– Виттория, я запрещаю тебе! – задыхаясь, произнес Колер. По мере того как лифт поднимался, состояние директора становилось все хуже.
Виттория заставила себя не думать о нем. Девушка искала убежища, искала чего-то родного в этом месте, которое, она знала, уже никогда не будет для нее домом. Она понимала, что не имеет права возводить барьер между собой и действительностью. Сейчас она должна сделать все, чтобы подавить свою боль и начать действовать. Звонить по телефону.
Роберт Лэнгдон стоял рядом с ней и, как обычно, молчал. Виттории надоело гадать о том, кто такой этот человек. Крупный специалист из Соединенных Штатов. Она запомнила слова Колера: «Мистер Лэнгдон поможет нам найти убийц твоего отца».
Пока Лэнгдон ничем им не помог. Этот специалист из США, без сомнения, человек добрый и заботливый, но в то же время он что-то скрывает. Они оба что-то от нее скрывают.
Виттория сняла ментальную блокировку и снова услышала слова Колера:
– На мне как на директоре ЦЕРНа лежит ответственность за будущее науки. Если это событие твоими стараниями разрастется в международный скандал и ЦЕРН понесет урон…
– Будущее науки? – прервала речь директора Виттория. – Неужели вы и вправду надеетесь избежать ответственности, отказавшись признать, что антивещество родилось в ЦЕРНе? Неужели вам безразлична судьба людей, жизнь которых мы поставили под угрозу?!
– Не мы… – в свою очередь, оборвал ее Колер, – …а вы. Ты и твой отец.
Виттория отвернулась, не зная, что на это ответить.
– Что же касается твоих слов о жизни людей, то я тебе вот что скажу, – продолжал Колер. – Я как раз и забочусь об их жизни. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что производство антивещества может радикально изменить жизнь на нашей планете. Если ЦЕРН рухнет, раздавленный этим скандалом, пострадают все. Будущее человечества находится в руках учреждений, подобных ЦЕРНу, ученых вроде тебя и твоего отца. В руках всех тех, кто посвятил свою жизнь решению проблем будущего.
Виттории и раньше доводилось слышать лекции Колера, в которых тот обожествлял науку. Однако она никогда не соглашалась с их главным тезисом, полагая, что наука сама породила половину тех проблем, которые ей приходится решать. «Прогресс», по ее мнению, был той раковой опухолью, которая угрожала самому существованию матери Земли.
– Каждое научное открытие таит в себе определенный риск, – не умолкал Колер. – Так было всегда, так будет и впредь. Исследование космоса, генетика, медицина… Во всех областях знаний ученые совершали ошибки. Наука должна уметь любой ценой справляться с постигшими ее неудачами. Во имя всеобщего блага.
Витторию всегда поражала способность Колера жертвовать этическими принципами ради успехов науки. Создавалось впечатление, что его интеллект и душа отделены друг от друга бескрайним ледяным простором…
– Если верить вашим словам, то ЦЕРН настолько необходим человечеству, что никогда и ни при каких обстоятельствах не должен нести моральной ответственности за свои ошибки.
– Я бы на твоем месте прикусил язык. Не надо толковать мне о морали. У тебя на это нет морального права. Разве не ты с отцом нарушила все этические нормы, создав этот образец и тем самым поставив под угрозу существование ЦЕРНа? Я же пытаюсь спасти не только место работы трех тысяч ученых, включая тебя, но и репутацию твоего отца. Подумай о нем. Человек, подобный твоему отцу, не заслуживает того, чтобы его запомнили только как создателя оружия массового уничтожения.
Последние слова достигли цели. «Это я убедила папу получить образец, – подумала она. – И только я во всем виновата».
Когда дверь лифта открылась, Колер все еще продолжал говорить. Виттория вышла из кабины, достала телефон и попыталась позвонить.
Аппарат молчал. Она направилась к дверям.
– Виттория, стой! – Астматик едва успевал за девушкой. – Подожди. Нам надо поговорить.
– Basta di parlare![32]
– Вспомни об отце! Что бы он сделал на твоем месте?
Она продолжала идти, не замедляя шага.
– Виттория, я был не до конца искренен с тобой.
Ее ноги самопроизвольно замедлили движение.
– Не знаю, почему я так поступил, – продолжал, задыхаясь, директор. – Видимо, чтобы не травмировать тебя еще сильнее. Скажи мне, чего ты хочешь, и мы будем работать вместе.
Виттория остановилась в центре лаборатории и, не поворачивая головы, бросила:
– Я хочу вернуть антивещество. И хочу узнать, кто убил папу.
– Прости, Виттория, – вздохнул Колер, – нам уже известно, кто убил твоего отца.
– Что? Что? – спросила она, повернувшись к нему лицом.
– Я не знал, как тебе это сказать… Это так трудно…
– Вы знаете, кто убил папу?
– Да, у нас имеются достаточно обоснованные предположения на сей счет. Убийца оставил своего рода визитную карточку. Именно поэтому я и пригласил мистера Лэнгдона. Он специализируется на организации, которая взяла на себя ответственность за это преступление.
– Организация? Группа террористов?
– Виттория, они похитили четверть грамма антивещества.
Виттория посмотрела на стоящего в дверях Лэнгдона, и все встало на свои места. Это частично объясняло повышенную секретность. Удивительно, что она не сообразила этого раньше! Колер все-таки обратился к властям. И при этом к наиболее компетентным из них. Теперь это стало для нее совершенно очевидным. Роберт Лэнгдон был типичным американцем – подтянутым, судя по одежде, консервативным во вкусах и привычках и, без сомнения, обладавшим острым умом. Конечно, он работает в спецслужбах. Где же еще? Об этом следовало бы догадаться с самого начала. У Виттории снова появилась надежда, и, обратившис ь к секретному агенту, девушка сказала:
– Мистер Лэнгдон, я хочу знать, кто убил моего отца. Кроме того, мне хотелось бы услышать, как ваше агентство намерено найти антивещество.
– Мое агентство? – несколько растерянно переспросил американец.
– Ведь вы же, как я полагаю, служите в разведке Соединенных Штатов?
– Вообще-то… не совсем…
– Мистер Лэнгдон, – вмешался Колер, – преподает историю искусств в Гарвардском университете.
Виттории показалось, что на нее вылили ведро ледяной воды.
– Так, значит, вы преподаватель изящных искусств?
– Он специалист в области религиозной символики, – со вздохом произнес Колер. – Мы полагаем, что твой отец, Вигтория, был убит адептами сатанинского культа.
Виттория услышала эти слова, но воспринять их умом она не смогла. Что еще за «сатанинский культ»?!
– Группа лиц, принявших на себя ответственность за убийство твоего отца, именует себя иллюминатами.
Виттория посмотрела на Колера, затем перевела взгляд на Лэнгдона. Ей казалось, что слова директора – какая-то извращенная шутка.
– Иллюминаты? – не веря своим ушам, спросила она. – Совсем как в «Баварских иллюминатах»?!
– Так ты знаешь о них? – спросил потрясенный ее словами Колер.
Виттория почувствовала, что из ее глаз вот-вот хлынут слезы отчаяния.
– «Баварские иллюминаты и Новый мировой порядок», – произнесла она упавшим голосом и пояснила: – Компьютерная игра, придуманная Стивом Джексоном. Половина наших технарей играют в нее по Интернету. – Голос ее снова дрогнул. – Но я не понимаю…
Колер бросил на Лэнгдона растерянный взгляд.
– Весьма популярная забава, – кивая, сказал тот. – Древнее сообщество пытается покорить мир. Я не знал, что эта имеющая некоторое отношение к реальной истории игра уже добралась до Европы.
Виттория не могла поверить своим ушам.
– О чем вы говорите? Какие иллюминаты? Ведь это же всего-навсего компьютерная игра! – повторила девушка.
– Виттория, – сказал Колер, – сообщество, именующее себя «Иллюмината», взяло на себя ответственность за убийство твоего отца.
Виттории потребовались все ее мужество и воля, чтобы не дать слезам вырваться наружу. Она взяла себя в руки и попыталась мыслить логично, чтобы лучше оценить ситуацию. Но чем больше Виттория думала, тем меньше понимала. Ее отца убили. Существование ЦЕРНа поставлено под угрозу. Секундомер мощнейшей бомбы замедленного действия уже ведет обратный отсчет. И вся ответственность за создание этой неизвестно где находящейся бомбы лежит на ней. А директор приглашает специалиста по изящным искусствам, чтобы разыскать с его помощью каких-то мифических сатанистов.
Виттория вдруг ощутила себя страшно одинокой. Она повернулась, чтобы уйти, но на ее пути оказалось инвалидное кресло с сидевшим в нем Колером. Директор полез в карман, извлек из него смятый листок бумаги и протянул его Виттории.
При взгляде на него девушку охватил ужас.
– Они заклеймили его, – прошептал Колер. – Они выжгли клеймо на груди твоего отца.
Хватит болтать! (ит.)