«Что ж, я скажу, — ответил Эики. — Говорят, ты очень раздражаешься, если кто-то не дает
показания оченьчетко, и распекаешьего, поэтому людибоятся обращатьсяза
разбирательствомсудебных дел к тебе, а раз они не идут ктебе, то истина неторжествует».
— «Ах, я рад, что ты рассказал мне об этом, — промолвил Шигемуне. — Я поддался привычке
разговаривать жесткои, без сомнения, унижаю своиминападками людей, а ведь те, кто не
горазд говорить, и без того смущаются и не могут представить свое дело как следует. Я
постараюсь, чтобы такое впредь не повторялось». Вскоре после этого разговора он велел
поставить в суде чайную мельницу, а перед ней — бумажную ширму. Теперь Шигемуне сидел за
ширмой и размалывал чай. Это помогало ему сохранятьхладнокровие во время слушания дел. И
он мог с легкостью замечать, что приходит в раздражение, потому что листья чая переставали
падать из мельницы равномерно размолотыми. Таким образом, правосудие вершилось
беспристрастно, и люди покидали суд удовлетворенными.
А. Л. Садлер. «Таною: японская чайная церемония», 1962
ТОЛКОВАНИЕ
Это поистине было началом конца. До Ватерлоо оставалось еще шесть лет, но звезда
Наполеона начала клониться к закату медленно, а после разгрома в России в 1812 году —
стремительно. Талейран первым увидел знаки этого, особенно в неразумной войне с Испанией. В
1808 году было время, когда министр решил, что для обеспечения будущего мира в Европе
Наполеон должен уйти со сиены. Он вступил в заговор с Фуше.
Возможно, заговор был не более чем ловушкой, провокацией для того, чтобы вывести
Наполеона из себя. Ибо трудно понять, почему два рассудительнейших человека в истории
остановились на полпути, не доведя задуманное до конца. Возможно, они лишь мутили воду, стараясь спровоцировать Наполеона на ложный шаг. И они действительно получили вспышку
раздражения, которая полностью вывела его из равновесия, так что все увидели, что император не
Роберт Грин «48 законов власти»
294
Роберт Грин «48 законов власти»
владеет собой. На самом деле допущенный Наполеоном взрыв негодования, который скоро стал
всеобщим достоянием, крайне негативно отразился на его репутации.
Раздражительность, вспыльчивость — это серьезная проблема. Поначалу она может
вызвать испуг, даже ужас, но не у всех. Однако по прошествии времени, когда тучи рассеиваются, появляются другие эмоции — замешательство, смущение и неловкость из-за способности крикуна
так потерять самообладание и чувство обиды из-за произнесенных слов. Давая волю эмоциям, вы
обязательно допустите несправедливые и преувеличенные обвинения. Несколько таких тирад, и
люди начнут считать дни до вашего ухода со сиены.
Узнав о заговоре против него, заговоре, организованном двумя его наиболее важными
министрами, Наполеон, конечно, имел все основания для беспокойства и гнева. Но такой злобной
вспышкой и к тому же при таком количестве свидетелей он лишь продемонстрировал собственное
бессилие. Выказать свое негодование означает показать, что вы теряете власть, расписаться в
собственной беспомощности. Это можно сравнить с тем, как действует ребенок, когда начинает
громко плакать, чтобы настоять на своем. Могущественный человек никогда не проявит подобной
слабости.
У Наполеона в этой ситуации могло быть несколько вариантов поведения. Можно было
подумать о том, что эти двое, люди выдающегося ума, обладающие великолепной интуицией, имели основания повернуться против него. Следовало бы выслушать их и извлечь из разговора
какой-то урок для себя. Можно было попытаться вновь завоевать их расположение. Можно было
даже избавиться от них, сделав их тюремное заключение или смерть впечатляющей
демонстрацией власти. Не нужно тирад, детских выходок, неловкости, возникающей после них, —
только спокойный и решительный разрыв отношений.
Помните: вспышки не могут устрашить и уж тем более вызвать преданность вам. Они
порождают только тревогу и сомнения в вашей силе. Вскрывая вашу слабость, эти бурные взрывы
часто являются вестниками падения.