Кертис нес вдоль перрона два очень дорогих чемодана из кожи аллигатора, принадлежавших молодому человеку в серой федоре и желто-коричневом плаще, как вдруг ему что-то почудилось. Ожил ли это его внутренний голос? Наверняка сказать было нельзя. На перроне, как пчелиный улей, гудела толпа пассажиров, ожидавшая поезда в пятнадцать сорок. Паровоз выпустил пар, что-то звонко лязгнуло, и под крышей вокзала с шумом вспорхнула стая голубей.
«Наверное, мне показалось, – подумал Кертис. – И неудивительно! Каких только звуков не услышишь на вокзале! Паровоз шипит, гремит неведомыми механизмами, люди без умолку о чем-то толкуют, тележки носильщиков грохочут по грязному перрону…»
:Кертис, – донесся слабый шепот.
Пока юноша напряженно вслушивался, ноги сами несли его к нужному вагону: сдать чемоданы ответственному за багаж и пожелать счастливого пути следовавшему за ним к поезду путешественнику.
Не успел Кертис пройти и нескольких шагов, как сознание взорвал отчаянный крик.
:КЕРТИС! ПОЗВОНИ МОЕМУ ПАПЕ! ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ПОХИТИЛ НАС И МИСТЕРА ХАРТЛИ! Я НЕ ЗНАЮ, КУДА МЫ ЕДЕМ! ОНА СКАЗАЛА: «РАССЛАБЬТЕСЬ, МАЛЬЧИКИ И ДЕВОЧКИ…»:
Крик оказался настолько громким, что голова Кертиса запрокинулась, колени подогнулись, а сам он обмяк и повалился на перрон вместе с чемоданами.
:КЕРТИС, КЕРТИС, ПОМОГИ НАМ! КЕРТИС, У ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА РЕВОЛЬВЕР!:
– Эй, что случилось? Ты поскользнулся? – спросил молодой путешественник, не решаясь подать руку негру.
Мысли Кертиса путались, а сердце буквально выпрыгивало из груди.
:КЕРТИС, ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ, ПОЗВОНИ МОЕМУ ПАПЕ! ПОЖАЛУЙСТА. ПОЗВОНИ ЕМУ!:
Голова Кертиса гудела, как барабаны в разгар карнавала. Наконец он выдавил из себя:
:Что такое?:
:ЭТО Я. НИЛЛА ЛЮДЕНМЕР. МОЙ ПАПА – ДЖЕК ЛЮДЕНМЕР. КАКИЕ-ТО ЛЮДИ СХВАТИЛИ МЕНЯ И МОЕГО БРАТИКА. ПОЖАЛУЙСТА, КЕРТИС, ПОМОГИ.:
:Что такое?: – переспросил он еще раз.
Сверчок нагнулся помочь, но Кертис ослаб настолько, что даже не смог ухватиться за его руку.
:Я НИЛЛА ЛЮДЕНМЕР. СО МНОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДЖЕК. НАС КУДА-ТО УВОЗЯТ!: – снова услышал Кертис и поморщился от крика, сопровождавшегося вспышками головной боли. Сигнал, исходивший от Ниллы, был настолько мощным, что юноше показалось, будто голова его вот-вот взорвется.
:Кто увозит? – спросил он. – Куда увозит?:
:Двое мужчин и женщина. Мистер Парр тоже здесь. Рядом со мной сидит мистер Хартли. Я не знаю, куда они нас везут.: Нилла пыталась сбивчиво объяснить, в чем дело, но силы, по-видимому, уже покидали ее. Внутренний голос Кертиса стал звучать заметно слабее.
:Позвонить… твоему папе? Как, ты сказала, его зовут? Джек Люденмер?:
:Да, Кертис, да… Второй мужчина наставил на нас револьвер.:
– Кертис, ну ты чего? – причитал Сверчок. – Давай уже, цепляйся и вставай!
Подошел Прэнтис, новичок, и тоже принялся помогать Кертису.
«Ну и дела!» – подумал Кертис и тут же спросил Ниллу:
:Значит, вас похитили?:
:Да, Кертис… позвони моему папе… сообщи ему… пожалуйста…:
Похоже, эти отчаянные сообщения вконец вымотали девочку: она говорила чуть слышно, и связь постоянно прерывалась.
:Я позвоню, Нилла. Какой номер телефона?:
– Кертис, поднимайся!
:OR2–42… Нет, постой, не так… OR2–24… Боже, голова так болит, что все мысли путаются… OR2–2461 – вот какой у папы номер…:
:Хорошо, я запомнил. Позвоню непременно. Побереги силы.:
Нилла замолчала. То ли ее энергия окончательно иссякла, то ли она решила пока не мешать Кертису. А может, и то и другое одновременно. При помощи Старого Крэба, Прэнтиса, Умника и Сверчка Кертис наконец-то поднялся.
Взволнованные люди на перроне то и дело оглядывались на Кертиса, но опаздывать на поезд из-за споткнувшегося негра никто не собирался. Пассажиры рассаживались по вагонам, паровоз выпускал клубы пара: вокзал продолжал жить своей обычной жизнью.
– Сэй, не переживайте, мы позаботимся о ваших чемоданах. Займите, пожалуйста, свое место в вагоне. Премного благодарны вам за помощь, – произнес Старый Крэб и улыбнулся.
– Я, конечно, не врач, – вдруг заявил Прэнтис, – но, по-моему, Кертис неважно себя чувствует.
– Спасибо за ваше профессиональное мнение, Док. Я обязательно приму его к сведению, – сказал мистер Крэйбл.
– Док, – повторил Умник и засмеялся. – Пожалуй, так теперь мы и будем тебя звать!
– Мистер Крэйбл, мне нужно срочно позвонить, – произнес Кертис и поморщился от боли в голове. Кроме того, он весь взмок, и кожу щипало от пота. – Не беспокойтесь, мне уже гораздо лучше. Так можно позвонить?
– Док, давай-ка хватай чемоданы, – скомандовал Старый Крэб и обернулся к Умнику. – А ты чего рот разинул? Заняться нечем? Сейчас быстренько тебе дело найдем!
Док и Умник тут же исчезли. Старый Крэб взял Кертиса за плечи и внимательно посмотрел на него:
– Что за спешка, сынок? Зачем тебе вдруг понадобилось куда-то звонить?
– Сэр, я пока не могу объяснить, но это на самом деле важно. Клянусь!
– Ладно-ладно, как скажешь. Клясться вовсе не обязательно. Ты как, не ушибся?
– Нет, сэр. Можно, я все-таки пойду позвоню?
Старый Крэб кивнул.
– Конечно, ступай, – убрав огромные мозолистые ладони с плеч Кертиса, сказал он, – мелочь есть?
– Да, сэр, имеется.
Кертис поспешил в правый конец перрона к раздевалке для носильщиков. Там, на стене между шкафчиками, висел телефон-автомат. Номер Кертис запомнил хорошо. Добравшись до телефона, он не мешкая снял трубку, кинул монетку и набрал трясущейся рукой нужные цифры.
– Резиденция Люденмеров, – после четырех гудков ответил женский голос с мелодичным креольским акцентом.
– Могу я услышать мистера Люденмера?
– Он в настоящее время в офисе. Что-нибудь передать?
– А вы кто? Миссис Люденмер?
– Нет, я служанка Люденмеров. Хотите оставить сообщение?
– А не подскажете, как позвонить в офис?
– Сейчас, – ответила женщина. Через пятнадцать секунд она вернулась и продиктовала номер.
Кертис поблагодарил ее, кинул еще одну монетку и набрал номер офиса.
– «Грузовые перевозки Люденмера», – раздался строгий голос белой женщины. – Чем могу помочь?
Кертис сказал, что ему нужно поговорить с Джеком Люденмером. В ответ собеседница поинтересовалась, ждет ли босс его звонка. Кертис ответил «нет», но заверил ее, что у него очень важная информация. Белая женщина уточнила его имя, а затем велела не класть трубку, объяснив, что сейчас соединит его с личным секретарем мистера Люденмера.
Пока Кертис ждал, он попытался вызвать Ниллу.
:Я пытаюсь, Нилла. Я пытаюсь связаться с твоим отцом.:
Но девочка не откликнулась.
Соединение установилось, и Кертис услышал еще более суровый голос другой белой женщины:
– Мистер Мэйхью, если не ошибаюсь?
– Да, мэм. Кертис Мэйхью. Мне надо немедленно переговорить с мистером Люденмером.
– Его сейчас нет на месте, а что за срочность?
– Послушайте, мэм. Ваш начальник правда отсутствует? Потому что у меня ну очень важная информация.
Секретарша ненадолго замолчала, как будто что-то обдумывая, а затем сказала:
– Мистера Люденмера действительно нет в офисе. Он будет через час или около того. Оставьте сообщение. Я обязательно передам ему.
Кертис начал было объяснять, но выходило как-то сбивчиво и нескладно, поэтому он сам себя осадил и замолчал. Ко всему прочему ему пришла в голову мысль, что секретарша могла быть в сговоре с похитителями. «Доверять никому нельзя, – подумал Кертис. – А вдруг все это подстроили конкуренты Люденмера?» Молодой человек решил пока не спешить, поскольку сильно устал и уже плохо соображал.
– Я перезвоню попозже, – сказал он и повесил трубку.
«Надо что-то делать, – лихорадочно соображал Кертис, – медлить нельзя! С каждой секундой похитители увозят Ниллу и ее брата все дальше. – От этих мыслей сердце зашлось, а в груди закололо. – Будь что будет, но я должен попытаться», – вдруг решился Кертис.
Он достал из брюк последнюю монетку и кинул ее в щель телефона-автомата.
Кертис набрал «0», дождался ответа оператора и, пытаясь не поддаваться эмоциям, попросил соединить его с полицейским участком.
– Ой, мистер Люденмер! Вы уже вернулись? Не ожидала вас так скоро!
Глава транспортной империи только что зашел в офис: плащ перекинут через руку, на полях серой федоры блестят капли дождя. Джек пожал плечами и сказал Элис:
– Ненавижу эти встречи предпринимателей. Пропустил же две предыдущие, так нет: черт меня дернул сходить на третью! Скукотища адская! – возмущался Люденмер. – Сначала долго болтали всякую чепуху, а затем накормили дрянным, словно резиновым, цыпленком. Я уж думал, что на этом мои мучения закончились, – ага, как бы не так! У бара меня перехватил Сайрус Келли. Целый час вешал мне лапшу на уши!
Встречи Ассоциации предпринимателей проходили раз в месяц, и мистер Люденмер ненавидел их всей душой.
– Думал идти домой, но работы еще непочатый край. Поэтому я снова здесь, Элис. Кто мне звонил?
Элис вырвала из блокнота листок и вручила его боссу.
Джек пробежал глазами имена, номера и сообщения, записанные каллиграфическим почерком. Все звонившие были ему знакомы, кроме самого последнего в списке.
– Что еще за Кертис Мэйхью?
– Не знаю, сэр, он ничего передать вам не пожелал.
– Так ведь он только что звонил! В пятнадцать двадцать два?
– Да, сэр.
– И не оставил сообщения?
– Нет, сэр.
Люденмер снова заглянул в листок.
«Ричард Бьюкенен – надо будет позвонить ему сегодня. Майк О’Мара, Кен Сондерфелд – эти подождут… Да кто такой, черт возьми, этот Кертис Мэйхью? Кертис-Кертис-Кертис… Что-то знакомое».
И тут в памяти вдруг всплыло: «Папочка, а я кое с кем обмениваюсь мыслями. Правда-правда! Его зовут Кертис».
«Ох уж мне эти совпадения! – подумал Люденмер. – Похоже, Нилла в бабку свою шальную пошла! Той постоянно что-то мерещилось!»
– Дай мне минут десять перевести дух, а затем соедини с Ричардом Бьюкененом, – сказал Люденмер секретарше.
Он прошел в кабинет, захлопнул дверь, повесил пальто, пиджак и шляпу на вешалку и рухнул на стул. Обычно Джек любил походить туда-сюда по кабинету, полюбоваться открывавшимся из окна видом: склады, причалы – все это называлось его именем, но сегодня настроения у него совершенно не было.
«А все из-за проклятого итальяшки Орси, – подумал Джек. Образ этого мафиози преследовал Люденмера и днем, и ночью, не позволяя расслабиться ни на минуту. – Если детектив Парр в ближайшие пару дней не решит моих проблем, – решил он, – позвоню Бэйзеру и запрошу подмогу. Или же свяжусь с местными копами! Черт с ними, с этими газетчиками, пускай печатают, что им в голову…»
Зажужжало переговорное устройство.
– Десять минут еще не прошло, – сердито ответил Люденмер.
– Сэр… тут звонят будто бы по поручению детектива Парра.
Джек Люденмер так и обмер. Все это ему совершенно не нравилось. Кровь бросилась к лицу, прилила к ногам и рукам. Он вдруг подумал, что выглядит сейчас, наверное, как насосавшаяся крови блоха в ухе гончей.
– Соедини, – велел он секретарше, сосчитал до пяти и поднял трубку. – Джек Люденмер, слушаю.
– Готовь выкуп, – раздался приглушенный низкий голос, не то шептавший, не то хрипевший прямо ему на ухо. По спине Люденмера побежали мурашки. – У нас твои детки, детектив Парр и шофер Хартли. Кстати, классный ствол в бардачке «олдсмобиля».
Ответить Люденмер не смог: у него пропал голос. В глазах у Джека потемнело, сердце бешено заколотилось.
– Это первый и последний звонок, – услышал Люденмер. – Больше звонить не будем. Времени тебе до часу ночи. Готовь двести тысяч долларов. Мелкими купюрами. Незапечатанную картонную коробку оставишь в конце рыбацкого причала в Кеннере. Запоминай дорогу: поедешь по Сомил-роуд, затем свернешь направо на Сэндаски-роуд, и ты на месте. Никаких копов. Чтобы и духу их не было! И никакого оружия. Мы не хотим никому навредить. Если сделаешь все как надо, дети вернутся домой целыми и невредимыми, усек?
Джек Люденмер, заключивший на своем веку не одну успешную сделку, в тот миг не смог выдавить из себя ни единого слова.
– Усек? – требовательно вопросил все тот же жуткий голос.
Люденмер, набрав в легкие побольше воздуха, заставил себя ответить:
– Подождите… подождите, пожалуйста. Что с моими детьми? Не делайте им больно, хорошо? – промямлил он голосом, в котором сквозили одновременно отчаянье и страх. Сложно было поверить, что этот голос мог принадлежать Джеку Люденмеру.
– С ними все нормально. Пока что. Все зависит от тебя. Твои дети умрут, если мы увидим копов. Они умрут, если нам что-то не понравится. Ты понял меня?
– Да, – едва слышно промолвил Джек. – Но… послушайте… мне не собрать такую сумму к часу ночи: рабочий день уже почти закончился. У меня есть… у меня есть дома в сейфе пятнадцать тысяч. Я мог бы принести их в качестве задатка.
– Ха-ха! – отчетливо произнес голос, но намека на смех в нем не было и в помине. Через несколько секунд невидимый собеседник сказал: – Ладно, перенесем с четверга на пятницу. Готовь двести пятнадцать тысяч. Еще пятнадцать кусков в качестве компенсации за неудобства. Усек?
– Да, – отозвался Люденмер.
– Значит, пятница, час ночи, рыбацкий причал на Сэндаски-роуд. Никаких копов, никакого оружия – только коробка с бабками, и тогда, можешь не сомневаться, все будет тип-топ.
Раздался щелчок, и голос пропал.
Какое-то время Люденмер тупо сидел, не в силах отнять трубку от уха, и слушал, как в висках стучит кровь.
«Черт! – подумал он. – Надо было попросить его – а кого? кто звонил? неужели сам Орси? – поговорить с детьми. Идиот! Я даже не спросил, где забирать Ниллу и Маленького Джека! – В эту минуту он понял, что проиграл самые важные переговоры в своей жизни. И забыть это поражение не получится до конца дней. – Ладно, сожаления оставим на потом, – размышлял Люденмер, – теперь надо сделать все возможное и невозможное, чтобы исправить положение. По крайней мере, я выгадал один день. Две сотни или два миллиона… без разницы: заплачу столько, сколько понадобится, лишь бы только детям не навредили. – Джек наконец-то оторвал трубку от уха и положил ее на рычаг. – Но как же собрать такую сумму? Виктор… Виктор мне поможет! Так, первым делом надо…»
Снова ожил интерком.
– Что еще? – спросил Люденмер таким осипшим голосом, что Элис, не узнав босса, растерялась и, по-видимому, забыла, зачем его вызывала. – Ну же, говори, черт побери! – взревел он.
– Сэр… там… звонит детектив Альберт Андженелли. Соединить вас?
– Кто звонит?
– Это из полиции, по вопросу…
– Ладно-ладно, – перебил ее Люденмер, чувствуя, как пот градом катится по телу. Стены кабинета будто бы надвинулись, смыкаясь вокруг него со всех сторон. – Соединяй!
– Мистер Люденмер? – раздался из трубки громкий и уверенный голос. – Добрый день, вас беспокоит капитан Андженелли из полиции Нью-Орлеана. Как поживаете?
– Дерьмово. А вы?
– Э-э-э… У меня все в порядке. Мне жаль, что у вас трудности. Бизнес не заладился?
– Послушайте, капитан, я невероятно занятой человек. Поэтому давайте сразу к делу, хорошо?
– Извините за беспокойство, но тут вот какая история, – невозмутимо произнес Андженелли. – Десять минут назад в полицейский участок позвонили и сообщили, что ваших детей якобы похитили. Это правда?
Стены кабинета надвинулись сильней.
Мысли лихорадочно крутились в голове: «Что лучше: рассказать правду и поставить жизнь детей под угрозу или же промолчать и не рисковать?»
– Мистер Люденмер, вы меня слышите? – настороженно протянул Андженелли.
– Кто вам такое сказал? – спросил Джек.
– Источник у нас весьма необычный. Нам позвонил некий Кертис Мэйхью, носильщик с железнодорожного вокзала. Он сообщил, будто двое мужчин и женщина похитили ваших детей. С его слов, один из злоумышленников вооружен револьвером. Загвоздка в том, что этот Кертис почему-то не может сказать, откуда он все это узнал. Мы собираемся съездить на вокзал и допросить его. Так это правда или нет, мистер Люденмер?
Настала решающая минута. «Надо что-нибудь ответить, – понял Люденмер, – иначе я точно сойду с ума от этих мучительных раздумий».
– Капитан Андженелли, – сказал он наконец, – это… это, вероятно, какой-то дурацкий розыгрыш. Мои дети сейчас дома вместе с матерью.
– Вы уверены?
– Конечно. Я… – «Господи боже, какая наглая ложь», – подумал Люденмер и продолжил: – Я только что говорил со своей женой. Уверяю вас, они в безопасности. Только-только вернулись из школы и носятся по дому как угорелые.
– Хм, тогда звонок этого парня выглядит весьма подозрительным. Вы со мной согласны?
– Как по мне, – сказал Люденмер и смахнул со лба маленькие холодные капельки пота, – этот Кертис Мэйхью просто какой-то псих, захотевший привлечь к себе внимание. Не стоит принимать его слова всерьез… Порой люди творят такое, что просто в голове не укладывается.
– Ваша правда. Может, кто-то затаил на вас злобу и решил потрепать нервы? Вы хоть что-нибудь слышали про этого человека? Попробуйте вспомнить: негр, работает носильщиком на вокзале…
– Не припомню, чтобы когда-либо встречал негра по имени Кертис. Впервые о нем слышу, капитан.
– Что ж, тогда я не знаю, что и думать.
Повисла тишина. И Люденмер, и Андженелли – оба молчали. Взор Джека затуманился. Он вдруг почувствовал, что сейчас или закричит, или потеряет сознание.
Тягостная тишина, казалось, длилась целую вечность. Наконец капитан Андженелли спросил:
– Как же нам тогда поступить? Посылать машину за носильщиком на вокзал или нет? Согласитесь, подобное заявление не шутки. Нам следовало бы задержать Кертиса Мэйхью до выяснения обстоятельств…
– Нет-нет, это совсем ни к чему, – перебил его Люденмер, стараясь говорить как можно непринужденнее. – Не хватало еще тратить время и силы полиции на какого-то чокнутого негра. Слушайте… а может, этот черномазый был пьян или под наркотой? Или то и другое разом? В подобном состоянии такого можно нафантазировать…
– Не исключено. Вполне может быть, что парень не в себе.
– Давайте оставим все как есть, капитан. Я очень рад, что избавил вас от лишних хлопот.
На другом конце провода послышалось шуршание, а затем Андженелли что-то надорвал и активно заработал челюстями.
– Вы большая шишка, мистер Люденмер, – сказал он, катая во рту жевательную резинку. – Я тут читал в газетах, будто вы отхватили супервыгодный контракт.
– Не я лично, а наша компания, – поправил его Джек.
– Да-да, разумеется. И контракт этот, судя по всему, сулит вам… вашей компании просто уйму денег. Я уверен, новость подхватили газеты по всей стране: ее напечатали, наверное, даже в Калифорнии. С радостью пожал бы вам руку при встрече. Вы ведь поднимаете экономику Нового Орлеана – да что там говорить, всей Америки – с колен! Может, я загляну как-нибудь к вам на ужин, познакомлюсь с вашей замечательной семьей?
– Конечно, почту за честь, – ответил Люденмер.
– А как насчет сегодняшнего вечера? Зачем откладывать в долгий ящик? – спросил Андженелли, продолжая жевать.
От этих слов у Джека все внутри сжалось.
– Нет, капитан, сегодня, к сожалению, не получится… Моя жена… Джейн… и дети… мы все вместе… мы собирались вечером в ресторан. Давно… давненько уже, знаете ли, планировали… в общем, договорились заранее…
– Понимаю. Тогда, может, на следующей неделе?
– Да, на следующей неделе будет в самый раз.
Люденмер вслушивался в звук, который издавали безжалостно работавшие челюсти собеседника, и думал, что еще чуть-чуть – и точно богу душу отдаст.
– На всякий случай хочу вам немного рассказать о похитителях, – произнес Андженелли уже без прежней теплоты в голосе. – К сожалению, в нашем обществе встречаются подлые людишки – отъявленные негодяи! Вы даже представить себе не можете, на что они способны. Каждый божий день эти мерзавцы кого-нибудь похищают и требуют выкуп. Непростые времена настали, мистер Люденмер, ох до чего непростые. Но это еще не все, что вы должны знать. Все реже и реже злоумышленники, получив выкуп, возвращают похищенных живыми. Они неизменно предупреждают: «Только никаких копов, иначе вам же будет хуже». Однако практика показывает: с копами или без – результат плачевный. Единственное отличие заключается лишь в том, что если подключить полицию, то все-таки есть хоть какая-никакая, но надежда. Обычно киднеппинг совершают с целью наживы, но попадаются совсем уж отморозки, которые делают это ради удовольствия. Преступление для таких негодяев – образ жизни, их порочная сущность ищет любой возможности где-нибудь себя проявить. Злодейские мысли будоражат их умы днем и ночью. Они хотят быть значимыми, они хотят власти любой ценой: пусть даже для этого понадобится похитить ребенка прямо с улицы. Вам надо понять: они не такие, как мы с вами, мистер Люденмер. Это не люди, а дикие животные, хищники, для которых перегрызть глотку маленькой девочке раз плюнуть. И дело тут не только в деньгах: у этих чудовищ своя логика, они запросто могут убить человека ни за что ни про что. Вот так обстоят дела, сэр, – заключил Андженелли, закинулся еще одной жевательной резинкой, громко раздавил ее зубами, немного помолчал и прибавил: – Ну так что, мистер Люденмер? Есть вам что рассказать?
Мир вокруг Джека Люденмера замер было, но в следующее мгновение снова ожил, когда он, решившись, сказал:
– Нет, капитан.
– Ваши дети дома, правильно я понимаю?
– Капитан Андженелли, давайте рассуждать логически, – предложил Люденмер, повернулся в кресле к окну, глянул на причалы, склады, суда, реку и город, лежавший буквально у его ног. Джек подумал, что теперь все это ему и даром не нужно. – Логически, – повторил он с нажимом. – Откуда какому-то носильщику с вокзала знать, что моих детей похитили? Откуда? Этот Кертис ведь так и не сознался, из какого источника информация, верно? Что ж, получается, он прочитал мысли преступников? Я почему-то сомневаюсь, что он на такое способен. Скорее всего, этот парень просто шизик или… или торчок! Хотя, может, у вас есть какое-то иное объяснение?
– Как я уже говорил, просто не знаю, что и думать, – отозвался Андженелли.
– А я так и думать об этом не хочу. Мне сегодня предстоит замечательный вечер, – вдохновенно вещал Люденмер. – Я приду домой, поцелую жену, обниму детей, и мы все вместе поедем ужинать. Закажем что-нибудь особенное.
– Рад за вас. Кстати, где будете ужинать?
– «У Арно», конечно же, – ответил Люденмер, не задумываясь.
– Слышал много лестного про этот ресторан. Креольская кухня. Но ужинать мне там не по карману. Что ж, я полагаю, вам не терпится вернуться к делам?
– Да, по средам график у меня всегда очень напряженный.
– Ясно. Тогда не смею вас задерживать. Позвольте мне оставить свой номер телефона: позвоните, когда вам будет удобно принять меня на ужин, лады?
– Лады. – Джек, взял черную ручку «паркер» и дрожащей рукой записал в блокноте номер.
– Ну, теперь точно все. Прошу прощения за то, что отнял у вас время.
– Не стоит, капитан. Это ваша работа, и я очень ее уважаю. Спасибо за звонок.
Стоило только Андженелли положить трубку, как Люденмер пулей вылетел из кресла, ворвался в кабинет Виктора и чертыхнулся: юриста на месте не было.
«Ничего, – подумал Джек, – далеко он уйти не мог. Наверняка где-то здесь бродит».
По пути к выходу беднягу сильно качнуло, но он успел ухватиться за стену. Многочисленные дипломы и благодарности, висевшие в рамках на стене – в том числе и от столь ненавистной Люденмеру Ассоциации предпринимателей – подпрыгнули на гвоздиках.
Джек взял себя в руки, вышел к Элис, отменил звонок Ричарду Бьюкенену и попросил срочно разыскать Виктора. А затем вернулся в кабинет и плотно затворил дверь. Он прошел в ванную комнату, закрыл дверь на задвижку, открутил оба крана на полную мощность и склонился над унитазом. Люденмера тошнило месивом из мяса цыпленка, пюре, фасоли, молочного печенья и орехового пирога до тех пор, пока изо рта не полетели сгустки крови.
– Это что, настоящая пушка? – спросил Маленький Джек.
– Ха, он еще сомневается! – воскликнул Донни.
– А ну, докажи! – потребовал мальчик.
Донни чуть было не откинул барабан, чтобы продемонстрировать пацану патроны, но спохватился. И сделал это как раз вовремя, потому что Джинджер уже сжала пальцы в кулак и собиралась от души врезать племяннику по печени.
– У тебя появилась уникальная возможность, – процедила добрая тетушка, – доказать, что ты умнее третьеклашки!
– Я уже в четвертом! – возмущенно воскликнул Маленький Джек. – Я перескочил через один класс!
– Тише-тише, – сказала Нилла и взяла мальчика за руку, а Хартли взял его за вторую. – Куда вы нас везете? – спросила она у Джинджер.
– В Тимбукту. А теперь заткнись! И заткни рот своему братцу.
– Ты не похож на бандита, – сказал Маленький Джек и засмеялся Донни прямо в лицо, не обращая внимания на револьвер, маячивший у него перед глазами. – Наш папка разыщет вас и наподдаст как следует!
– Да ты, мать твою, маленький гребаный комик, как я посмотрю! – обнажив кривые зубы, ухмыльнулся Донни.
– Сэр, выбирайте выражения, пожалуйста, – подал голос Хартли.
Донни сунул револьвер ему под нос.
– Слышь, одноглазый, нечего мне тут указывать: чё хочу, то и говорю! – возмутился Донни, и красные пятна гнева запылали на его впалых щеках. – А ведь если выковырять эту стекляшку, то твою рожу можно будет запросто спутать с жопой! Наверняка ты об этом и сам уже не раз задумывался, когда в зеркало смотрелся, да? А ну отвечай!
– Уймись уже! – прикрикнула на племянника Джинджер.
Тем временем дождь усилился, дворники едва справлялись с потоками воды. Потемневшая от сырости дорога бежала вдоль каких-то колючих кустарников. Изредка попадались лачуги: то ли жилые, то ли нет – так сразу и не разберешь.
– Через минуту-другую будем на месте, – объявила Джинджер. – Донни, совершенно ни к чему усугублять ситуацию и накалять обстановку…
– Чего-чего?
– На рожон понапрасну не лезь – вот чего!
– У кого-то жутко воняет изо рта, – вдруг сказал Маленький Джек. – Мне кажется, это у тебя, – прибавил он, обращаясь к Донни.
– Слышь, ты, сопляк, – прорычал Донни, – что-то мне подсказывает, что ты у меня попляшешь! Точно тебе говорю!
– Донни! Не ведись! – скомандовала Джинджер. – Что за детский сад?
Молодой человек, фыркнув, издал неприличный звук, но замолк.
Когда Маленький Джек успокоился, а Донни вновь направил револьвер на Хартли, Нилла наконец смогла сосредоточиться на своих мыслях. Она подумала, что в ближайшее время ей придется срочно повзрослеть. Нужно ведь будет как-то защищать брата, потому что мистеру Хартли, возможно, подобное окажется не под силу. Мысль эта ужасно пугала. Нилле хотелось расплакаться, но в свои десять лет она прекрасно понимала, что слезами горю не поможешь.
«Вот и кончилось беззаботное детство: куклы, нарядные платья и чаепития понарошку, – подумала Нилла. – Все это, как и мама с папой, осталось где-то очень далеко».
– Что вы собираетесь с нами делать? Зачем мы вам нужны? – спросила девочка, заранее зная ответ: все дело в деньгах отца.
– Немного погостите у нас, – ответила Джинджер, не отрывая взгляда от дороги. – Только и всего.
– Я знаю, зачем вы нас похитили! Какой выкуп вы потребуете у нашего папочки? – не унималась Нилла.
– Не беспокойся, детка! Возьмем не больше, чем он может позволить себе потратить. А ты, я смотрю, головастая, да? – сказала Джинджер, пытаясь сквозь завесу дождя различить старый амбар справа.
Джинджер и Пэрли условились встретиться в километре от амбара, где начиналась проселочная дорога, после того как он закупится необходимыми товарами и сделает звонок из телефонной будки возле аптеки на Западной Эспланейд-авеню в Мэтери.
«Надо быть осторожней, – подумала Джинджер, – после дождя там наверняка грязищи по колено, того и гляди забуксуем».
Они миновали деревянную вывеску с аккуратной белой надписью «Добро пожаловать в процветающий городок Кеннер!». Чуть дальше на глаза попалась другая вывеска. На двух сколоченных досках неровными красными буквами значилось: «1 сентября, в субботу, в 12:00, в парке Келсо состоится Второе ежегодное Гремучее родео».
– Нет, ты это видала? – изумленно спросил Донни у Джинджер. – Какое еще, мать вашу, гремучее родео?
– Деревенщина толпами валит в лес и ловит гремучек: побеждает тот, у кого в мешке окажется больше всех змей. Затем они готовят их и едят.
– Да ладно! Вот дерьмо! Мерзость! А ты пробовала когда-нибудь змею?
– Ага.
– И чё? На чё хоть похоже-то?
– На цыпленка со вкусом змеи.
Нилла прикрыла глаза, сосредоточилась и позвала Кертиса. По телу пробежал слабый разряд. Что такое удар током, Нилла знала не понаслышке: в пятилетнем возрасте она воткнула столовую вилку в электрическую розетку, после чего ее шарахнуло так, что пришлось ехать в больницу. Ту вспышку внезапной боли девочка запомнила на всю оставшуюся жизнь.
:Кертис, ты слышишь меня?:
Обычно ответа долго ждать не приходилось: пара мгновений, и Кертис выходил на связь. В голове Ниллы раздавался щелчок, будто мама включала одну из своих любимых граммофонных пластинок со старинной музыкой. Имена композиторов поначалу казались Нилле донельзя странными: Бит Овен, Шоу Пэн и Мот Царт, но потом, на уроке музыки, все прояснилось, и она узнала, как правильно произносятся эти фамилии.
:Нилла, я здесь, – отозвался Кертис. Девочка очень обрадовалась, когда невидимый друг назвал ее по имени. Так он казался ближе, и это придавало ей сил.
:Мы возле городка Кеннер. На какой-то длинной лесной дороге. Ты позвонил моему папе?:
:Я не дозвонился и поэтому набрал полицию. Они выслушали меня и сказали, что сами свяжутся с твоим отцом, а меня тем временем заберут с работы, чтобы допросить.:
:Это хорошо. Значит, папуля скоро все узнает.:
:Мне кажется, твой отец уже в курсе. Он обязательно спасет вас, не бойся.:
:Я и не боюсь, – отвечала Нилла. На самом деле она страшно перепугалась, но старательно гнала эти мысли прочь. Слабой выглядеть не хотелось. Мистер Хартли, крепко державший девочку за руку, помогал ей оставаться спокойной. – Хочу только, чтобы все поскорее закончилось. Я очень переживаю за Маленького Джека.:
:Скоро все закончится. Обещаю тебе.:
– Эй, Вэста, одна малявка, кажется, утомилась и заснула!
Нилла открыла глаза и увидела скалящегося мужчину с револьвером.
Донни глянул на Джинджер: в янтарных глазах вспыхнули языки адского пламени; верхняя губа, обнажив зубы, приподнялась и задрожала, как у зарычавшей собаки. Племянник смекнул, что пробудил дремавшего в тетушке демона.
– Ну чё ты завелась-то? Его же все равно тут нет! – оправдывался Донни. Зловещее молчание собеседницы было красноречивее любых угроз вроде: «Еще раз произнесешь вслух мое настоящее имя – отрежу яйца».
– А вот и поворот, – процедила Джинджер.
:Мы свернули с дороги куда-то в лес. Тут кругом ямы и грязь.:
:Понял. Если что, я на связи. Держи меня в курсе.:
Ехать в сырой лес по утопавшей в грязи дороге Джинджер не осмелилась. Она притормозила и заглушила двигатель.
– Почему мы остановились? – спросил Маленький Джек дрогнувшим голосом.
– Сейчас мы заведем вас в чащу, живьем сдерем кожу и развесим ее по деревьям, – прошипел Донни. – А затем отрежем ваши гребаные головенки и кинем на съедение…
– Ну все, хорош пургу гнать, – осадила племянника Джинджер. – Не переживайте, минут через пятнадцать-двадцать мы продолжим нашу увеселительную поездку.
:Мы остановились. Сидим в машине и ждем.:
:Чего именно?:
– А чего мы ждем? – спросила девочка.
– Слушай-ка меня внимательно, детка! – воскликнула Джинджер и резко повернулась к Нилле. – Советую прикусить язычок, потому что ты меня уже достала! – И тут же переключилась на племянника: – Эй, Донни! Наш друг шофер, кажется, уже подумывает, как бы свалить: он втихаря пытается нашарить ручку. Ты только посмотри, как он весь напрягся! Уже на низком старте! Хартли, милый мой, даже не надейся: еще одна попытка, и схлопочешь пулю в лоб. Если ты полагаешь, будто грохот выстрела привлечет внимание и эта жертва окажется во благо спасения деток Люденмера, то глубоко заблуждаешься. В этой глухомани кругом ни души, будь уверен.
– Это ты заблуждаешься, – ответил Хартли с каменным лицом. – Я бы никогда не оставил детей.
– Вы только поглядите! Донни, да у нас тут герой нарисовался! Браво, Хартли! Тебе, похоже, не впервой подвиги совершать! А шрам и стеклянный глаз – это тоже награды за героизм?
– Не твое дело, – буркнул Хартли.
:Кертис! Мужчину с револьвером зовут Донни, а женщину – Вэста.:
:А как зовут второго мужчину?:
:Его…:
Вдруг Донни перегнулся через сиденье и грубо схватил девочку за подбородок: связь с Кертисом оборвалась.
– А ты милашка! – сказал он, разглядывая личико Ниллы. – Вся в мамашу, да?
Зашипев, как дикая кошка, Маленький Джек вцепился в руку похитителя, пытаясь разжать ему пальцы. Джинджер приказала оставить девочку в покое, но молодой человек лишь расхохотался. Брат Ниллы, недолго думая, укусил Донни в предплечье. Тот отдернул руку, точно обжегся, и засмеялся пуще прежнего, будто ничего комичнее в жизни не видел.
– Мэм, – приобняв Ниллу и Джека, тихо произнес Хартли, – не могли бы вы угомонить свою ручную обезьянку с револьвером?
Гогот Донни оборвался, рот перекосило, лицо налилось кровью, а белки глаз покрылись красной сеточкой. Он взвел курок и направил револьвер на Хартли.
– А ну убрал пушку! – закричала Джинджер, словно Донни был непослушным ребенком. – Он же нарочно тебя злит, неужели не ясно? Хартли, на твоем месте я бы не играла с огнем: в гневе Донни непредсказуем. Эй, Донни, малыш, ну-ка прекращай давить на спусковой крючок. Давай, милый, возьми себя в руки.
– Я этого одноглазого сукина сына отправлю на тот свет на раз-два, – дрожащим от ярости голосом произнес Донни.
– Хорош собачиться, – спокойно сказала Джинджер, – умерь свой пыл.
Несмотря на смелые речи и поступки, Маленький Джек вдруг весь сник, задрожал и разрыдался.
– Я хочу домой, к маме! К мамочке! – застонал он, уткнувшись в плечо сестры.
Нилла в ответ погладила его по голове и сказала, пожалуй, самую глупую фразу за всю свою десятилетнюю жизнь:
– Потерпи, скоро мы будем дома, обещаю.
Донни убрал палец со спускового крючка. Волком глянув на Клэя Хартли, он увидел в его стеклянном глазу отражение своего перекошенного яростью и жаждой крови лица. Здоровым же глазом шофер взирал на Донни совершенно спокойно и равнодушно.
Кертис все ждал ответа от Ниллы и уже готов был сам позвать ее, как вдруг рядом возникли две сумки. Он поднял взор и увидел мужчину в коричневом костюме. Рядом стояла женщина в фиолетовом платье и шляпке с заостренным черным пером. Пассажир упер руки в бока, поглядел куда-то мимо Кертиса и недовольно спросил:
– Ну так что, работать сегодня будем?
– Да, сэй, прошу прощения. Сейчас все сделаю, – ответил Кертис и понес сумки к стойке регистрации багажа, находившейся в пятнадцати метрах; поезд отбывал только через час. За труды он получил десять центов.
– Спасибо, сэй, – сказал Кертис.
За спиной раздался голос Сверчка:
– Вот Кертис Мэйхью.
Кертис обернулся и увидел, что к нему приближается худощавый белый мужчина, одетый с иголочки: новехонькая федора, серый отглаженный костюм, белая рубашка и черный галстук в мелкий горошек. Хотя мужчина был немолод – на вид уже за пятьдесят, – шагал он быстро и энергично. Кертис поймал взгляд Сверчка, но тот лишь пожал плечами и пошел по своим делам.
– Кертис Мэйхью? – произнес незнакомец и оглядел юношу с головы до ног: от козырька красной фуражки до мысков черных лакированных туфель.
– Да, сэй, все верно: это я.
– Меня уполномочили сопроводить вас.
– Куда?
– Один человек желает видеть вас незамедлительно.
– Кертис? – окликнул подчиненного Старый Крэб, должно быть давно следивший за Сверчком и мужчиной, не похожим на обычного пассажира. В мгновение ока Уэнделл Крэйбл оказался между Кертисом и незнакомцем. – Помогаешь путешественнику? Вы куда-то направляетесь, сэй? – спросил Старый Крэб, взглядом отыскивая багаж, которого, как он прекрасно знал, не было и в помине.
– Мне нужно на некоторое время забрать этого молодого человека.
– Ах вот как? Видите ли, уважаемый, Кертис в данный момент находится на службе. А поезда регулярно прибывают и отбывают. Прежде чем вы сможете забрать Кертиса, ему нужно закончить рабочую смену. Поэтому, к сожалению, я вам ничем помочь не могу.
Незнакомец хмыкнул, и рот его недовольно скривился. Из внутреннего кармана пиджака он достал красивый бумажник, вытащил оттуда десятидолларовую купюру с портретом Александра Гамильтона, помахал ею перед самым носом Старого Крэба – воздух наполнился пьянящим ароматом денег – и спросил:
– Вы, как я понимаю, начальник Кертиса? Этого будет достаточно, чтобы освободить молодого человека от служебных обязанностей до конца дня?
Старый Крэб даже не взглянул на банкноту, а только вежливо улыбнулся.
– Сэр, – сказал он, чеканя слова. – Если вы сейчас же не уберете эту зеленую бумажку у меня из-под носа, я могу забыть, что я джентльмен, а вы белый.
– А-а-а, – протянул незнакомец, – так бы сразу и говорили, что нужно больше! Как насчет двадцатки?
– Кертис, объясни-ка мне, что здесь происходит, – потребовал Старый Крэб, словно незнакомец был пустым местом.
– Он не может вам сказать, – решительно ответил странный мужчина.
– Вы, наверное, из полиции? – предположил юноша.
– Так точно, угадали.
– Стоп, стоп, стоп! – Старый Крэб нахмурился так сильно, что все морщинки на его лице превратились в глубокие бороздки. – Полиция? Этого еще не хватало! Кертис, что за дела у тебя с полицией? Вляпался в какие-то неприятности?
– Нет, сэр, со мной все в порядке, просто…
– Это дело не подлежит огласке, – перебил незнакомец и засунул десятидолларовую банкноту в нагрудный карман куртки Старого Крэба. – Возьмите и все устройте. Сможете, надеюсь?
– Я… Я, конечно же, постараюсь договориться с боссом, но ему наверняка не понравится слово «полиция». Кертис, да что стряслось? Расскажи мне…
– Исключено, – отрезал незнакомец и взял Кертиса под локоть. – Пошли уже, нас ждет машина.
Уэнделл Крэйбл следовал за ними до самого выхода из вокзала. Снаружи дождь лил как из ведра.
– Кертис! – прокричал вдогонку Старый Крэб. – Если понадобится помощь, сразу звони! Мелочь есть?
– Есть! – отозвался Кертис. – Спасибо, мистер Крэйбл!
– Хорошо! Позвоню тебе попозже: проверить, как дела! Слышишь?
– Да, мистер Крэйбл! – обернувшись, крикнул юноша, и незнакомец в сером отглаженном костюме и новехонькой федоре подтолкнул его к распахнутой задней дверце черного блестящего автомобиля с белыми покрышками и хромовой отделкой, сиявшей, несмотря на дождь и пасмурное небо, так, что аж глаза слепило.
Не успев ничего понять, Кертис оказался на роскошном коричневом сиденье рядом с голубоглазым мужчиной лет сорока пяти, на чьем угловатом лице читался ужас с проблеском какой-то слабой надежды. Светло-рыжие волосы торчали в разные стороны, на висках белела седина. Ни шляпы, ни пиджака на нем не было: только белая сорочка с закатанными рукавами да темно-коричневые брюки.
Незнакомец, доставивший Кертиса в автомобиль, уселся за руль, завел мотор, включил дворники и вопросительно оглянулся на своего спутника:
– Куда едем?
– Не важно. Езжай, Виктор.
Роскошный автомобиль плавно тронулся и поехал на запад по Южной Рампарт-стрит.
– Джек Люденмер, – представился рыжеволосый. – Вот что, Кертис. Я буду иметь с тобой дело, только если сперва ты ответишь мне на вопрос, ответ на который сможешь узнать, обратившись к моей дочке тем самым способом… В общем, Нилла рассказывала, будто вы обмениваетесь мыслями на расстоянии.
– Что за вопрос, сэй?
– А вопрос такой: кем она хочет стать, когда вырастет?
– Об этом мы еще не говорили, – сказал Кертис, глядя на собеседника, который, похоже, был настроен весьма скептически. – Я спрошу прямо сейчас, но говорить одновременно и тут, и там не получится: так уж это работает.
Люденмер, не вымолвив ни слова, лишь едва заметно кивнул.
:Нилла, – позвал Кертис, не спуская невидящих глаз с мистера Люденмера. – Нилла, ты слышишь меня?:
Прошло несколько секунд, и она откликнулась:
:Я слышу тебя. Мы до сих пор сидим и ждем чего-то. Маленький Джек расплакался, и мне стало такгрустноярастеряласьинезналачтоделатьи…:
:Нилла! Подожди, не спеши! Ничего не понятно! Глубоко вдохни и выдохни, это поможет тебе успокоиться.:
– Долго еще? – поторопил Люденмер.
Кертис ничего не ответил, опасаясь потерять связь с девочкой.
:Кажется, помогло, – отозвалась Нилла. – Этот мужчина с револьвером – Донни – я боюсь его до жути, Кертис. Если бы не женщина за рулем, он точно застрелил бы мистера Хартли.:
:Нилла, я сейчас рядом с твоим папой и полицейским по имени Виктор. Прошу тебя, не тараторь, мне нужно кое-что узнать… Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?:
:Что? Зачем тебе это?:
:Твой отец проверяет меня. Если я не отвечу на вопрос, то он не будет слушать меня.:
:Я говорила папе, что хочу стать медсестрой. А он… он ответил, что я достаточно умна, чтобы стать врачом.:
:Хорошо. Понял. Вернусь в эфир через несколько минут, – сказал Кертис и подумал, что так обычно говорят радиоведущие, когда прерываются на музыкальную паузу.
:Кертис, Кертис! Передай папочке, что с нами все хорошо! Я люблю его! Нам очень страшно, но мы знаем: он нас вызволит!:
:Обязательно передам, – отозвался молодой человек и почувствовал, как связь между ними ослабла.
Но тем не менее Нилла была рядом, и Кертис ощущал ее присутствие. Каждый раз, когда он обменивался с кем-то мыслями, взгляд неизменно застилал туман. Вот и сейчас пришлось выждать пару мгновений, прежде чем Кертис смог разглядеть мистера Люденмера.
– Нилла говорит, что с ними все хорошо. Она любит вас. А что касается вашего вопроса… В общем, Нилла хочет быть медсестрой. Узнав об этом, вы ответили: «Ты достаточно умна, чтобы стать врачом», – сказал Кертис, а затем добавил: – Я тоже думаю, что Нилла очень умная девочка.
Джек Люденмер не вдруг пришел в себя от изумления. Эти несколько секунд показались Кертису целой вечностью. Наконец отец Ниллы провел руками по лицу, взъерошил волосы и склонил голову. Кертис подумал, что Люденмера сейчас вырвет, но тот лишь сдавленно охнул и снова затих.
Рыжеволосый мужчина откинулся на спинку сиденья. Лицо его выглядело постаревшим и обрюзгшим, а под глазами синели мешки.
– Скажи мне, – произнес Люденмер слабым голосом. – Но как… Как это возможно? Слушай… Все знают, что ваш народ балуется магией вуду и всякими такими штуками… Я ничего против не имею, но, пожалуйста, объясни мне, в чем дело. Над Ниллой висит какое-то проклятие вуду?
– Нет-нет, никакое это не проклятие! И магия вуду тут совершенно ни при чем!
– Но моя дочка… Моя девочка… Она ведь не сумасшедшая? Я не верю, будто у Ниллы что-то не в порядке с головой.
– Ваша дочь абсолютно нормальная, – заверил его Кертис и почувствовал, что Люденмер предпочел бы услышать обратное, чтобы получить хоть какое-то рациональное объяснение. – И я не сумасшедший. Моя мама долго думала точно так же, как и вы. А я некоторое время даже верил ее словам, но оказалось, что она ошибалась.
– Ты хочешь сказать, что это естественно? Но я еще ни разу в жизни ни с чем подобным не сталкивался!
– Не знаю, возможно, это и чуточку сверхъестественно. Но я могу с уверенностью сказать вам, что с головой у Ниллы полный порядок.
– Тогда получается… – начал Люденмер, подбирая нужные слова, – что ты слышишь голос Ниллы, а она твой?
– Нет, сэр, – ответил Кертис, твердо выговаривая последнее слово, поскольку решил, что все это раболепие Старого Крэба сейчас ни к чему. – Все обстоит немного иначе. Я слышу не голос Ниллы, но ее мысли, которые произносит мой собственный внутренний голос. То же самое происходит и у нее в голове: она сама не раз мне рассказывала.
– Господи Иисусе, – вздохнул Люденмер. Кертису показалось, что отец Ниллы вот-вот потеряет сознание, хотя ему пока что еще не доводилось видеть, как люди падают в обморок. – А я-то считал… мы с женой сперва полагали, что Нилла выдумала Кертиса назло родителям. Но она никак не могла успокоиться: рассказывала, как постоянно говорит с тобой. И тогда мы решили, будто у нее какое-то расстройство личности. Боже, я никак не предполагал, что подобное и в самом деле возможно!
– Джек? – не отрывая взгляда от дороги, обратился к боссу Виктор. – Не подумай, что я подслушивал, но… В общем, все это очень похоже на идеи, которые развивает мой любимый писатель Эптон Синклер. Не читал его книги?
– А он-то тут с какого бока?
– Четыре года назад Синклер опубликовал очерк «Ментальное радио», посвященный телепатическим способностям его жены. Единого мнения у критиков на этот счет не сложилось. Вопросов оказалось больше, чем ответов, но… мне кажется, мысль эта так давно витает в воздухе, что рано или поздно она найдет научное и практическое подтверждение.
– Уже давно нашла, – отозвался Кертис. – Мы с Ниллой – яркий тому пример. – Глянув за окно, юноша обнаружил, что они кружат вокруг вокзала. – Разве мы не собирались в полицейский участок?
– Нет, – ответил Люденмер. – Полицию в это дело вмешивать не стоит.
– Разве ваш водитель не полицейский?
– Нет. Скажи лучше, где сейчас мои дети. Нилла сообщила что-нибудь?
– Да, сэр. Они в окрестностях Кеннера. Остановились посреди леса и ждут.
– Чего ждут?
– Не знаю, сэр. И Нилла тоже не знает, – ответил Кертис. Решив пока не упоминать про револьвер, он перечислил лишь имена, которые слышал от девочки: – Мужчину зовут Донни, а женщину Вэста. С ними мистер Хартли. А еще Нилла сказала про какого-то мистера Парра.
– Парр – это детектив из Шривпорта. Разве она не говорила про второго похитителя?
– Возможно, и говорила, сэр. Связь постоянно прерывалась: я мог что-то упустить.
– Должно быть, они как раз его и ждут, – рассуждал вслух Люденмер. – Наверняка это он мне звонил. Дождутся и отправятся в заранее приготовленное место – куда-нибудь к черту на рога, где отыскать их будет нельзя!
– Можно, я все-таки спрошу: почему вы не хотите обратиться в полицию?
– Похитители позвонили мне, – ответил Люденмер и снова запустил пальцы в волосы. – Эти сукины дети предупредили, что если только они почуют копов, то сразу же убьют Ниллу и Джека. Сдается мне, что они не блефуют. Требуют выкуп в двести тысяч долларов. Мы должны привезти деньги на рыбацкий причал в пятницу, к часу ночи.
– Двести пятнадцать тысяч, – поправил Виктор и нетерпеливо посигналил возничему повозки, чья лошадь пересекала улицу, едва переставляя копыта.
– Да, точно. Виктор – юрист моей компании. Он соберет деньги. А ты, Кертис, побудешь со мной, пока я не верну своих деток целыми и невредимыми. Как бы там ни называлась ваша чертова способность, это единственная возможность поддерживать связь с Ниллой.
Кертис кивнул. Он понимал, что Люденмеру не обойтись без него, но все же не мог не спросить:
– А как же быть с моей службой, сэр? Меня уволят, если я не…
– Сколько ты заработал за прошлый год?
– Очень даже неплохо, – ответил Кертис, – пятьсот долларов.
– Я заплачу в три раза больше. И обещаю разобраться со всеми трудностями на службе, когда все закончится. Идет?
– Да, сэр. Вы очень щедры: это целая куча денег. Я бы поделился с мамой и мистером Крэйблом. Он у нас начальник, командует всеми носильщиками.
– Делай с деньгами что хочешь, только будь на связи с Ниллой. Можешь вызвать ее прямо сейчас? Скажи, чтобы они с Джеком не волновались.
– Да, сэр.
Люденмер посмотрел Кертису в лицо: как и в первый раз, взгляд парня затуманился. Вникать во всю эту чертовщину у Джека не было ни времени, ни сил. В то мгновение его волновали более насущные проблемы: деньги и жена. «Надо по-быстрому собрать двести тысяч. И еще объясниться с Джейн. Исхитриться как-то рассказать ей, что дети похищены, и при этом не убить бедняжку новостью, – размышлял Люденмер. – А рассказать придется, как ни крути. Если Джейн уже вернулась с благотворительной встречи, то сейчас наверняка гадает, куда это запропастился Хартли с детьми».
– Джек, мы продолжаем кружить? – прервал его размышления Виктор.
– Нет, – с тяжелым вздохом ответил Люденмер, – давай домой.
Доехав до перекрестка, Виктор повернул, и они направились в особняк Люденмера в Гардене.
Джинджер выбралась из «олдсмобиля», и в то же мгновение на грязную лесную дорогу вырулил «форд». Не дав Пэрли даже вылезти из автомобиля, Джинджер подскочила к подельнику и засыпала его вопросами:
– Ну как? Получилось? Что сказал Люденмер?
– Все хорошо. Он у нас на крючке, – ответил Пэрли. Пока все шло по плану: благополучно добравшись до телефонной будки возле аптеки, Пэрли позвонил Люденмеру и, приложив платок к трубке, хриплым голосом изложил ему их требования. – А как дела у вас?
– Ты привез все необходимое? – привычно проигнорировав вопрос, спросила Джинджер, которой не терпелось уже отправиться дальше.
– Да, – кивнул Пэрли, выбираясь из «форда».
Он обошел автомобиль и открыл пассажирскую дверцу; на сиденье лежали два бумажных пакета: один с изолентой и ватой из аптеки, а второй с продуктами, которые он купил в магазине по соседству.
– А это что за фигня? – заглянув во второй пакет, удивилась Джинджер. Там обнаружились четыре банки свинины с бобами, три яблока, хлеб, ветчина, две бутылки кока-колы, три упаковки попкорна, рулон туалетной бумаги, кухонный нож с зазубренным лезвием и открывалка. – Я же тебе четко объяснила, что именно нужно приобрести и в каком количестве!
– Я решил, что запас не помешает.
– Ах, решил! – скривив рот, передразнила Джинджер. – Вы только послушайте его! Решил он!
Пэрли расправил плечи, весь подобрался и приготовился было дать Джинджер отпор, но она вдруг замолчала. Подумав, что опасность миновала, он принялся подробно пересказывать ей телефонный разговор с Люденмером.
– Вышла одна заминка, – начал он и тут же заметил, как его сообщница напряглась. – Собрать нужную сумму за такой короткий срок Люденмер не сможет, поэтому мы перенесли все на пятницу…
– Что за херня! – заорала Джинджер, сверкая янтарными глазами, и подошла так близко, что они едва не столкнулись нос к носу. – Хер-ня! – презрительно процедила она. – Ты хоть понимаешь, что дал ублюдку целые сутки форы?
– Ну а что мне еще оставалось? Он…
– Это просто, мать твою, немыслимо! Пэрли, да ты в своем уме? Мы же, кажется, договорились: если Люденмер начнет юлить и прибедняться, то ты прогнешь его! Напугаешь тем, что, как только время истечет, мы каждые пять минут будем что-нибудь отрезать соплякам, а начнем с ушей! И не остановимся, пока он не принесет все бабки до единого цента! А, ч-черт! – в сердцах воскликнула Джинджер. – Нет, ну надо же было так все запороть!
Уперев руки в бока и уставившись в землю, она ходила кругами по мокрой траве вокруг «форда», качала головой и громко причитала:
– Нет, нет… нет, ну как же так!
– Да какая разница: сегодня или завтра? – возразил Пэрли и тут же пожалел об этом.
Джинджер резко развернулась и кинулась на него с самым безумным видом.
«Будь у нее сейчас в руке нож, – подумал Пэрли, – эта сумасшедшая стерва, не задумываясь, перерезала бы мне горло».
Кулаки его инстинктивно сжались. Джинджер нависла над ним, янтарные глаза потемнели от гнева.
– Наверное, ты думал, мы здесь на пикник собрались, да? – процедила подельница. – Решил, что вечером мы усядемся вокруг костра и будем дружно распевать песни? Пэрли, ты облажался! Ты бил себя пяткой в грудь, уверяя, будто крутой профессионал! И я, дура такая, верила каждому твоему слову! Но на самом деле никакой ты, мать твою, не профессионал, а обычный лох!
– Ну знаешь ли, мне не каждый день приходится похищать людей, – оправдывался Пэрли. – Да и для тебя все это тоже в новинку!
– Но уж дать Люденмеру целые сутки форы я бы точно не догадалась! Что там за это время взбредет ему в голову, одному богу известно! Пока мы тут нянчимся с двумя сопляками и этим гребаным шофером, он возьмет да и позвонит копам! И тогда – всё! Понимаешь? Наша песенка спета!
– Взгляни на дело иначе: за отсрочку мы получим пятнадцать кусков сверху!
– Засунь их себе знаешь куда? – ответила Джинджер и подняла глаза к небу, словно задавая немой вопрос: за что?
Когда она вновь посмотрела на Пэрли, лицо ее было преисполнено решимости, а по щекам, как слезы, струились капли дождя.
– Сиди в тачке и не рыпайся! Мы с Донни сами обо всем позаботимся. Кидай нож в пакет и давай его сюда. И револьвер тоже.
«К черту эту психованную! Себе дороже с ней связываться!» – подумал Пэрли, отдал пакет, оружие и сел за руль «форда».
Джинджер подошла к «олдсмобилю», открыла заднюю дверцу и навела револьвер на Хартли.
– Вылезай! Живо! – скомандовала она. – Донни, иди сюда!
– Только шелохнитесь мне, упыри, – пригрозил Донни детям, – сразу же пожалеете, что на свет родились! Ясно?
– Ясно, – кивнула Нилла, получившая от Кертиса сообщение, что их папа спешит на помощь.
Она точно расплакалась бы, если бы рядом не сидел перепуганный до смерти Маленький Джек. Нилла вдруг почувствовала чудовищную усталость, и глаза ее начали слипаться. Никогда до этого дня они еще не говорили с Кертисом так долго и много.
«Какое счастье, что он слышит меня и все передает папочке! – подумала девочка. – Только надо поберечь силы! Кто знает, что ждет нас впереди!»
– Не бойтесь, ребятки, – сказал Хартли, вылезая из автомобиля. – Ну? – с вызовом выставив вперед подбородок, спросил он похитителей, бесстрашно глядя на револьверы, направленные ему в лицо.
– Сними ботинки и забрось их в лес, – скомандовала Джинджер. Хартли повиновался. – Расстегни пиджак, выдерни из штанов ремень и выкинь следом. Так, теперь бумажник и часы, – сказала она, забрала вещи и передала их племяннику. А затем тщательно обыскала шофера. Не обнаружив ничего, кроме мелочи (ее Джинджер оставила), женщина отошла назад и нацелилась. – Будь паинькой, Хартли. Донни, за дело!
Донни сдернул с водителя фуражку, залихватски нахлобучил ее себе на голову козырьком в небо, открыл коробку с ватой и заорал:
– Пасть открой! – Он схватил Хартли за стриженную под бокс седую голову и затолкал ему в рот вату. Затем отрезал ножом кусок изоленты и обмотал голову шофера. Следом Донни примотал куски ваты и к глазам пленника. – Вытяни и сцепи руки, – велел Донни и крепко замотал ему запястья.
Хартли отметил, что все пальцы, кроме больших, двигаются достаточно свободно.
– Садись в тачку! – прервал его размышления похититель.
Настал черед Ниллы. Ее заставили разуться, а затем заклеили рот и глаза изолентой.
Маленький Джек без боя сдаваться не собирался. Он что было мочи кричал и брыкался, не обращая никакого внимания на револьвер.
– А ну хорош корчить тут из себя супергероя! – заорал Донни, за ноги вытаскивая мальчика из «олдсмобиля». Донни уже поставил было Джека на землю и схватил за волосы, но тот вдруг лягнул обидчика в голень. Злоумышленник взвыл от боли, на глазах выступили слезы. За эту дерзость он отомстил ребенку звонкой пощечиной. Воспользовавшись моментом, Донни тут же набил строптивцу рот ватой. Затем в ход пошла изолента: он так ожесточенно заматывал мальчика, что Джинджер даже сказала племяннику:
– Эй, полегче, не испорти товар!
– Да ему шею мало сломать! – заорал Донни. – Я же теперь неделю хромать буду! – С этими словами он снова схватил Джека за волосы и тряханул, как тряпичную куклу. – И это только начало! Я тебе еще покажу, маленький засранец! – прошипел он мальчику на ухо.
Чуть не вырвав руки из плеч, Донни дернул ребенка. Джинджер придержала Джека сзади, и ее племянник, пыхтевший от усердия, как паровоз, замотал ему запястья.
Нилла сидела рядом с Хартли и отчаянно звала Кертиса. Ей было ужасно страшно и одиноко в кромешной темноте.
:Кертис, ты здесь?:
Но ее друг молчал.
:Кертис? Пожалуйста, ответь мне.: Нилла чувствовала, как слезы подступают к горлу. Она не могла ничего слышать, кроме стучавшей в висках крови: изолента закрывала еще и уши.
Через несколько мучительных мгновений Кертис все-таки откликнулся.
:Нилла, я здесь. Тебя плохо слышно. Ты как будто где-то очень-очень далеко.:
:У меня совсем нет сил, ужасно болит голова. Папочка рядом?:
:Да, мы едем к тебе домой. Пока мы вас не спасем, я буду с ним.:
:Они затолкали мне в рот вату и заклеили изолентой. И глаза тоже! И уши! Я ничегошеньки не слышу и не вижу, Кертис! Я так переживаю за маму! Она с ума сойдет, когда обо всем узнает!:
:Твой папа думает так же. Говорит, это убьет маму, но я надеюсь, что он преувеличивает.:
:Я сейчас разревусь. Если начну плакать, то уже не остановлюсь. Кертис, скажи мне что-нибудь хорошее, чтобы я отвлеклась…:
:Что ж… я как раз хотел спросить. А почему ты вдруг решила стать медсестрой?:
Нилла сделала над собой усилие и проглотила комок в горле.
:Мне нравятся школьные уроки анатомии. У меня самые лучшие оценки в классе. И еще я хочу помогать людям.:
:Я думаю, это замечательная профессия. Медсестры всегда в почете. А почему бы тебе не стать врачом?:
:Ой, нет! У меня не получится. Врачом быть очень трудно, и… – начала было Нилла и вдруг охнула от вспышки боли в голове. – Они захлопнули дверцу! Заводят мотор… Кертис, мы снова куда-то едем!:
:Нилла, не тревожься. Я сейчас все расскажу твоему папе. Тебя плохо слышно, наверное потому, что ты слишком взволнована. Ты, главное, помни… Я с тобой. И папа тоже рядом. Он уже собирает деньги. Скоро все закончится, вот увидишь!:
:Хорошо, – сказала Нилла. Едва подавив желание залиться горькими слезами, она кивнула. – Я буду постоянно напоминать себе, что вы рядом. Спасибо тебе!:
– Ты чего башкой трясешь, а? – возмутился Донни. – Я разве спрашивал о чем-нибудь? Слышь, ты! С тобой говорю, малявка!
Нилла почувствовала, как что-то грубо ткнулось ей в плечо. «Наверное, револьвер», – подумала она.
– У нее же рот замотан, идиотина, – тихо произнесла Джинджер, сворачивая за «фордом» на размытую дождем дорогу направо.
– А, да, точно. Просто девчонка так странно кивала, будто… даже не знаю… ну словно бы слушала что-то. Короче, не нравится мне все это.
– Хорош уже пушкой махать! Сиди смирно! Через несколько минут пригнешь голову Хартли, а деток и так никто не увидит. Да смотри мне, не тормози! Действуешь строго по моей команде, понял?
– Так точно, мэм! – отрапортовал Донни, отдал честь и хрюкнул так, что из правой ноздри вылетела сопля.
Пэрли, возглавлявший парад похитителей, давил педаль газа и предавался невеселым размышлениям: «И чего это Джинджер взбеленилась? Подумаешь – днем больше, днем меньше. Опасно, конечно, было давать Люденмеру лишние сутки, но, с другой стороны, пятнадцать тысяч баксов на дороге не валяются!»
– Да ну ее к черту! – выругался вслух Пэрли, разглядывая уже видневшиеся вдали очертания Кеннера.
Вот уже три километра они ехали по Сомил-роуд в этот захудалый городишко. По правую руку то и дело попадались проселочные дороги, ведущие к рыбацким хижинам и поселениям. Впереди показался деревянный знак, указывавший поворот на Сэндаски-роуд – ту самую дорогу, оканчивавшуюся причалом, на котором они совсем скоро планировали сказочно разбогатеть. Пленников связали заблаговременно, еще десять минут назад, чтобы все было тип-топ, как любила приговаривать Джинджер.
Вдоль Сомил-роуд стояли заброшенные лачуги, построенные еще во времена Гражданской войны.
«Городок, с уверенностью смотрящий в будущее, – припомнив придорожный знак, усмехнулся Пэрли. – Только вот будущее, похоже, обошло его стороной».
По левую руку виднелась заброшенная железная дорога, прорезавшая чащу из сосняка и кустарника. На рельсах стояло несколько забытых облупившихся вагонов. Дальше была небольшая бензоколонка, за ней – кладбище. А над кладбищем возвышалась церковь из белого камня. Самая оживленная часть Кеннера занимала два квартала, застроенных кирпичными и деревянными домами. По пути они повстречали пару автомобилей да грузовик с сеном. Кеннер смахивал на сонное царство, и лениво моросящий дождь это впечатление только усиливал. Они миновали кафе, лавку скобяных товаров, магазинчик «Необходимые вещи от миссис Иви» и недостроенное здание, возле которого стояла груженная кирпичом телега. Чуть дальше расположилась квадратная приземистая ратуша, окруженная довольно чахлым сквером. И все: на этом Кеннер заканчивался. За городком лес снова подступал к дороге, лишь изредка редея перед очередным поворотом к озеру Пончартрейн. Через три километра «форд» и «олдсмобиль» добрались до поворота на захолустную дорогу без всяких опознавательных знаков. На обочине в траве валялись четыре заржавевших пушечных ядра, скрепленных между собой в форме пирамиды.
«Совсем скоро, сэр, эта дорога будет называться Кэннонбол-роуд. Уже и документы все готовы, – трепал языком клерк из агентства недвижимости в городке Мэтери, оформляя для Пэрли договор на аренду рыбацкой хижины. – Рыбалка там первоклассная, но опасайтесь змей. Если вдруг соберетесь на прогулку, держите ухо востро».
«Предупрежден – значит вооружен, – отвечал Пэрли агенту, пока Джинджер и Донни дожидались снаружи. – Надеюсь поймать гигантскую рыбину, но цель у меня, конечно же, другая: я ищу землю, куда можно было бы выгодно вложиться. Мне кажется, сейчас самое подходящее время для инвестиций».
«Что ж, прекрасный план, сэр. К сожалению, не могу предложить вам жилище со всеми удобствами: канализация, электричество и прочее, – тут пока ничего такого просто нет. Места дикие. Кстати, а вас не интересует пристань на мысе Кабанья Голова? Последний ураган, конечно, изрядно потрепал ее, но за восемьсот баксов – это просто подарок судьбы! Вы ее в два счета приведете в порядок! Подлатаете немного, зато потом сможете гордо именовать себя адмиралом!»
«Я обязательно подумаю», – отвечал Пэрли, мечтая уже отдать шесть долларов (плату за три дня аренды) и поскорее отделаться от надоедливого клерка.
Свернув на Кэннонбол-роуд, они поехали через сосновый лес, преодолевая одну за другой глубокие лужи грязи, и наконец добрались до арендованной хижины, которую со всех сторон окружали плакучие ивы. Деревянные стены, намокшие под дождем, чернели, словно вымазанные дегтем. Жестяную крышу изрядно побило градом. Берег озера был завален переломанными ветками и сосновой хвоей.
«Последний ураган, похоже, дал местным прикурить, – подумал Пэрли. От черного хода, мимо туалета, на пригорок убегала дорожка к перекошенному рыбацкому причалу, возле которого торчал высокий, по пояс, дубовый пень. Судя по следам кострища, пень служил столом для разделки рыбы. – Да-а, с номером в „Короле Людовике“ эту лачугу, конечно, не сравнить, а уж с отелем „Лафайет“ и подавно! Черт с ними, с удобствами. Самое главное, что в этой глуши Люденмер вряд ли отыщет своих ублюдков!»
Выключив двигатель «олдсмобиля», Джинджер вместе с Донни принялись конвоировать пленников в хижину. Маленький Джек запнулся, упал, и Донни, подняв мальчика за ворот рубахи, с удовольствием тряхнул его что было мочи.
«Господи, ну и дыра! Неужели рыбаки арендуют этот сарай? – удивился Пэрли, как только переступил порог. – Вот уж действительно охота пуще неволи. По-моему, проще и дешевле за пятнадцать центов купить форель на рынке во Французском квартале».
Из мебели в гостиной было лишь несколько тростниковых стульев да исцарапанный стол. На полу затертый до дыр круглый ковер. В кухоньке Пэрли увидел дровяную печку, стол с зеленой пластиковой столешницей, четыре стула и шкафчики с посудой. В шкафчиках обнаружились тарелки, чашки, блюдца, потускневший кофейник и посеребренный поднос. Рядом с задней дверью, открывавшейся на веранду, стояла койка Донни с подушкой и продавленным матрасом: вчера он ночевал тут. Сетчатая дверь веранды выходила на задний дворик. Имелись и еще два помещения, оба размером не больше кладовой. Левую комнату похитители оборудовали для пленников. Правая же предназначалась для Джинджер и Пэрли. Там находились двухъярусная кровать и письменный стол. На столе два фонаря: один – морской, с увеличительным стеклом, а другой – карманный. В хижине царил полумрак: окна были занавешены шторами с узором из якорей и кувыркающихся дельфинов.
«Как же тут воняет, – поморщился Пэрли, разглядывая грязь, забившуюся в щели между досок на полу. – Видать, частенько озеро затопляет».
– Пошел-пошел! – подталкивала Джинджер медлившего Хартли. – Донни, а ну-ка открой дверь! Пэрли, дай фонарик!
Пэрли, оставив пакеты со снедью на столе, поспешил к Джинджер с фонариком. В комнате для пленников, кроме деревянного ведра в углу, больше ничего не было. Единственное окно они заколотили как изнутри, так и снаружи. Гвозди же забили заподлицо – так, что пальцами не подцепишь.
– Донни, срывай изоленту! Да полегче, не повреди товар! – скомандовала Джинджер. – Пэрли, посвети же!
Донни заткнул револьвер за пояс и принялся за работу. Выполнить приказ тетушки оказалось непросто: изолента прилипла к волосам. Маленький Джек и Хартли, затаив дыхание, смотрели, как Донни орудует кухонным ножом, срезая волосы совсем рядом с лицом Ниллы. Мальчик, не моргая следивший за ножом, явно очень перепугался.
– Руки оставь как есть, – сказала Джинджер, когда Донни закончил. – Ну, добро пожаловать! – обратилась она к пленникам. – Это ваш новый дом на ближайшие две ночи. Очень надеюсь, что не больше. Вы, конечно, к такому не привыкли, но если Люденмер будет паинькой, то скоро мы вас отпустим. Мне и в самом деле хотелось бы, чтобы все прошло как по маслу.
– Фу, да тут воняет еще ужасней, чем из пасти у рыжего! – вдруг осмелев, заявил Маленький Джек.
Нилла пихнула брата в бок, чтобы он прикусил язык.
– Так и задумано, – проворковала Джинджер и улыбнулась одними губами. – И скоро будет вонять еще хуже: ваше ведро в углу. Освещения, кстати, тоже не ждите: ни днем, ни ночью. Спать будете на полу, вот так-то. Хартли, дверь видишь?
– Да, – отозвался шофер.
– На ней нет замка. Честно говоря, мы не думали, что ты доживешь до этой ночи… Предупреждаю: мы подопрем дверь перевернутым столом. Только попробуй его сдвинуть, и вы все мигом за это поплатитесь.
– Детей вы в любом случае не тронете. Нет детей – нет денег.
– Что ж, Хартли, ты одновременно и прав, и нет. Конечно, убивать ребятишек мы не станем, но вот отрезать им что-нибудь – это запросто. А что касается тебя, то за твою жизнь не заплатят ни гроша! Ты для нас обуза! Только дай повод, и мы с радостью избавимся от тебя.
Хартли промолчал. Все это он прекрасно понимал и сам.
– Мистер Парр, а я думала, что вы друг моему папе, – неожиданно сказала Нилла, и сердце ее сжалось от ужаса. Все это походило на дурной сон: бедняжке хотелось свернуться калачиком и зарыдать.
Поразмышляв, как бы получше ответить, Пэрли наконец отозвался:
– Нет, девочка, твой папашка мне вовсе не друг. А вот с купюрами из его бумажника я подружусь с радостью. Как только набьем себе карманы долларами, так сразу вас и отпустим!
– Обещаем, – вяло произнесла Джинджер.
– Да хорош уже трепаться! Свети лучше этому уроду в лицо! – прорычал Донни и тряхнул Пэрли за запястье, показывая, как нужно держать фонарик. – Ты только посмотри! Один глаз зырит с прищуром, а второй, стеклянный, переливается на свету! Бр-р-р, аж мурашки по коже!
– Ну всё! Захлопни пасть! – приказала Джинджер племяннику.
– Постой-постой, этот чертов глаз не дает мне покоя! Ох, боюсь, будет потом сниться в кошмарах! И что мне тогда, по-твоему, делать? Нет-нет, надо срочно поместить эту стекляшку в безопасное место!
– Как-нибудь да заснешь.
– Ничего подобного, я его забираю, – упорствовал Донни.
Он достал револьвер из-за пазухи и шагнул к Хартли – тот инстинктивно отпрянул.
– Донни, я кому сказала!
– А Я СКАЗАЛ, ЧТО ЭТА СТЕКЛЯШКА БУДЕТ МОЕЙ! – воскликнул в ответ племянник.
Луч фонарика выхватил из тьмы его перекошенную от ненависти и ярости физиономию. Кровь бросилась к лицу, быстро поднимаясь от шеи и заливая багрянцем губы, щеки и даже веки.
– ТЫ СЛЫШАЛ МЕНЯ, УРОД? – заорал Донни.
Наступила тишина, в которой раздавались лишь хриплое дыхание Донни да стук дождя по жестяной крыше. Нилла прижалась к брату и из последних сил посылала сообщения, но уже не Кертису, а Господу Богу:
:Помоги нам! Пожалуйста, спаси!:
– Хайнц, – произнесла Джинджер спокойным голосом, словно приручая дикого зверя. – Расслабься. Если тебе от этого полегчает, то, конечно, забирай стекляшку.
– Еще как полегчает, – отозвался Донни и обрушился на Хартли. Револьвер он приставил к виску шофера, а пальцами левой руки вцепился в его левую глазницу. Хартли весь дрожал, но не сопротивлялся.
Пока племянник Джинджер пыхтел, безуспешно пытаясь вытащить стеклянный глаз, Пэрли светил фонариком в лицо шофера и рассеянно улыбался. Эта драматическая сцена с обезумевшим Донни в главной роли очаровала его. Было во всем этом что-то такое, чего даже и словами не выразить.
«Ну просто апогей жестокости, – размышлял он, – человек вырывает человеку глаз».
Вдруг раздался влажный чавкающий звук. Хартли охнул. Донни отнял руку от лица шофера, и на месте стеклянного глаза Пэрли увидел жуткую красную дыру.
«Нет в этом мире ничего прекрасней, – думал завороженный Пэрли, – чем превосходство одного живого существа над другим».
– Ну что, доволен? – спросила Джинджер.
– А то! – отозвался Донни мечтательным голосом, разжал пальцы и посмотрел на сверкавший в свете фонаря стеклянный глаз. – Эта штука еще теплая! – Сжав стекляшку в кулаке, он поднес ее к уху и затряс, проверяя: не загремит ли, как погремушка?
Джинджер вышла из комнаты, Донни со своим трофеем – следом. Пэрли навел фонарик на испуганные лица детей и шофера и сказал:
– Устраивайтесь поудобнее и сидите смирно. Чем быстрее все это закончится, тем лучше будет для всех. – С этими словами он захлопнул дверь, и помещение погрузилось во тьму.
Единственным источником света в комнатушке служила щель между полом и дверью. Некоторое время Хартли стоял и не двигался. Затем он поднес замотанные изолентой руки к лицу и принялся осторожно ощупывать пустую глазницу.
– Простите, – произнес он таким охрипшим голосом, словно недавно пытался перекричать ураганный ветер. – Наверное, не очень-то приятное было зрелище.
– Тебе больно? – спросил Маленький Джек.
– Не очень.
– Надо было мне пинать его сильнее.
– Так, слушайте меня внимательно, – строго сказал Хартли. – Главное сейчас – не накалять обстановку, ясно? Знаете, что это значит?
– Знаем, – ответила Нилла и пояснила: – Не трепли им нервы, Джек.
– Молодец. Прежде чем нас отыщут, придется провести здесь как минимум одну ночь. Но я верю, что скоро мы выберемся отсюда.
– Непременно! – поддакнула Нилла с уверенностью, которой Маленький Джек не разделял. Он лишь едва кивнул и сказал:
– Тут темно, а мне очень хочется писать!
– Ведро в углу, – напомнил Хартли, – даже если промахнешься, ничего страшного. Мне кажется, им все равно.
– Это что же получается… Мне придется писать на глазах у Ниллы?
– Да. Но тебе повезло: тут темно, и твоя сестра ничего не увидит.
– Джек! Ну что ты, как маленький! – воскликнула Нилла. – Давай, делай уже свои дела.
– Ступай к ведру, – велел Хартли, – оно всего в трех шагах от тебя.
Маленький Джек вздохнул и побрел к ведру.
Нилла опустилась на пол в противоположном углу, откинула голову к стене, закрыла глаза и попыталась представить, что она дома, но ничего не вышло.
:Кертис?: – позвала Нилла.
:Я здесь, – с готовностью откликнулся он.
:Ты сейчас где?:
:Мы с твоим отцом у вас дома. Никогда еще не видел ничего подобного! У меня аж дыхание перехватило. Твой папа сейчас разговаривает с мамой. Куда вас увезли?:
:Нас заперли в комнате. Мы в какой-то старой хижине. Такое чувство, что она вот-вот развалится. Донни вытащил глаз у мистера Хартли. Этот Донни просто чокнутый. Когда впадает в ярость, то краснеет, точно кетчуп. Наверное, поэтому женщина иногда называет его Хайнц.:
Кертис не ответил.
:Ты тут?:
:Как, ты сказала, она его называет? Хайнц?:
:Да.:
:Забавное прозвище.:
:Нам тут не до смеха. Я готова разрыдаться, но не могу – Джек рядом.:
:Где находится эта хижина?:
:Я не знаю. Мы либо в Кеннере, либо где-то в его окрестностях. После того как нам залепили глаза, мы ехали еще минут пятнадцать и только один раз свернули направо.:
:Вы, наверное, где-то у озера.:
:Возможно, я не…:
Связь с Кертисом оборвалась: в дверь оглушительно забарабанили. Это было так неожиданно, что Нилла, подскочив от испуга, расцарапала спину о грубые доски.
– Эй, я совсем забыл поздравить вас с новосельем! – заорал Донни из-за двери и оглушительно расхохотался.
«Хайнц, значит, – размышлял Кертис, сидя на мягком стуле в роскошной гостиной Люденмеров. – А не тот ли это тип, что врезал мне чемоданом тогда на вокзале? Лицо того белого тоже покраснело, как кетчуп! С ним были еще женщина и мужчина. Они называли его Хайнц. Получается, эта троица и есть те самые похитители? Кто бы мог подумать, что такие злодеи могут путешествовать на поезде, словно самые обычные пассажиры…»
Только Кертис собрался снова вызвать Ниллу, как появился Люденмер и тяжело опустился на стул напротив: на бедняге буквально лица не было.
– Я поговорил с Ниллой, – сказал Кертис. – Ваша дочь сообщила, что они в какой-то хижине в окрестностях Кеннера. Судя по всему, где-то неподалеку от озера. Поворачивали всего один раз – направо.
– Слишком скудная информация, – устало произнес Люденмер, запрокинул голову и закрыл глаза. – В тех краях десятки рыбацких хижин… Нельзя, чтобы мои дети пострадали. Наши дети, – тут же поправился он.
Несколько минут назад со второго этажа раздался душераздирающий вопль, а затем все стихло.
– Как мама Ниллы?
– Плохо. Слава богу, у нас дома есть успокоительное: врач регулярно выписывает ей транквилизаторы. Я дал жене одну таблетку: может, хоть поспит немного. Джейн… на первый взгляд кажется хладнокровной, но на самом деле она очень ранимая, – сказал Люденмер и открыл глаза. Кертис заметил, что они потускнели и теперь были скорее серые, чем голубые. – Все в Шривпорте знают ее отца как преуспевающего юриста, но никто не в курсе, что он алкоголик и подвержен приступам гнева. И Джейн, и ее сестра в юности много натерпелись. По ним и не скажешь, но они до сих пор страдают от детских травм. Любой стресс для бедняжки заканчивается нервным срывом.
– А вызвать врача вы не хотите?
– Я думал об этом. Но пока не решился. Возможно, я плохой муж, но… Сам понимаешь, доктор будет задавать вопросы, а Джейн не умеет держать язык за зубами. Вряд ли мне удастся убедить врача не сообщать властям. А даже если и получится, то нельзя быть уверенным, что он не сболтнет кому-нибудь, и в результате обо всем пронюхают копы или газетчики. Я не могу допустить огласки. До утра пятницы необходимо хранить все в тайне. Я сам во всем разберусь, – сказал Люденмер, отвернул свое измученное лицо к венецианскому окну и тихо добавил: – Я всегда был для Джейн надежной опорой – этаким рыцарем в сияющих доспехах. Однако, похоже, теперь мои доспехи потускнели и утратили прежний благородный блеск.
– Но вы ведь делаете все возможное, чтобы спасти сына и дочь, – возразил Кертис.
– Да. Если с детьми что-то случится, то я наверняка потеряю и Джейн тоже. Она замкнется и отдалится. И тогда наступит конец… конец всему. Вся моя жизнь потеряет смысл. – Джек покачал головой и горько усмехнулся. – Подумать только! Болтаю тут с тобой, будто мы сто лет знакомы. Словно ты друг семьи, а не… – Тут Люденмер запнулся и замолчал.
– А не негр? – спокойно подсказал Кертис.
– Не посторонний человек, – закончил Люденмер. – Мне плевать, какого цвета у тебя кожа. Ты помогаешь мне спасти детей – только это сейчас и важно. Ты рыцарь в сияющих доспехах для моей дочери.
– Мои доспехи, к сожалению, не сияют.
– Как насчет рыцаря в черных доспехах? Звучит неплохо, а?
Несмотря на все трудности и испытания, выпавшие в тот день на долю Кертиса, предложение стать черным рыцарем для Ниллы показалось ему чертовски забавным, и он, не выдержав, прыснул со смеху. Люденмер, несмотря на всю тяжесть положения – а, может быть, наоборот, именно поэтому – тоже захохотал так, что в комнате затряслись стены. Посмеявшись от души, оба почувствовали себя гораздо лучше.
– Завтра к полудню Виктор раздобудет деньги, и мы сразу отправимся искать Сэндаски-роуд и этот рыбацкий причал. Зачем так рано? Все просто, я не хочу шарахаться туда-сюда в потемках, – сказал Люденмер и поднялся со стула. – Я должен идти к Джейн. Комната для гостей наверху: Мэйвис тебе покажет. Там же и ванная. Если ты голоден, на кухне навалом еды. Мэйвис, кстати, отлично готовит. Отбивные, ветчина, свежий хлеб… мороженое, торт… Есть даже… – Люденмер вдруг замолк, припомнив расистские карикатуры, в основе которых лежал стереотип о том, что чернокожие просто обожают арбузы и поедают их в неимоверных количествах. Но, собравшись с духом, через мгновение закончил: – Свежий арбуз.
– Неужели арбуз? – переспросил Кертис, не веря своим ушам.
– Да.
– Вот здорово! – улыбнулся молодой человек. – С удовольствием полакомлюсь. Последний раз я ел арбуз, наверное, года два тому назад.
– В общем, чувствуй себя как дома и не стесняйся обращаться к Мэйвис. Она приготовит все, что только душа пожелает.
– Спасибо! – сказал Кертис и двинулся к телефону в другом конце комнаты. – А маме позвонить можно? Она наверняка уже волнуется.
– Разумеется, звони. Ах да, передай Нилле… У меня все под контролем, и скоро они с Джеком окажутся дома.
– Свяжусь прямо сейчас, – пообещал Кертис, обеспокоенный тем, что их разговор с девочкой внезапно оборвался.
:Нилла, как вы там?:
:Хорошо, – отозвалась она, а затем прибавила: – Насколько, конечно, это вообще возможно в нашей ситуации.:
Кертис с трудом различал ее слова. Мысли собеседницы угасали и прерывались, будто в ее ментальном радиоприемнике садились батарейки.
:Тебе надо отдохнуть и восстановить силы. Сумеешь поспать?:
:Боюсь, что вряд ли.:
:Хотя бы попытайся. Это пойдет тебе на пользу. Твой папа рядом. У него все под контролем. Он обещал вас вызволить в ближайшее время.:
Нилла ничего не ответила, и Кертис переспросил:
:Ты слышишь меня?:
:Да, слышу… Я очень напугана, Кертис. Этот Донни барабанит каждые несколько… Кажется, они не собираются… спать. Мы проголодались. Здесь негде умыться… Я с трудом поддерживаю связь… И тут очень темно…:
:Пожалуйста, постарайся поспать. Твой организм нуждается в отдыхе, – настаивал Кертис.
:Что? Я ничего… не понимаю.:
«Это что-то новенькое. Похоже, Нилла окончательно вымоталась: у нее не получается даже поддерживать связь. Если она не отдохнет, то вскоре мы вообще не сможем обмениваться мыслями», – подумал Кертис.
:Я отключаюсь. Свяжемся позже. Отдохни, пожалуйста… Попробуй уснуть…:
:Что? Что ты сказал? Я не… Ты так далеко!:
:Папа сказал, что любит тебя!: И с этими словами Кертис посмотрел на Люденмера, но сфокусироваться на нем ему удалось только спустя несколько секунд.
– Нилла в порядке. Дети с нетерпением ждут возвращения домой.
– Богом клянусь, они вернутся целыми и невредимыми.
– У нас все получится, сэр.
– Ты хотел позвонить матери, – напомнил Люденмер и пошел к Джейн, но на пороге обернулся и сказал: – Я так виноват перед Ниллой. Я не верил ни ей, ни тебе. Мне в жизни не понять, как вы обмениваетесь мыслями: подобное просто в голове не укладывается! Но я безгранично благодарен тебе за помощь и за то, что ты оказался для Ниллы таким хорошим другом.
– Я очень дорожу нашей дружбой, – ответил юноша. – Нилла всегда готова меня выслушать.
Люденмер кивнул, развернулся и вышел из гостиной.
«Ему, наверное, лучше не знать, что силы дочери на исходе и что вскоре мы можем потерять связь, – подумал Кертис и снова опустился на стул. – Нилла, вероятно, чего-то недоговаривает. Раз она не говорит, значит так надо. Наверняка она сама справится с возникшими трудностями, как только восстановит силы и энергию».
Прежде Кертису и в голову не приходило, что его способности не вечны. Радоваться этому открытию или нет, он не знал. С одной стороны, роль рыцаря в сияющих доспехах очень ему льстила. С другой стороны, если однажды его броня потускнеет, то вряд ли он расстроится, поскольку наконец-то станет как все. После той встречи с госпожой Мун на площади Конго Кертис чувствовал бремя ответственности за свой дар.
«В конце концов, я обыкновенный человек, и мне не чужды простые радости. У меня есть любимая работа, а большего мне и не надо», – заключил он.
Кертис встал, прошел по ковру песочного цвета к телефону и набрал домашний номер.
После четвертого гудка Орхидея подняла трубку. Даже в самом хорошем расположении духа миссис Мэйхью говорила так, будто лежала на смертном одре.
– Алло?
– Привет, мам!
– Кертис! О господи! Куда ты пропал? Ты в тюрьме?
– Нет, мамуля. Полагаю, мистер Крэйбл уже звонил? – спросил Кертис, с улыбкой оглядывая роскошную комнату.
– Звонил! И все рассказал! Что ты натворил, сынок? С кем спутался? Небось Роуди Паттерсон во всем виноват, да? Этот пустомеля сбил тебя с панталыку? Ничего, я покажу этому подлецу!
– Мама, выслушай меня, пожалуйста, спокойно, – попросил Кертис. – Ничего противозаконного я не совершал. Просто…
– Тогда почему же ты не дома? Я уже вся извелась!
– У меня очень ответственное задание. Я бы не хотел… – попытался было объяснить Кертис, но мать не унималась:
– Домой! Живо! Слышишь меня! Я не буду гасить свет, пока ты не вернешься!
– Мамуль, сегодня я не приду, – твердо ответил молодой человек. – И завтра, скорее всего, тоже…
– Кертис, хватит мне лапшу на уши вешать! Хороший сын не бросит больную мать дома одну! Господи боже, за что мне это наказание! Даже твой голос изменился! Да тебя словно подменили! Ты точно с кем-то спутался!
Кертис понимал, что Орхидея, как это обычно и бывало, пытается играть на его чувствах, но сегодня он уступать не собирался.
– Мам, у меня важное дело…
– Даже слышать ничего не желаю! Я не хочу, чтобы…
– Замолчи! – сказал Кертис так резко, что напугал не только мать, но и самого себя. Повисла тишина. Собравшись с мыслями, он продолжил: – Сейчас я ничего объяснить не могу. Дело очень серьезное. И дома меня сегодня не будет. Возможно, и завтра я тоже не вернусь. Я хочу кое-кому помочь, понимаешь?
Казалось, прошла вечность, прежде чем она ответила.
– Возвращайся домой, – прошептала Орхидея надломленным голосом. – Джо, возвращайся, умоляю!
– Мама, – тихо сказал Кертис, – это я умоляю тебя: возвращайся к нормальной жизни. Уже давно пора. Ты не умираешь и вовсе даже не больна, а просто зачем-то себе это внушаешь. Но на самом деле ты здорова. Ты перестала ходить в церковь и общаться с людьми – это неправильно. Мамуль, нужно попробовать начать жизнь с чистого листа. Может, стоит навестить бабушку и дедушку, пожить у них немного, развеяться? По-моему, очень хорошая идея. Ты же знаешь, как дед любит, когда ты слушаешь, как он играет на гитаре. Наверняка он насочинял кучу новых песен!
Орхидея молчала. Из телефонной трубки доносилось только прерывистое и тяжелое сопение. Казалось, она вот-вот раскашляется.
– Никто тебе не поможет, кроме тебя самой, мамуль, – внушал Кертис. – Я говорю это лишь потому, что очень люблю тебя. Жизнь продолжается, и нельзя вот так взять и просто отказаться от нее. Джо ушел и уже никогда не вернется. Ты должна это понять и принять, и тогда все встанет на свои места.
За все это время Орхидея так и не произнесла ни звука.
– Мам, ты слышишь меня? – спросил Кертис.
– Возвращайся домой. Свет я не выключаю, – ответила она и повесила трубку.
Какое-то время Кертис внимательно слушал телефонные гудки, точно за ними скрывалось некое зашифрованное послание.
«Кажется, я знаю, что это за послание, – подумал молодой человек. – Шифр означает: „Твою мать не переубедить“. Сейчас она, как обычно, ляжет в постель, а завтра и послезавтра все повторится, и так будет снова, изо дня в день, пока однажды она не ляжет… в гроб. Как быть? Ума не приложу».
Кертис положил трубку, подошел к венецианскому окну и посмотрел на владения Люденмера.
«Живут же люди! Ну и красота! – восхитился он. – Да дом Гордонов и в подметки не годится этому великолепию!»
Дождь прекратился, но вода по-прежнему отовсюду струилась и капала. День шел на убыль, и под темнеющими свинцовыми тучами мир погружался в вечерний сумрак. Кертис подумал было вновь связаться с Ниллой, но тут же отказался от этой мысли.
«Пускай восстановится, – решил он, – да и мне не мешает отдохнуть».
Внезапно Кертис почувствовал, что в комнате есть кто-то еще. Он обернулся и увидел в дверях служанку. Видимо, это и была Мэйвис.
– Сэй, – прочистив горло, обратилась она к нему с той самой раболепной мягкостью в голосе, про которую мистер Крэйбл напоминал при каждом удобном случае, – не желаете ли вы отужинать?
– С удовольствием. Но я никакой не сэр, а просто Кертис.
Мэйвис смущенно кивнула. Она не понимала, как чернокожий юноша может гостить в доме Люденмеров, ночевать в роскошной спальне для белых и при этом быть просто Кертисом.
Мэйвис с интересом оглядела его с ног до головы. Заметив фуражку, лежавшую на столе, она спросила:
– Можно задать вам вопрос? Вы солдат?
– Нет, мэм. Я носильщик на железнодорожном вокзале.
– Не знала, что Люденмеры куда-то собираются, – сказала служанка. В мире Мэйвис путешествие на поезде было чем-то невероятным и даже немыслимым. Она нахмурилась и решилась на еще один вопрос: – Простите за любопытство, но вы, случайно, не знаете, куда запропастились дети?
«Спросить у Люденмера не осмелилась», – догадался Кертис и ответил:
– Они скоро будут дома.
Мэйвис, конечно же, тоже слышала, как отчаянно вопила хозяйка, и с тревогой сознавала, что привычный порядок вещей в доме вдруг нарушился. Поняв, что от гостя ничего больше добиться не удастся, она спросила:
– Мистер Кертис, а что бы вы желали на ужин?
Такого вопроса ему еще ни разу в жизни не задавали.
– На ваш вкус, – сказал Кертис.
Такого ответа Мэйвис тоже ни разу в жизни не получала. Окончательно растерявшись, бедняжка изумленно застыла, не зная, что и сказать: ее рот беззвучно открывался и закрывался.
«Наверное, никто и никогда еще не предлагал Мэйвис сделать что-нибудь на свое усмотрение», – подумал Кертис.
Так они и стояли в этой великолепной комнате, онемевшие от внезапно обрушившейся на них свободы.
Темная ночь опустилась на окрестности Кеннера, и хижину окутала непроглядная тьма. Время от времени по Сомил-роуд проезжали автомобили, но ни звука, ни проблеска фар в этой глуши не было слышно или видно. Вокруг хижины у озера Пончартрейн вовсю щелкали, стрекотали и жужжали цикады, сверчки и еще какие-то неведомые лесные насекомые. Дождь прекратился. Теплый влажный воздух, напоенный запахом заболоченных берегов, заволокло поднявшимся с озера туманом. Туман медленно плыл по лесу, оставляя на ветках сосен и дубов невесомые обрывки, похожие на куски истончившейся и пожелтевшей от древности ткани.
В комнате пленников не было видно ни зги. Нилла пыталась заснуть, но каждый раз вздрагивала и просыпалась. Два часа тому назад Маленький Джек совершенно упал духом и плакал до тех пор, пока сестренка не подсела к нему и не обняла. Хартли, решив хоть как-то отвлечь детей, затеял было игру в города, но Джек играть отказался, а уставшая Нилла попросту не смогла сосредоточиться.
Вдруг за дверью громыхнул стол.
– Всем сохранять спокойствие, – скомандовал Хартли из своего угла.
Дверь отворилась, комнатку залило светом. Узников, привыкших к темноте, свет керосиновой лампы слепил, точно солнце в зените.
– Три слепые мышки! – перескочив порог, заорал Донни. Он захлопнул дверь и поднял керосиновую лампу повыше, чтобы лучше разглядеть своих жертв, жавшихся по углам. – Мм, как тут вкусно пахнет! А вы времени даром не теряли! Ну-ка, сознавайтесь, кто надристал?
Нилла еле удержалась, чтобы не послать Донни куда подальше, но благоразумие взяло верх.
– Разве тебе не пора уже баиньки, малыш? – спросил Хартли.
– Не-а! Пока мои дружбаны смолят на веранде, я вот решил зайти проведать вас, ребятки. Ну-ка, зацени! – С этими словами Донни встал на колени и направил свет от лампы так, чтобы Хартли смог разглядеть его лицо. Во лбу у юноши сверкал стеклянный глаз, примотанный изолентой.
– Как тебе такое, а? Я теперь трехглазый сукин сын! – Шофер промолчал, но Донни не унимался. – Слышь, жополицый, я с кем говорю? Я спросил, как тебе мой третий глаз? Круто ведь, да?
– Просто отпад, – ответил Хартли.
– Это точно, – согласился Донни. Глянув на Ниллу, он ухмыльнулся: – Ты тоже так считаешь, малышка?
– Вышло просто супер, – отозвалась Нилла.
– Черт возьми, да я просто красавчик! Два глаза хорошо, а три лучше! Это чтобы лучше тебя видеть, доченька! Слушай, а как тебя папашка называет?
– Он зовет меня Нилла.
– Не-не… ты не поняла. Родители дают детям клички, прямо как животным. У тебя какая? Пупсик? Пусенька? Или…
– Может, уже оставишь нас в покое? – спросил Хартли. – Неужели тебе мало, что мы тут и так страдаем без еды и питья?
– Пасть закрой! – хриплым от переполнявшей его злости голосом заорал Донни. – Слышь, жополицый, пердеть начнешь не раньше, чем я начну выбивать из тебя дерьмо, понял? – Посветив на прижавшегося к сестре Маленького Джека, он разглядел воинственно сжатые кулачки, замотанные изолентой, и проворковал: – Вы только посмотрите на этого здоровячка! Я слышал, как кто-то недавно рыдал: это был ты, здоровячок?
– Нет! – выпалил Джек.
– А вот за вранье будешь гореть в аду! Глаза-то красные! Лицо распухло, как будто тебе мячом зафинтилили на школьной площадке! Как тебе здесь нравится, а, здоровячок? Да уж, с роскошным особняком твоего папашки никакого сравнения! Бьюсь об заклад, что дома ты получаешь любую игрушку, какую только захочешь! Я угадал? Стоит только заикнуться, и все само плывет в твои загребущие ручонки! Разве не так?
– Вовсе нет!
– Да у тебя на лбу написано: «Я родился с серебряной ложкой во рту»! – рявкнул Донни и вдруг замолк, со злобой разглядывая Джека.
Нилла, затаив дыхание, молилась, чтобы этот сумасшедший поскорее ушел.
– Но в одном твой папашка облажался, парень, – продолжал Донни, – он не научил тебя уважать старших. Впредь, когда будешь со мной разговаривать, изволь обращаться ко мне «сэр».
– Тогда я вообще больше не буду с тобой разговаривать, – ответил Джек. – Возвращайся обратно в ту вонючую дыру, откуда выполз!
Хартли поморщился. Нилла пихнула брата плечом. Донни хохотнул и присвистнул:
– Ну, ты сам напросился, маленький говнюк!
Не вставая с колен, он подполз к детям поближе и направил свет лампы прямо им в глаза. Хартли в углу напротив весь подобрался для прыжка.
– Слышь, – сказал Донни, – а у тебя, малец, как я посмотрю, стальные яйца! Я даже немножко тебя зауважал! Но совсем чуточку, потому что ты меня невероятно бесишь! – С этими словами Донни дал Джеку пощечину. – Эй, не зевай! – сказал он и тут же ударил его по другой щеке. – Кому говорю, не зевай!
– Ради всего святого, – зарычал Хартли, – оставь парнишку в покое! Издевайся лучше надо мной!
– Не-а, тебя доставать неинтересно. Оп! Не зевай! – Донни врезал Джеку сильнее. Ниллу затошнило.
«Вот бы меня вырвало прямо на него: может, хоть тогда этот придурок уберется!» – думала девочка, сожалея, что в желудке пусто.
– Отстань! – со слезами воскликнул мальчик. – Я не…
Хлоп! – раздался звук очередной пощечины, еще более звонкий, чем предыдущий. Маленький Джек, оглушенный ударом, сморгнул, из нижней губы струйкой побежала кровь.
– Ну, раз тебе неймется, давай посмотрим, как ты умеешь махать кулаками. Что-то мне подсказывает: даже со связанными руками я вышибу из тебя всю дурь, – произнес Хартли с трудом поднимаясь на затекшие ноги.
– Да ну? – сказал Донни, вставая с колен.
Нилла заметила, как лицо негодяя покраснело до самых кончиков ушей, а в следующее мгновение он пнул Хартли между ног. Охнув, шофер согнулся пополам. Следом Донни нанес сокрушительный удар по затылку. Хартли повалился как подкошенный и упал лицом на дощатый пол.
– Помогите! – закричала Нилла. – Помогите нам!
Донни крутанулся на пятках, наклонился и схватил девочку пальцами за подбородок. Точно некая безобразная планета, красная от ярости физиономия Донни нависла над Ниллой. Пальцы все сильней и сильней сжимали нежное личико девочки. Вдруг раздался глухой удар. Донни, отпустив Ниллу, отшатнулся: Джек стукнул его лбом в висок. Мальчик закачался, в следующее мгновение глаза его закатились, и он обессиленно рухнул на колени. Нилла с ужасом наблюдала, как братишка в полуобморочном состоянии сплевывает с разбитых губ кровь на пол.
– Какого хрена тут творится? – раздался крик, и в глаза им ударил свет от фонарика.
Прищурившись, Нилла разглядела на пороге рыжеволосую женщину и мужчину, предавшего ее отца.
– Донни! – взвизгнула Джинджер. – Гребаный идиот! Какого черта ты вытворяешь?
– Да мы так… веселимся тут по мере сил. Хартли напал на меня. Пришлось уложить его, – промямлил Донни, еле ворочая языком, и потряс головой, чтобы прийти в чувство. – А мелкий ублюдок двинул мне головой в висок… ему тоже следовало бы хорошенько вломить!
– Неправда! – воскликнула Нилла и почувствовала, что ее лицо краснеет от гнева, точь-в-точь как у Хайнца. – Он все лжет! Он хлестал Маленького Джека по щекам!
– Тише-тише! – подняв руку, сказала Джинджер. В наступившей тишине раздавались только стоны корчившегося на полу Хартли. – Что ты сделал с шофером? – спросила она у племянника.
– Да все с ним в порядке! Не, ну а чё вы оставили меня одного? Я заколебался уже там сидеть! Все бородавки, мать вашу, пересчитал!
Джинджер направила луч света ему в лицо и вздрогнула: во лбу сверкнул искусственный глаз. Донни, обнажив серебряный клык, ухмыльнулся, хотя взгляд его до сих пор не мог ни на чем сфокусироваться и бессмысленно блуждал по комнате.
– Ты меня с ума сведешь! – в сердцах воскликнула Джинджер.
– Больно уж ты пугливая! – отозвался Донни.
В душной влажной комнате по вспотевшей спине Пэрли вдруг пробежал холодок, будто кто-то невидимый протиснулся мимо.
А тетушка, не спуская луча света с глупо ухмылявшейся рожи племянника, произнесла ледяным тоном всего два слова, которые – по мнению тихо злорадствовавшего Пэрли – не сулили парню ничего хорошего:
– Не смей.
– А я чё? Я ничё! – оправдывался он.
Пока Джинджер разбиралась с Донни, Нилла утешала брата, непрестанно сплевывавшего кровь. Маленький Джек, к удивлению сестры, не плакал и не всхлипывал, а лишь только дрожал. В один миг он вдруг повзрослел: казалось, что впредь он уже никогда не станет хныкать. Нилла с удивлением осознала, что больше не добавляет про себя к имени брата прилагательное «Маленький»: теперь он стал просто Джеком.
– Я в порядке, – сказал он, и голос его звучал совсем иначе – по-мужски.
Нилла подползла к мистеру Хартли, который пытался устроиться так, чтобы было не слишком больно. Затем она обвела взглядом похитителей и спросила:
– Можно нам поесть и попить?
– Донни, – скомандовала Джинджер, – тащи фляжку.
– А чё Донни-то сразу? Почему я?
– Потому что я к тебе обращаюсь! Пэрли, присмотри за ними, – велела женщина и подошла к кухонному столу.
Сами они уже выпили бутылку кока-колы, съели две банки свинины с фасолью, а Донни еще и умял два яблока. Открывать консервы или делать сэндвичи с ветчиной для пленников Джинджер поленилась. Она взяла коробку попкорна, вернулась в клетушку и бросила ее на пол:
– Вот, ешьте – больше ничего нет.
Донни принес металлическую фляжку.
– Открой и дай им попить.
Племянник крепко выругался, но повиновался. Нилла глотнула первой, предложила Маленькому Джеку, но тот лишь отвернул голову.
– Пей, – строго сказала сестра.
Хартли, к этому времени сумевший встать на колени, взял у мальчика флягу и тоже глотнул.
– Вот и славно! – произнесла Джинджер, когда фляга вернулась к Донни. – Если ваш папашка Люденмер расплатится с нами к утру, никто от жажды или голода умереть не должен. Ну что, все счастливы? – спросила она и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты, бросив через плечо: – Донни! За мной!
Донни хрюкнул и вышел, пропустив вперед Пэрли.
Дверь захлопнулась, громыхнул стол, а затем Нилла услышала приглушенный голос Джинджер.
– Чтобы я тебя там больше не видела, понял? – отчитывала она парня. – Не знаешь, чем заняться? Покури. Некуда девать энергию? Поприседай в лесу. – Произнося свой монолог, женщина не стеснялась в выражениях, но все крепкие словечки Нилла старалась пропускать мимо ушей.
– Помоги-ка мне, – послышался из темноты голос Маленького Джека.
Судя по звуку, он пытался открыть коробку с попкорном. У Ниллы тоже не сразу получилось, и бедный мальчик весь извелся в ожидании. Наконец коробка поддалась, и они щедро насыпали друг другу в рот покрытого карамелью попкорна.
– Мистер Хартли, будете?
– Нет, – послышался глухой голос шофера, до сих пор страдавшего от боли. – Ешьте сами.
«Может, вызвать Кертиса? – подумала Нилла, откинувшись к стенке. – Нет, пускай отдохнет. А вдруг у меня сил не хватит? – испугалась девочка. Этот страх мгновенно перерос в ужас, но она тут же успокоила себя: – Ничего, утро вечера мудренее. Надо только поспать, и к завтрашнему утру я обязательно восстановлюсь».
– Дай еще, – попросил Маленький Джек.
Кончиками пальцев подхватив попкорн, Нилла осторожно опустила его брату в рот.
– Эй, эй! – замычал он с набитым ртом и выплюнул что-то на пол. – Мне попался приз! – прожевав попкорн, наконец воскликнул малыш.
– Поздравляю, – отозвалась Нилла и закрыла глаза: разницы никакой – с открытыми глазами вокруг было точно так же темно.
– Черт… я потерял приз. А нет… вот он, – нашарив у левого колена бумажный пакетик, сказал Маленький Джек. – Интересно, что там?
– Очки, чтобы видеть в темноте, – отозвалась Нилла, не открывая глаз.
– Да-а, они бы нам сейчас не помешали! Так, я подержу, а ты надорви пакетик.
– Джек, – сказала Нилла. – Я, вообще-то, пытаюсь заснуть.
– Так помоги мне и спи сколько влезет.
– Ты что, не можешь подождать?
– Чего? – спросил брат.
Рассудив, что ждать и в самом деле нечего, девочка покорно вздохнула, открыла глаза, протянула руки, нащупала пальцы Джека, ухватилась за край пакетика, наклонила голову и надорвала его зубами.
– Спасибо, – отозвался мальчик.
«Надо либо вытряхнуть содержимое пакетика на пол, а затем искать, – подумала Нилла, – либо как-то ухитриться и вытащить приз кончиками пальцев».
Через десять секунд Маленький Джек подал голос:
– Кажется, это кольцо. Да… кольцо. Но оно какое-то непростое: на нем как будто есть что-то. Похоже на фигурку ракеты… Погодите-ка! По-моему, это свистулька!
– Только не свисти. Точно свистулька? – раздался из противоположного угла сиплый от боли голос Хартли.
– Да, сэр, по-моему, свистулька. Металлическая. Не бойтесь, с разбитыми губами особо не посвистишь.
– Дай-ка мне! Только смотри не урони!
– Сейчас, сэр, – отозвался Джек и подполз к шоферу. – Вот, держите. – И мальчик вложил свистульку ему в руки.
Через несколько долгих мгновений мистер Хартли тихо произнес:
– У меня в заднем кармане есть мелочь: мне нужна тонкая монетка, десять центов будет в самый раз.
– Что вы придумали? – заинтересовалась Нилла.
– Тише, – отозвался Хартли и шепотом пояснил: – На кольце – миниатюрная ракета Бака Роджерса[6] в виде свистка. Отлит он, судя по всему, из какого-то металла. Где-то на кольце должен быть шов. Я собираюсь разжать его монеткой. Поняли? Эй, Джек? – спросил он.
«И для Хартли он тоже перестал быть Маленьким Джеком», – подумала Нилла.
– Так, отлично… минуточку… Возможно, мне понадобится ваша помощь, – продолжал водитель.
Девочка подползла к ним поближе.
– А зачем вам его… ну это… разжимать? – прошептала она.
– Ну, может, еще ничего и не получится, – сказал Хартли. – Но если все-таки удастся, я заточу металл, и у нас будет чем ответить этому психу. По крайней мере, припугнем, а там, глядишь, появится та женщина и успокоит его.
– А разве это не опасно? – осмелилась спросить Нилла. – Если вы пораните Донни, он разозлится еще больше и обязательно отомстит.
– Пускай в следующий раз подумает дважды, прежде чем заявляться сюда и вытворять всякую… в общем, чинить беспредел, – ответил Хартли. – Кольцо, к сожалению, налезает только на первую фалангу мизинца. Я надену его так, чтобы заточенный край торчал наружу и, если понадобится, ударю. Это, конечно же, погоды не сделает, но не сидеть же мне сложа руки, наблюдая, как это животное измывается над Джеком! Прав я или нет, Нилла? – спросил он.
Нилла, удивленная тем, что у нее спрашивают совета, задумалась.
«Злить похитителей очень опасно: на кону наши жизни, – размышляла она, – но и бездействовать тоже нельзя. Эх, спросить бы у Кертиса или у папы… Но на это совершенно нет времени: решать надо сейчас».
Несмотря на то что девочка мысленно уже на все согласилась, с ответом она медлила: в глазах стояли страшные подробности недавних событий. Видеть, как Хартли, задыхаясь, корчится на полу от боли или как ее младший брат плюется кровью, ей больше не хотелось.
«Решать надо сейчас», – повторила Нилла про себя и прошептала:
– Вы правы, мистер Хартли! Бейте, если понадобится!
Буквально помирая от духоты луизианской ночи, Пэрли развалился на втором этаже двухъярусной кровати и погрузился в мечты о Мексике. Джинджер лежала снизу и смолила одну сигарету за другой, пытаясь успокоить нервы после выходок Донни.
– А я тебе говорил, – не удержавшись, вдруг сказал Пэрли, – что с твоим гребаным племянничком у нас будут проблемы! Донни – бомба замедленного действия!
– Бомбу, по крайней мере, можно взорвать, а вот от тебя какой прок – это еще большой вопрос.
Пэрли в ответ благоразумно промолчал, а Джинджер ничего больше к сказанному не прибавила.
Пэрли закрыл глаза и снова очутился на берегах Мексики. Голубые волны океана накатывали на песчаный берег. От пляжа извилистая тропка взбегала к вилле, что высилась на вершине зеленого холма. Пели экзотические птицы, а в воздухе витал аромат… денег. Кругом была роскошь, означавшая для Пэрли только одно – свободу. Получив свою долю, он начнет жизнь с чистого листа. Бесконечные мыканья по стране наконец-то останутся в прошлом. Тисненные золотом Библии, акции вымышленных золотодобывающих компаний, поддельные дарственные на нефтяные скважины, липовые доверенности от нотариусов, сертификаты банков и инвестиционных фирм – все это он забудет как страшный сон. А самое главное – больше не придется работать с опьяненными жаждой наживы аферистами вроде Донни.
«Людишки любят халяву, – думал Пэрли. – Жадность – их погибель. Все думают, как бы чего хапнуть на дармовщинку, да побольше. Ну вот я и продавал им воздух: его много и он бесплатный. Но на этот раз у меня действительно есть кое-что на продажу. И сделка – да еще какая! – состоится завтра в это самое время. Целый чемодан денег – и весь мир будет у моих ног! Получу свою долю, рвану в Мексику, и гори оно все синим пламенем!»
Пэрли проснулся от звука скрипнувшей двери. Сколько он дремал, сказать было трудно. Пэрли свесился с кровати и обнаружил, что Джинджер ушла. На письменном столе едва мерцал оранжевый свет от масляной лампы.
«Куда это она подевалась? Наверное, пошла в туалет. Но тогда почему не взяла с собой лампу? – Пэрли глянул на часы: стрелки показывали двадцать минут четвертого. – Что ж, Джинджер – большая девочка и сама о себе позаботится. Надо спать, пока еще есть такая возможность».
Но заснуть не получилось. Пэрли открыл глаза, промокнул вспотевший лоб уголком простыни и снова глянул на часы: прошло пятнадцать минут. Джинджер до сих пор не вернулась.
«Что она, черт побери, задумала? Ушла в лес? – продолжал размышлять он. – Вряд ли, это рискованно: только в прошлом году не меньше десяти человек погибло тут от гремучих змей. Наверняка все они были ниггерами, работавшими в полях, но сути дела это не меняет. Так куда же свалила ее милость Мисс Покровительница Деревенских Психов, она же Джинджер де ля Франс? – Этот вопрос не давал Пэрли покоя. – Наверное, она вышла на веранду, а заодно и решила покурить. Духота после полуночи отступила, грех не проветриться. Но опять же, почему она не взяла с собой лампу? Странно все это!» – заключил Пэрли, и на него пахнуло гниющими персиками.
Пэрли спрыгнул с кровати, натянул майку и брюки, взял лампу и вышел в гостиную.
В углу на тростниковом стуле сидела Джинджер.
В свете лампы янтарные глаза вспыхнули огнем, но сама женщина даже не шелохнулась. Крепко сжимая ручку кухонного ножа двумя руками, Джинджер смотрела прямо перед собой, на кончик лезвия. По лбу и щекам струился пот. Раз за разом поднимая нож над головой, она рубящим движением опускала его вниз, да так резко, что до ушей Пэрли долетал свист рассекаемого воздуха.
– Нет-нет, – шептала она с бесстрастным лицом, пристально вглядываясь в пустоту. – Нет… я же сказала тебе… так не пойдет… нет, нет… Кто ты?.. Да кто же ты?..
– Джинджер? – позвал Пэрли и шагнул к ней, светом лампы разгоняя тьму, которую его сообщница пыталась разрубить ножом.
– На твоем месте я бы не подходил, – тихо произнес Донни и надкусил яблоко.
Пэрли обернулся и увидел в противоположном от Джинджер углу ее племянника. Скрестив ноги, парень сидел на полу: крупные капли пота блестели на шее и груди.
«Слава богу, он снял этот проклятый глаз», – подумал Пэрли.
– Лучше держись подальше, – посоветовал Донни и снова принялся грызть яблоко. – Она в любой миг может вскочить со стула и вырезать, к чертям собачьим, твое сердце.
Пэрли попятился к Донни и пятился, пока не уперся спиной в стену. Джинджер снова занесла нож над головой, выждала несколько секунд, а затем бесстрастное лицо исказилось в жуткой гримасе, и она разрубила окружавшую тьму с прямо-таки нечеловеческой силой.
– Я же сказала тебе! – воскликнула Джинджер, а затем стала прерывисто нашептывать: – Нет, нет… так не пойдет… Кто ты?.. Да кто же ты? – Лицо ее снова превратилось в неподвижную маску, лоснящуюся от пота.
Продолжая смотреть перед собой мертвыми глазами, Джинджер принялась медленно раскачиваться: взад-вперед… взад-вперед… взад-вперед…
– Что за чертовщина? – спросил Пэрли.
– Иногда на нее находит, – пояснил Донни. – Наверное, так она сбрасывает напряжение…
– Ты хочешь сказать, что, размахивая ножом, твоя тетушка расслабляется перед завтрашним днем? – Ответа Пэрли не получил: Джинджер вдруг тихо и неразборчиво начала что-то нашептывать. – Она слышит нас?
– Не-а, – отозвался Донни. – Я сижу тут с самого начала представления и как только ни обзывал ее, даже шлюхой! Сижу, матерю на чем свет стоит, а она и ухом не ведет: знай себе ножом машет – чуть живот не надорвал со смеху! И всегда одно и то же: раздобудет где-нибудь нож – такое ощущение, что у нее нюх на ножи, – сядет и давай рубить, как безумная! Не слышит она ничего, точно тебе говорю. Джинджер сейчас где-то далеко отсюдова.
– Проклятие, – почти беззвучно произнес Пэрли.
– Да уж… Слышь, а она заставляла тебя играть в русскую рулетку? Ну, револьвер, один патрон и все такое?
Пэрли хотел было ответить «да», как вдруг вспомнил, что Донни – племянник Джинджер.
«Если она, конечно, снова мне не наврала… – подумал Пэрли, и тут его как громом поразило: – Черт возьми, неужели?..»
Поэтому он лишь мрачно произнес:
– Не твое дело.
– Наверняка заставляла! Господи! Ты только посмотри на нее! Совсем довела себя до ручки! Сидит с ножом, готовая порешить всех и вся в этом гребаном мире. Сейчас от нее лучше держаться подальше, точно тебе говорю, – продолжая любоваться Джинджер, сказал Донни и откусил от яблока.
– И сколько это может продолжаться?
– Однажды она просидела так битый час, затем встала, убрала нож и вернулась в кровать, а наутро ничегошеньки не могла вспомнить.
Пэрли опустился рядом с Донни, поставил между ними лампу и стал молча наблюдать, как Джинджер зловеще раскачивается и что-то яростно шепчет в такт движениям.
– А почему твоя тетушка скрывает свое настоящее имя? – спросил Пэрли.
– Да уж, Джинджер никому его не говорит. Я тоже не знал бы, не будь ей родным племянником. Такой вот заскок, мистер Пэрли: Джинджер думает, что тот, кто узнает настоящее имя, будет иметь власть над ней. А подобный расклад нашей красавице совсем не по нутру. Она нигде подолгу не задерживается, – откусив от яблока, продолжал Донни, завороженно глядя на вновь полетевшее, как гильотина, лезвие. – Господи! Этаким ударом можно и кость запросто разрубить! Так, о чем это я?.. А! Она постоянно меняет имена и перемещается из штата в штат, из города в город. Моя мамаша говорит: дескать, это все потому, что ее сестричка хочет убежать от прошлого. Вот только слинять никак не получается, да и не получится. Тем не менее Джинджер очень гордится собой. Гордится тем, что преодолела невзгоды, обрушившиеся на нее в молодости.
– Что еще за невзгоды?
– Если я проговорюсь, тетя меня по головке точно не погладит!
Пэрли подумал немного и предложил:
– Тогда расскажи, что посчитаешь нужным, и я отстегну тебе пятьсот баксов из своей доли.
Донни прожевал кусок яблока и глянул на Джинджер: она больше не раскачивалась, но по-прежнему смотрела в никуда и бормотала под нос какую-то тарабарщину.
– Тыща баксов, – тихо шепнул Донни, будто Джинджер могла услышать его со дна непроглядной бездны сознания, в которую сейчас погрузилась без остатка.
– Заметано! – согласился Пэрли.
– Не-а, на словах не годится, надо обязательно пожать друг другу руки, – сказал Донни. Они обменялись рукопожатием, и племянничек прибавил: – Отлично, теперь, если ты не заплатишь, я могу без зазрения совести вышибить тебе мозги!
– Прекрасно! Давай уже, излагай!
– Все подробности я знаю только по рассказам ее сестры, то есть моей мамашки, поэтому за достоверность не отвечаю. Ну, в общем, это самое… С чего бы начать-то? А! Во! В шестнадцать лет Джинджер залетела. Мамашка рассказывала, что хахалей у нашей красавицы было предостаточно: трое, а то и четверо! Определить, кто именно ее обрюхатил, оказалось затруднительно. Но ребенка Джинджер решила оставить. Рожать сбежала в Алабаму. Родила, значит, сынишку, устроилась работать секретаршей, но денег ей, понятное дело, ни на что не хватало. Пришлось подрабатывать сам знаешь чем. Короче говоря, она бедствовала и жила в трущобах. Однажды, пока Джинджер спала, мальчик убежал играть в соседний двор на детскую площадку, где обычно собиралась ребятня со всей округи.
Вдруг Джинджер прекратила бормотать и рубить воздух. Донни тут же замолк, откусил от яблока очередной кусок и, как только тетушка снова принялась раскачиваться на стуле, продолжил:
– Тем временем двое богатеньких юнцов угнали у папашки тачку и помчались колесить по городским трущобам. Да я и сам не раз так делал: та еще веселуха! И вот отрываются они, значит, по полной, удирают от копов, севших им на хвост, – и вдруг пацан за рулем теряет управление, и тачка влетает на ту самую детскую площадку. Чуешь, к чему я клоню? Четверо ребятишек отделались переломами, а вот сынишке Джинджер… в общем, ему, как рассказывала моя мамашка, раздробило все косточки и разорвало, к чертям, все внутренности. Малого увезли на «скорой», но Джинджер нашли не сразу: накануне она прибухнула и дрыхла без задних ног у себя в берлоге. Пока полиция наводила справки и разыскивала ее, минуло два дня. Когда Джинджер все-таки добралась до больнички, мальчонка уже тю-тю…
– Она же запросто могла засудить этих богачей, – сказал Пэрли. – Наверняка срубила бы кучу бабок.
– Джинджер так и поступила: наняла адвоката и попыталась засудить их. Но они, пригласив двух адвокатов из Атланты, все вывернули наизнанку, так что в результате виноватой оказалась Джинджер: мол, нечего бросать ребенка без присмотра и пьянствовать. Короче, они оставили ее в дураках… точнее, в дурах. А затем и вовсе устроили так, что она потеряла работу и все, что у нее было. Джинджер даже чуть не загремела в тюрягу по обвинению в проституции и употреблении наркотиков. Короче, это сломило ее, и она попала в лечебницу.
– В какую лечебницу?
– В больницу Брайс в Таскалусе. Ну, для этих… Дурка, короче.
– Психиатрическая лечебница? И как долго она там лечилась?
– Года два, насколько я знаю. Когда Джинджер выписали, власти штата Алабама выдворили ее. Вот тогда-то, я думаю, у тетушки окончательно лопнуло терпение, и она загорелась идеей отомстить сильным мира сего. За эту часть истории я ручаюсь полностью, потому что Джинджер поведала мне ее лично, – сказал Донни, прокусил сердцевину яблока и сплюнул семена на пол. – Вот такие пироги. Ну что, тянет мой рассказ на тыщу баксов, а, мистер Пэрли?
– Думаю, да.
– Тогда дам тебе бесплатный совет в придачу, – сказал Донни. – Когда вся эта канитель закончится, Джинджер испарится. Если вдруг у тебя были какие-то планы на нее, имей в виду: это дохлый номер, приятель. Как только получишь свою долю, беги без оглядки.
– Спасибо за совет, – совершенно искренне ответил Пэрли. – А что ты собираешься делать с деньгами?
– Забухаю, – удивленно вскинув бровь, отозвался Донни. – Чё ж еще-то делать!
Пэрли не слишком удивился: чего еще и ожидать от этого неандертальца. Да и вообще, его это не особо интересовало: он спросил просто так, для поддержания беседы.
Набравшись храбрости, Пэрли поднялся, подошел к Джинджер и посветил ей в лицо.
– Играешь с огнем, приятель, – предостерег его Донни.
Никак не отреагировав, Джинджер продолжила раскачиваться. Пэрли опустил лампу, и, когда полумрак вуалью укрыл лицо женщины, она снова нараспев забормотала под нос:
– Говорила же я… ведь говорила же тебе… Нет-нет… не так… – А затем Джинджер в который уже раз спросила: – Кто ты? Да кто же ты? – И голос ее угас.
– Ладно, мне пора на боковую, – сказал Пэрли, прекрасно понимая, что теперь до утра будет лежать, не смыкая глаз, и вслушиваться в каждый шорох.
Пэрли вернулся в комнату, поставил лампу на стол и забрался на кровать. Он попытался было опять мысленно перенестись в Мексику, но перед глазами возникали лишь заросли колючих кустарников, а в ноздри бил сладковатый запах гнилых персиков.
Бедняга чуть не умер со страху, когда дверь в комнату внезапно отворилась. В слабом свете догоравшей лампы он всмотрелся в циферблат наручных часов: четыре сорок три. Джинджер скользнула в постель, и наступила тишина.
«Неужели я боюсь ее? – задался Пэрли вопросом, вслушиваясь в гулкое биение собственного сердца. И вынужден был честно признаться себе: – Да, черт побери, и еще как!»
Оставалось утешаться лишь тем, что вся эта чертовщина закончится меньше чем через сутки: можно будет забыть Джинджер и Донни как страшный сон. Хотя уехать в Мексику первой придумала именно Джинджер, Пэрли почему-то казалось – особенно после разговора с Донни, – что так далеко отправиться она не решится. Скорее всего, красавица в очередной раз сменит имя и выдумает еще какую-нибудь аферу: такова уж была ее планида.
– Не спишь? – вдруг спросила Джинджер.
Отвечать Пэрли не собирался. Он дышал так осторожно, что чуть не потерял сознание от недостатка кислорода. Джинджер немного поворочалась в кровати, а спустя некоторое время все стихло.
«Наверное, уснула», – подумал Пэрли.
Не в силах сомкнуть глаз, он лежал и наблюдал, как мутный утренний свет просачивается через занавески с якорями и дельфинами.
Бак Роджерс – вымышленный персонаж, главный герой серии посвященных освоению космоса фантастических романов Ф. Нолана и основанных на них комиксов Д. Колкинса.