Подразделения 28-го стрелкового корпуса, готовившиеся к опытным учениям, вместе с 204-м гаубичным полком 6-й стрелковой дивизии и 455-м корпусным артиллерийским полком ночевали в палатках на артполигоне. Когда на них обрушились снаряды, они решили, что это ошибка в учениях, и ракетами и звуковыми сигналами пытались предупредить "своих". Но огонь только усиливался, и тогда до всех дошел смысл происходящего - война!
К 7 часам утра немцы ворвались в Брест. Бои за город продолжались все утро, но силы были несоизмеримы, и части Красной Армии к полудню отошли. В крепости остались не успевшие отступить воины из 6-й и 42-й дивизий, а также других разрозненных частей. С их именами и связана брестская эпопея.
Около 12 часов дня немецкая авиация разбомбила два окружных артиллерийских склада. 4-я армия осталась без боеприпасов. В 14 часов авиация немцев уничтожила большую часть бомбардировщиков на аэродроме в Минске.
В тот же день по телеграфу за подписью В.Е. Климовских пришел приказ 4-й армии контрударом разгромить противника в районе Бреста и выйти к границе. В помощь из тыла должен был подойти механизированный корпус. Но Гудериану уже удалось прорвать фронт. Вечером его соединения овладели Кобрином (в 60 км от границы). При отступлении из Кобрина были взорваны крупные склады горюче-смазочных материалов (ГСМ). В сущности, к концу дня боеспособность 4-й армии как оперативной единицы свелась почти к нулю. Утром 23 июня командование армии пыталось организовать контрудар силами своего 14-го мехкорпуса, имевшего 500 танков. Однако встречный бой закончился поражением корпуса. В штабе фронта из-за плохой связи о реальном положении дел не знали. Д.Г. Павлов 23 июня приказал разгромить прорвавшиеся из района Бреста немецкие войска силами 14-го мехкорпуса и 6-й кавдивизии. Но ничего из этого замысла не получилось. Приказ о наступлении до командира корпуса не дошел (да ему вскоре уже и нечем было наступать). 6-я кавдивизия была обнаружена и атакована с воздуха, а затем ее ослабленная атака отражена частями 47-го моторизованного корпуса противника.
Наступление танковой группы Гудериана продолжалось. Утром 24 июня 17-я танковая дивизия заняла Слоним (около 200 км от границы). 25 июня 24-й моторизованный корпус, почти не встречая сопротивления, вышел на старую государственную границу.
На правом фланге Западного фронта положение, казалось бы, должно обстоять значительно лучше. Противник свой главный удар танковыми клиньями наносил чуть севернее - на стыке Северо-Западного и Западного фронтов. Поэтому 10-я и 3-я армии имели время и силы для организации достойной борьбы с врагом.
22 июня в 10-ю армию самолетом прибыл заместитель командующего округом генерал И.В. Бодцин с приказом об организации контрудара. 23 июня последовал приказ Д.Г. Павлова: 6-му мехкорпусу и 6-му кавкорпусу совместно с 11-м мехкорпусом 3-й армии нанести удар по южному флангу прорвавшихся немецких частей.
Таким образом, два корпуса 10-й армии поворачивались из Белостокского выступа на север, чтобы прямо с марша атаковать наступающую из района Сувалок группировку немцев. Им навстречу должен был ударить 3-й мех-корпус 11-й армии Северо-Западного фронта. Взятую в клещи Сувалкскую группировку (т.е. танковую группу Г. Гота) предполагалось окружить и разгромить.
С оперативной точки зрения приказ не вызывал сомнения. Единственное, чего не было и быть не могло в тех условиях, так это должной организации. Уничтожение запасов горючего, господство в воздухе вражеской авиации, нехватка времени на развертывание обрекли замысел операции на провал. 11-й мехкорпус уже втянулся в бои и не мог использоваться для наступления. По той же причине не состоялся контрудар 3-го мехкорпуса, Который был разбит во встречном бою с танками Гота. 36-я кавалерийская дивизия 6-го кавкорпуса была разбомблена на марше и выведена И.В. Болдиным в лес. Лишь 6-й мехкорпус генерала И.Г. Хацкилевича, используя ночную темноту, начал развертывание в полном составе и к полудню 23 июня вышел к намеченному рубежу. Сбив заградительные заставы немцев, танки устремились вперед. Корпус имел штатную численность - 1021 танк и наполовину был укомплектован Т-34 и KB, а потому должен был причинить противнику много хлопот. Во всяком случае, у немецких танковых генералов таких оперативных соединений не было ни в 1941-м, ни в последующие годы. Но 6-й мехкорпус смог лишь одно - героически погибнуть. Уже к вечеру стали заканчиваться запасы горючего и боеприпасов. Утром бои развернулись с новой силой. Но теперь перед корпусом стояла более скромная задача - отбить Гродно. Противник, не тратя свои танки, бросил на соединения корпуса пикирующую авиацию и подтянул противотанковую артиллерию. Корпус завяз в боях вокруг города. Генерал-майор Хацкилевич погиб. Когда боеприпасы и горючее кончились, танкисты стали уничтожать свои машины. 25 июня противник перешел в наступление и расчленил части корпуса. Группа Болдина была отрезана и потеряла связь с остатками корпуса. Вечером 25 июня советские части начали отступать из-под Гродно.
Шесть немецких пехотных дивизий вышли победителями в трехдневном сражении с танковым корпусом и тремя (правда, недоукомплектованными) стрелковыми дивизиями 3-й армии, впервые на Восточном фронте продемонстрировав эффективность и организованность своей противотанковой обороны. Эти качества немецкие войска покажут еще не раз.
В результате боев 22-25 июня основные танковые и кавалерийские силы 10-й и 3-й армий были разбиты, значительная часть запасов горючего и боеприпасов потеряна. Их фланги были глубоко охвачены моторизованными группировками противника. Деморализованные войска обеих армий начали отдельными колоннами и группами отходить на восток.
Поскольку дивизии Гота вышли к этому времени к Молодечно (примерно в 100 км от Минска), командованию фронта стала ясна угроза окружения 3-й и 10-й армий, поэтому 25 июня оно запросило Москву дать разрешение на их отход. Верховное командование согласилось с предложением, и вечером того же дня соответствующий приказ ушел в войска. Но события развивались еще быстрее.
Танки Гота уже утром 24 июня захватили Вильнюс, а 28 июня - Минск. Город мог пасть еще раньше, но великолепно проявила себя 100-я стрелковая дивизия генерал-майора И.Н. Руссиянова. Заняв оборону в 10-15 км северо-восточнее Минска, она 26 июня не только успешно отразила атаки авангарда 3-й танковой группы, но и перешла на следующий день в наступление, отбросив его на несколько километров. Лишь подход основных сил немцев заставил стойкую дивизию отступить. Бои дивизии Руссиянова показали, что наши кадровые части при должной организации и руководстве вполне могли дать должный отпор врагу. Об упорном сопротивлении отдельных советских частей писали и Гальдер, и Гот, и другие очевидцы с немецкой стороны. Но то были лишь очаги, а не единая линия борьбы, и хотя они тормозили отдельные наступающие дивизии противника, но в целом их усилия мало отражались на общей стратегической обстановке. Германские войска неудержимо рвались вперед.
27 июня к Минску вышли соединения 47-го моторизованного корпуса из 2-й танковой группы. Через день, 29 июня обе танковые группировки соединились. 3-я и 10-я армии оказались в окружении.
28 июня произошла смена командования Западного фронта. Вместо отозванных и затем арестованных Д.Г. Павлова и В.Е. Климовских на пост командующего фронтом заступил генерал А.И. Еременко, а начальником штаба генерал Г.К. Маландин. Через несколько дней, 2 июля, командование фронтом принял сам нарком обороны С. К. Тимошенко, а А.И. Еременко стал его заместителем. Перед новым командованием стояла задача восстановить рухнувший фронт, овладеть инициативой. Главные надежды возлагались на развертывание армий Второго стратегического эшелона.
Оборону решено было строить по рекам Днепр и Западная Двина с арьергардными боями в междуречье Березины и Днепра, которые должны были прикрыть развертывание войск второго эшелона.
Возникли проблемы и у немецкого командования. Стремительность продвижения с неизбежным отставанием пехоты вызвала у Гитлера желание приостановить наступление, но Гот и Гудериан убедили его дальше продвигаться на восток, чтобы не допустить создания фронта по линии Днепр - Двина. 30 июня в штабе 3-й танковой группы Г. Гот и Г. Гудериан уточнили взаимодействие своих групп. 3-я танковая группа должна была наступать основными силами на Витебск и Полоцк, 2-я - вдоль шоссе Минск - Смоленск. Так, не зная о планах друг друга, противоборствующие стороны начали состязание за обладание стратегическим рубежом по линии двух великих рек.
1 июля был взят Борисов. Мост взорвать не успели, и танки беспрепятственно переправились через Березину. Днем ранее была преодолена оборона отчаянно сражавшихся курсантов военного училища у Бобруйска. Немецкие моторизованные войска устремились дальше. Группа Гота уже 4 июля вышла к Двине у Витебска и южнее Полоцка. Но с какими силами? У Гота было 7 дивизий (четыре танковые и три моторизованные). У его соседа Гудериана - 9 дивизий. И это на фронте протяженностью в 500 км. Им предстояло встретиться с армиями Второго стратегического эшелона, зная о которых Гитлер наверняка приказал бы приостановить дальнейшее наступление до подхода пехоты.
На участок Полоцк - Витебск выдвигалась 22-я армия генерала Ф.Н. Ершакова с шестью стрелковыми дивизиями, в район Витебска - 19-я армия И.С. Конева с шестью стрелковыми дивизиями. Центральный участок у Орши занимала 20-я армия генерала П.А. Курочкина. Ее списочный состав был самым внушительным: девять стрелковых, четыре танковые и две мотострелковые дивизии. Участок от Могилева до Быхова прикрывала 13-я армия с шестью
Страницы пропущены...
гов оказалась охваченной 22-я армия у Полоцка. В это же время, 10-11 июля, дивизии Гудериана форсировали Днепр у Быхова и Шклова в полосе 13-й армии. Они прорвали оборону советских войск и, громя тылы, вышли на оперативный простор. Чтобы избежать окружения, 22-я и 13-я армии начали отход. Следом вынуждены были отступать и стоящие в центре фронта 19-я и 20-я армии.
Ставка пыталась еще раз овладеть инициативой. Западному фронту было приказано утром 15 июля начать наступление, чтобы отсечь моторизованные соединения противника от его тыла и восстановить фронт. В наступлении должны были принять участие все армии, включая прибывшую 16-ю и переформированную 4-ю. Наделе в контрнаступление удалось перейти лишь отдельным соединениям 20-й и 19-й армий (последней ставилась задача отбить Витебск). Но успеха они не добились. Продвижение противника продолжалось. 16 июля 24-я моторизованная дивизия вермахта ворвалась в Смоленск, а 7-я танковая дивизия из группы Гота в Ярцево. Создалась реальная угроза окружения под Смоленском основных сил центрального участка Западного фронта. В тот же день С.К. Тимошенко сообщил в Ставку: "Подготовленных в достаточном количестве сил, прикрывающих направление Ярцево, Вязьма, Москва, у нас нет. Главное - нет танков" (с. 50-51){5}. Правда, не было танков и у 24-й моторизованной дивизии немцев, что не помешало ей ворваться в Смоленск. Но это к слову. Главный драматизм момента заключался в том, что путь на Москву был открыт. Тимошенко еще не знал, что противник, к счастью, не имел надлежащих сил для непрерывного наступления.
У Ярцево враг перерезал единственное шоссе и железную дорогу Смоленск Москва. Связь со Смоленском поддерживалась по лесисто-болотистой местности между Ярцево и Ельней. Ширина горловины достигала не более 30 км, для моторизованных частей сущий пустяк. Но местность не благоприятствовала действию танков, поэтому клинья Гота и Гудериана нацеливались соединиться восточнее, в районе Дорогобужа. Однако на это требовалось время и этим обстоятельством воспользовался К. К. Рокоссовский. Он прибыл на Западный фронт в середине июля, и его сразу назначили командующим особой группой с зада чей оказать в районе Ярцево помощь 16-й и 20-й армиям Рокоссовский вспоминал, что на вопрос, какие и откуда; будут выделены войска в его распоряжение, ему назвали несколько дивизий и полков. С.К. Тимошенко добавил чтобы он подчинял себе все, что найдет по дороге от Москвы до Ярцево.
До Москвы оставалось около 350 км. Предыдущие 70 километров противник одолел за три недели!
Юго-Западный фронт (22 июня - 11 июля)
В половине третьего ночи 22 июня операторы закончил прием директивы Генштаба о приведении войск в боевую готовность и необходимости занять приграничные укреплена Но на это требовалось 8-10 часов, а на развертывание всех сил армий не менее двух суток. Поэтому войска Киевского округа также были застигнуты врасплох.
Главный удар наносила 1-я танковая группа Э. Клейста. Ей предстояло наступать из района южнее Люблина, выступа, клином вдававшегося на советскую территорш Направление рассекающего удара дивизий Клейста бы; почти строго меридиональным в общем направлении на Киев и проходило через города Сокаль, Дубно, Луцк, Ровно, HIвоград-Волынский (ошибка сканирования), Житомир, Киев. После чего, передав свой участок следовавшей за ней 6-й армии, танковая группа должна была двигаться вдоль Днепра на юг с целью окружения войск Красной Армии на Правобережной Украине.
Особого внимания прикрытию Люблинского выступа командование Киевского округа не уделяло. 5-я армия генерал-майора М.И. Потапова, прикрывавшая северный участок границы (170 км), и 6-я армия генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко, оборонявшая центральный участок (160 км), были смещены от острия выступа, и удар 1-й танковой группы пришелся как раз на стык этих армий.
Это направление могла бы надежно прикрыть 16-я армия генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, прибывшая из Забайкалья, но ее вскоре после начала войны стали перебрасывать на Западный фронт. В итоге крепкого, надежного положения не удалось создать ни на одном из фронтов.
В утренние часы 22 июня в бой вступили пехотные части вермахта, имевшие задачу захватить мосты через Буг, подавить пограничные заставы и, прорвав тактическую оборону, дать возможность танковым частям выйти на оперативный простор. Хотя необходимые переправы были вскоре захвачены, задуманного прорыва не получилось. Пограничные заставы и подоспевшие стрелковые части, используя доты укрепрайонов, оказали сильное сопротивление пехоте противника. Прекрасно дралась 99-я стрелковая дивизия, удерживавшая Перемышль до 27 июня, пока не получила приказ отходить. 124-я и 41-я стрелковые дивизии обороняли свои укрепрайоны до тех пор, пока не были окружены. Они прорвали кольцо и вышли к своим в начале июля. Эти примеры дают основание утверждать, что разместись заблаговременно наши части в Перемышльском, Рава-Русском и других укрепрайонах, и немцам пришлось бы значительно дольше преодолевать их, тем самым сузив фронт наступления ударной группировки.
В полосе наступления 1-й танковой группы сильных укреплений не было, поэтому немецкой пехоте удалось быстрее подавить тактическую оборону погранчастей. Около 10 часов утра Клейст начал вводить в бой части 48-го моторизованного корпуса, который в этот день продвинулся на 20 км.
День 23 июня начался с директивы No 3, требующей перехода в контрнаступление с решающими целями. Юго-Западному фронту приказывалось сходящими ударами 5-й и 6-й армий с привлечением механизированных корпусов окружить и разгромить Люблинскую группировку противника и взять город Люблин к вечеру 24 июня. Реакцию штаба Юго-Западного фронта на новую директиву описал Г.К. Жуков, посланный 22 июня в штаб фронта в качестве представителя Ставки: "Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. А. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для ее проведения в жизнь.
Сложившееся положение было детально обсуждено на Военном Совете фронта. Я предложил М.П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о сосредоточение механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке армий "Юг" (с. 251-252){6}.
Вынужденное согласие поставить подпись под малореальным документом обязывало Жукова действовать вопреки своему пониманию сложившейся обстановки и заставлять это делать других. Но, по всей видимости, у него теплилась надежда на волевое решение возникших проблем.
Наибольшей же проблемой в организации контрудар являлось быстрое сосредоточение мехкорпусов в намеченных районах. Сделать это было очень трудно из-за жестких сроков намечаемого наступления, поэтому соединениям пришлось вступать в сражение по частям и с большим потерями в пути следования. Так, за время марша 8-го мехкорпуса из-под Львова к Бродам из 858 танков намеченного района достигло около половины машин. Остальные отстали из-за поломок и других причин. И все же танковый кулак получался увесистым.
Встречное танковое сражение охватило районы Луцка, Дубно, Броды. Сначала в бой вступили 22-й, 4-й и 15-й корпуса. Своего пика битва достигла с выдвижением 9-го, 19-го и 8-го мехкорпусов. Бронетанковые войска наносили удар по сходящимся направлениям с целью окружения 1 -и танковой группы. С северо-востока, из районов Луцк и Ровно, наступали 9-й и 19-й корпуса, с юга 8-й и 15-й. Основную силу представляли два "южных" корпуса, насчитывавших до войны 1700 танков, включая 300 Т-34 и KB (170 в 8-м корпусе и 131 в 15-м). Но командование фронта заставило части корпусов пройти форсированным маршем несколько сот километров, после чего в районы наступления вышло чуть более половины танков. Остальные отстали из-за поломок или попросту оказались уничтоженными авиацией.
Несмотря на это, северной группе удалось вклиниться в оборону немецких войск километров на 25, южной - местами на 30-35. Были моменты (27 июня), когда казалось, что состоится окружение хотя бы части германских сил. Соединения 8-го механизированного корпуса ворвались в Дубно, где располагалась тыловая база 11 -и танковой немецкой дивизии. Но 28 июня 35-я дивизия этого корпуса сама была окружена у Дубно. Израсходовав боеприпасы и горючее, танкисты взорвали машины и пошли на прорыв. Не лучше обстояло дело и с другими дивизиями. 29 июня наступление фактически захлебнулось по всему фронту, и остатки мехкорпусов либо отступали с боями, либо выводились в тыл.
Каковы итоги грандиозного танкового сражения у Броды - Дубно, в котором приняли участие с обеих сторон в общей сложности не менее двух с половиной тысяч танков? В советской исторической литературе отстаивался тезис, что оно оказалось чрезвычайно полезным для фронта. "Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара", - писал Г.К. Жуков. Сам Георгий Константинович считал контрудар целесообразным: "Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву" (с. 259){6}. Более того, танковая труппа Клейста "была задержана в районе Броды Дубно и обессилена" (с. 256){6}.
Увы, оценка Г.К. Жукова не подтверждается фактами. Продвижение германских войск на Украине не прекращалось ни на один день. С 22 по 25 июня 1-я танковая группа преодолела почти 80 км. С 26 по 29 июня на этом же участке, где сражались мехкорпуса, танки Клейста продвинулись еще на 120 км! 30 июня, на следующий день после окончания наступательной операции под Бродами - Дубно Ровно, командование Юго-Западного фронта с согласия Ставки отдало приказ об отходе основных сил на линию старой государственной границы.
Последуем завету Г.К. Жукова "детально разобрать оперативную целесообразность" контрудара.
Обе стороны в развернувшемся сражении преследовали решительные цели разгромить ударные силы противника и захватить инициативу. Какая из сторон достигла своих целей? Обратимся к свидетельству участников тех событий и вернемся к вопросу о "детальном обсуждении" контрудара на Военном Совете фронта.
Начальник оперативного отдела штаба фронта полковник И.Х. Баграмян, получив директиву No 3, немедленно отправился к начальнику штаба генералу М.А. Пуркаеву. с докладом. "Он с явным недоверием взглянул на меня, - вспоминает И.Х. Баграмян, - выхватил бланк и перечитал текст несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: к наступлению мы не готовы... Идем к командующему фронтом.
- Что будем делать, Михаил Петрович? - начал Пуркаев еще с порога. - Нам бы, слава Богу, остановить противника на границе и растрепать его в оборонительных боях, а от нас требуют уже послезавтра захватить Люблин!
Генерал Кирпонос... протянул руку за документом, внимательно прочитал его, поднял трубку телефонного аппарата:
- Николай Николаевич, зайди, пожалуйста, ко мне.
Член Военного Совета был, как всегда, бодр и энергичен. Командующий протянул ему директиву. Быстро пробежав ее глазами, Вашугин откинулся на спинку кресла и оглядел присутствовавших.
- Ну и что же, товарищи, приказ получен - нужно выполнять.
- Так-то оно так, Николай Николаевич, - проговорил Пуркаев, - но мы сейчас не готовы к этому. Нам пока приходится думать об обороне, а не о наступлении.
Вашугин даже привстал..." (с. 113){7}. Корпусной комиссар Н.Н. Вашугин к оперативной обстановке подходил точно так же, как и в Москве, - эмоционально, без учета реального положения. "Вот уже два дня воюем, а пока ни разу по-настоящему не ударили по фашистам, - говорил он. - Нужно бить! И не давать опомниться" (с. 114){9}. Кирпоносу не хватало мужества возразить, хотя он был согласен с доводами своего начштаба, который прямо предупреждал, что подойти одновременно к месту начавшихся боевых действий мехкорпуса не смогут, а потому будут ввязываться в сражение по частям. Пуркаев предложил просить Ставку об изменении боевой задачи фронту с учетом реальной обстановки. Но контрудар состоялся в том виде, в каком требовали сверху. Вечером 26 июня, подводя малоутешительные итоги наступления мехкорпусов, Пуркаев вновь предложил перейти к обороне и с помощью подходящих из глубины трех стрелковых корпусов закрепиться на удобных для обороны рубежах. Мехкорпуса же отвести и подготовиться к новому удару. К этому времени ясно выявилось, что смелые, но плохо подготовленные атаки задерживают противника лишь на отдельных участках, ценой катастрофических потерь в технике. Кирпонос вынужден был принять предложение Пуркаева. В войска был послан соответствующий приказ, но в тот же день из Москвы его отменили. Ставка запретила отход и потребовала продолжать наступление: "Ни дня не давать покоя агрессору. Все" (с. 141){7}.