Мюнхен по
приглашению гериога Баварского, который, как и жители Венеции, знавал дни богатства и славы, но был расточителен и разорился, а теперь мечтал вернуть состояние с помощью алхимика.
Брагадино запросил не менее выгодные условия, чем в Венеции, и вся ситуация повторилась в
точности.
ТОЛКОВАНИЕ
Молодой киприот по имени Мамунья долгое время жил в Венеции, прежде чем
переродиться в алхимика Брагадино. Он видел, какое уныние овладело городом, слышал
разговоры о надеждах на восстановление положения. В то время как прочие шарлатаны
упражнялись в мелком мошенничестве и ловкости рук, Мамунья изучал человеческую натуру. Он
избрал Венецию в качестве трамплина для старта. Разработав план операции, он уехал за границу, изучил кое-какие алхимические фокусы, заработал с их помощью, а затем, вернувшись в Италию, открыл магазин в Брешии. На расстоянии, рассчитал он, аура его власти будет выглядеть более
внушительно.
Прежде всего Мамунья не устраивал примитивных представлений, чтобы убедить
окружающих в своих талантах алхимика. Его великолепный дворец, богатые одеяния, звон
золотых монет в его руках — все это казалось неоспоримым свидетельством и перевесило бы
любые доводы разума. Возникал порочный круг, который он и использовал: его очевидное
богатство подтверждало его репутацию алхимика, поэтому такие господа, как гериог
Мантуанский, давали ему деньги, которые позволяли ему жить в богатстве, а это укрепляло его
репутацию алхимика, и так далее. Стоило этой репутации возникнуть и закрепиться — и она стала
работать на него. Герцоги и сенаторы соперничали, чтобы заполучить его, и он уже не должен был