Плутарх (ок. 46—ок. 120гг.), «Жизнеописание Перикла»
ЖИЗНЬ ПЬЕТРО ПЕРУДЖИНО, ЖИВОПИСЦА (1450—1523)
Сколь благотворнойможет быть пороюбедность для людейодаренных исколь мощным
побудительнымстимулом может онаслужить им длядостижениясовершенства визбранном
ремесле, каким бы оно нибыло, можно видеть очень ясно на примережизни ПъетроПеруджино.
Желая спомощью своихприродныхспособностей достичь определенного достойного положения,он оставил Перуджу, где влачил жизнь, полную бедствий и невзгод, и перебрался во Флоренцию.
Но и там многие месяцы оставался беден, спал на сундуке за неимением иного ложа. Он обратил
ночь в день и с великим рвением постигал секреты своей профессии. Живопись стала для Пьетро
второй натурой, и его единственным удовольствием всегда оставалась работа, так что он
постоянно оттачивал свое мастерство. А поскольку угроза нищеты не переставала маячить
Роберт Грин «48 законов власти»
318
Роберт Грин «48 законов власти»
перед ним, он ради заработка брался за такие вещи, которыми в противном случае не стал бы
себя утруждать, если бы не должен был постоянно заботиться о пропитании, возможно,богатство закрыло бы перед ним и его дарованием путь к постоянному совершенствованию,тогда как бедность открыла этот путь, но нужда подстегивала его, так как он страстно
желал подняться из своего низкого и жалкого положения — и если не вознестись к самым
вершинам великолепия и совершенства, то, по крайней мере, обеспечить себе достойное
существование. По этой причине, невзирая на холод, голод, неудобства и затруднения, тяготы и
невзгоды, он радовался каждому дню, который приносил отдых и передышку. Он всегда
повторял, словно это была пословица, что на смену скверной погоде обязательно приходит
хорошая и что, пользуясь хорошей погодой, следует возводить дома, чтобы обеспечить кров и
убежище на тяжелые времена.
Джорджо Вазари (1511-1574), « Жизнеописания художников»
Неприятие Александром отца становилось все сильнее. Однажды, когда они сильно
повздорили в присутствии придворных, Филипп выхватил меч, словно хотел ударить сына.
Однако король выпил слишком много вина, оступился и упал. Александр, указав на отца, воскликнул: «Народ Македонии, смотри! Это человек, который готовится совершить переход из
Европы в Азию. Да ведь он не может перейти от одного ложа к другому, чтобы не упасть».
Когда Александру было восемнадцать, Филиппа убил рассерженный на него придворный.
По мере того как молва о цареубийстве распространялась по Греции, город за городом восставал
против своих македонских наместников. Советники Филиппа рекомендовали Александру, ставшему царем, соблюдать осторожность, как сделал бы Филипп, и добиться победы коварством
и хитростью. Но для Александра это было неприемлемо: он прошел с армией по всей стране до ее
самых отдаленных уголков, подавляя восстания и заново сплачивая империю силой и натиском.
Часто случается, что, когда юный мятежник подрастает, его антагонизм по отношению к
отцу постепенно идет на спад. Тогда он мало-помалу превращается в копию того самого человека, который его так возмущал. Но для Александра соперничество не потеряло остроту даже после
смерти Филиппа. Объединив Грецию, он задумал покорить Персию, цель, которая не покорилась
его отцу, мечтавшему о завоевании Азии. Победив Персию, Александр смог бы наконец считать, что превзошел Филиппа доблестью и славой.
Александр пересек Азию с 35-тысячной армией, чтобы встретиться с персидскими
войсками, численность которых превышала миллион. Прежде чем вступить в сражение с персами, Александр проходил черед город Гордий. Здесь, в главном храме города, стояла древняя
колесница, опутанная веревками, сделанными из прочнейшей коры кизила. Легенда гласила, что
тот, кто сможет распутать веревки — Гордиев узел, станет править миром. Многие пытались
справиться с этой задачей, но узел никому не поддавался. Александр, видя, что голыми руками
веревки не распутать, выхватил меч и одним ударом рассек узел надвое. Этот символический жест
показал миру, что перед ним не обычный человек, который не идет по проторенной дороге, а
прокладывает свой путь.
Вопреки очевидному неравенству сил Александр одержал победу над персами. Все ждали, что на этом он остановится, — это был великий триумф, достаточный, чтобы имя прославилось в
веках. Но Александр так же относился к собственным достижениям, как к своему отцу: завоевание
Персии было в прошлом, а он не собирался почивать на лаврах прежних заслуг и не хотел
позволить прошлому затмить настоящее. Он двинулся на завоевание Индии, чтобы расширить
свою империю до пределов известного тогда мира. Только возмущение и безмерная усталость его