двадцатидвухлетнего маркиза, привлекательного, энергичного, но не имевшего никакого
романтического опыта. Вначале Нинон забавляли рассказы маркиза о его ошибках, но в конце
концов это ей наскучило. Не терпевшая глупости и неловкости ни в чем, и уж менее всего в
завоевании женщины, она решила взять юнца под свою опеку. Прежде всего ему следовало
понять, что начинается война и прелестная графиня — не что иное, как крепость; чтобы сломить
ее сопротивление, необходима военная хитрость. Каждый шаг нужно было планировать и
воплощать с максимальным вниманием к деталям и нюансам.
Роберт Грин «48 законов власти»
33
Роберт Грин «48 законов власти»
Обсуждая с маркизом начало военных действий, Нинон велела ему, подходя к графине на
близкое расстояние, сохранять безразличный вид. В следующий раз, учила она, оставшись наедине
с графиней, маркизу следует уверить последнюю, что он ей друг, а никак не потенциальный
любовник. Это требовалось, чтобы усыпить ее бдительность. Интерес маркиза перестанет казаться
графине чем-то, что само собой разумеется, — возможно, подумает она, его интересует лишь
дружба с ней.
Нинон разрабатывала следующие этапы плана. Запутав графиню, нужно было заставить ее
ревновать. В следующий раз, на большом празднике в Париже, маркиз должен был появиться с
красивой молодой спутницей. У нее были не менее прелестные подруги, так что теперь графине
предстояло постоянно видеть маркиза в окружении самых блестящих парижских красавиц.
Графиня не просто воспылала бы ревностью, она бы увидела маркиза в ином свете — как
мужчину, желанного для кого-то. Нинон пришлось потрудиться, чтобы заставить маркиза понять
это, но она терпеливо повторяла, что женщина, интересующаяся мужчиной, хочет видеть, что он
интересует и других женщин. Это не только сразу же повышает его иену, но и делает процесс
завоевания гораздо более интересным и приносящим большее удовлетворение.
Теперь, когда графиня должна была начать ревновать и томиться неопределенностью, наступало время для отвлекающего маневра. Следуя указаниям Нинон, маркиз начал пропускать
балы и собрания, на которых графиня ожидала его встретить, но зато неожиданно появлялся в тех
салонах, где раньше не бывал, но которые часто посещала графиня. Пусть ей не будет удаваться
предвидеть его поступки. Все это ввергнет ее в состояние душевного смятения — предвестника
капитуляции.
Вначале все шло по плану и заняло несколько недель. Нинон следила за успехами маркиза: от своих шпионов она узнавала, что графиня все громче смеется над его остротами, все
внимательнее прислушивается к его рассказам. Ей сообщали, что графиня вдруг начала
расспрашивать о маркизе. Друзья рассказывали ей, что на балах графиня ищет маркиза, следует за
ним по пятам. Нинон была уверена, что юная женщина находится во власти ее чар. Теперь все
решали недели, может быть, месяц-другой, но все шло по плану и крепости предстояло пасть.
Спустя несколько дней маркиз был с визитом у графини. Они остались наедине. Вдруг он
совершенно изменился: повинуясь на сей раз собственному порыву, забыв о поучениях Нинон, он
схватил руку графини и признался ей в любви. Женщина была смущена — он ожидал другой
реакции. Она стала холодно любезной. В продолжение вечера она старалась не встречаться с ним
глазами, а вскоре извинилась, пожелав ему доброй ночи. Когда он приходил к ней с визитами, ему
отвечали, что ее нет дома. Когда наконец она снова согласилась встретиться, оба чувствовали
неловкость и не могли найти верный тон. Действие чар окончилось.
ТОЛКОВАНИЕ
Нинон де Ланкло было известно все об искусстве любви. Величайшие писатели, мыслители, политики того времени были в числе ее любовников — назовем хотя бы Ларошфуко, Мольера, Ришелье. Когда она стала старше и ее известность росла, лучшие семьи Франции
присылали к ней своих сыновей для обучения науке любви.
Нинон было известно, что при всей непохожести мужчин и женщин их реакция на попытки
обольщения обычно одинакова: в глубине души они чувствуют, что повергаются соблазну, но
уступают, так как им приятно чувствовать себя ведомыми. Это удовольствие — отпустить
поводья, расслабиться, позволить другому человеку увлечь себя в неведомые края. Всё в искусстве