PERSONALIA: КУРИЦЫН
Вячеслав Михайлович Курицын родился в 1896 году в Екатеринбурге в семье горного инженера. Окончил реальное училище и затем два курса Санкт-Петербургского Горного института. После чего был изгнан из учебного заведения "за проступки, нарушающие Устав института" (хитроумное устройство, сконструированное Курицыным и подброшенное в плевательницу туалета для господ преподавателей, стало возвращать каждый плевок в физиономию тому, кто решался воспользоваться "заминированным" сосудом).
Вячеслав не стал задерживаться в столице и возвратился на Урал. Призыва на войну 1914 года сумел избежать, в гражданской войне тоже не участвовал ни на одной стороне, умело ускользнув и от красных, и от колчаковских вербовщиков - оба раза обе полевых призывных комиссии вручали ему освобождение от службы с одной и той же, почти швейковской формулировкой: "Призыву не подлежит. Страдает врожденным слабоумием". Перед колчаковцами Курицын вдобавок еще мастерски разыграл приступ "пляски святого Витта" и получил не только право не служить в армии, но и право беспошлинно торговать всякой мелочью на городской толкучке. (Последнее, кстати, помогло ему в годы войны содержать родных - отца и младшего брата-гимназиста). Литературой Вячеслав увлекся в двадцатилетнем возрасте, отдавая предпочтение "серебряному веку"; писал стихи, последовательно пройдя через Бальмонта, Северянина, Гумилева и раннего Маяковского. В 1923 году, в пику столичному рапповскому журналу "На посту", основал свой журнал, который принципиально назвал "Пост Модерна" Вышло два номера, причем оба были заполнены одними собственными произведениями Курицына стихами, прозой, эссеистикой. В своем журнале автор выступал, естественно, под разными псевдонимами: "Владимир Сорокин", "Михаил Эпштейн", "Игорь Преображенский" - и даже какой-то "Ролан Барт". Под именем Барта Курицын и написал несколько умопомрачительных эссе, что способствовало, в конце концов, прекращению выхода журнала в свердловском наркомпросе, чьим попечением издавался "Пост Модерна", сообразили вдруг, что журнал вовсе не "культурно-просветительный ежемесячник для молодежи", как аттестовал свое издание молодой редактор. "Дураки! Мы опережали время!" - сказал на прощание наркомпросовцам Курицын и сделал стойку на голове, после чего прозвучавшее было со стороны местных деятелей народного образования предложение занять вакансию директора одной из вспомогательных школ отпало само собой.
До середины 30-х Вячеслав Курицын работает хроникером в свердловской комсомольской газете "На смену!", причем дважды был на грани увольнения и передачи дела в суд: первый раз после статьи "По следам бородатой женщины" (за последнюю он, два месяца мороча местных естествоиспытателей - не говоря уж об обычных совгражданах! - выдавал своего приятеля, бородатого художника Шмидта). Второй раз - после информации о том, что бывший вице-губернатор Екатеринбурга будто бы не умер от апоплексического удара в 1918 году, а заснул летаргическим сном, был складирован в подвале местного почтамта и через пятнадцать лет начал проявлять призраки жизни. Допрошенный в НКВД, Курицын клялся, что самолично обнаружил тело вице-губернатора, когда разыскивал в подвале затерявшуюся посылку, а в качестве доказательства своей правоты то и дело предъявлял старенькую справку о врожденном слабоумии. Шутка едва не кончилась арестом и политической статьей, поскольку Курицын по ошибке показал сначала колчаковскую бумажку, подписанную адъюнктом Военно-медицинской академии ротмистром фон Рашке. К счастью, в последний момент ему удалось подменить этот опасный документ аналогичным, только уже за подписью старшего фельдшера Федотова, военврача призывкома РККА.
Есть самые серьезные подозрения, что и роман "Границы неба" был написан автором как пародийный, а послан именно С.Кургузову с откровенно оскорбительными намерениями - как литературное возмездие за убогую и многократно тиражируемую "Катапульту". Вероятнее всего, Курицын и на этот раз ожидал скандала и уже заготовил впрок свое вечное медицинское алиби. Каково же было его изумление, когда через два месяца он получил пачку свежих авторских экземпляров "Границы..." с одобрительным предисловием Кургузова И с почти что ультимативным требованием переехать в Москву, поближе к Секции фантастов.
С 1937 года Вячеслав Курицын живет в Москве После того, как его роман был обласкан "Правдой", "Литгазетой", "Известиями", автор понял, что шутка зашла слишком далеко, но ничего поделать уже не мог: книга зажила собственной жизнью, Курицын как бы оказался навечно "при ней", и ему ничего не оставалось, как, стиснув зубы, стать баловнем официальной Фортуны. Разумеется, никакого нового романа в таком же духе, которого дружно требовали у него на Секции, Курицын, писать не мог и не хотел. Тем не менее хватало и первого. В воинских частях (особенно пограничных) отношение к создателю "Границ неба" было очень уважительным. Ему даже предписывалось в виде исключения - почаще встречаться с подобными читателями, поднимать их боевой дух. Курицын недолюбливал армию, потому на каждую такую встречу брал, для успокоения, флягу с медицинским спиртом - со всеми вытекающими отсюда последствиями. Скорее всего, частые запои Курицына, его многочисленные выходки в Доме Герцена (один раз он даже покусился на телескоп) и небезобидные шуточки имели подспудной целью избавиться от ненавистной репутации - пусть даже и ценой крупных неприятностей. Однако Кургузов бдительно улаживал все скандалы, не давая им разрастись. В 1939 году дело дошло едва ли не до исключения из Союза писателей - Курицыну было инкриминировано "политическое хулиганство", состоящее в написании ядовитой и малоцензурной вариации на тему михалковского "Дяди Степы". У Курицына поэма называлась "Дядя Эрик" и, соответственно, начиналась словами: "По фамилии Эрастов // И по имени Эраст, // Из районных педерастов..." и так далее. Самое интересное, что скандал был начат вовсе не молодым С.Михалковым - которому внимание Курицына, скорее, польстило. А неким Э.Овчаренко, московским литературным критиком, принявшим почему-то эти стихи за личный выпад и вдобавок оказавшимся родственником Георгия Маленкова. Впрочем, если верить мемуарной книге К.Симонова "Глазами человека моего поколения", "дело" Курицына моментально закрылось, когда на одном из полуофициальных приемов на Ближней даче Сталин в присутствии Маленкова продекламировал наиболее смачные отрывки из "Дяди Эрика" и прибавил: "Ай, мастер, курицын сын!"
Алкоголизм между тем имел для писателя фатальные последствия. Вячеслав Курицын погиб в апреле 1940 года: будучи в сильном подпитии, неосторожно (или намеренно?) выпал из кабины военного геликоптера системы "стрекоза", на котором возвращался в Москву после встречи с пограничниками на Памире. Последними его словами, которые услышал пилот "стрекозы", были: "Вот она, граница неба, ... твою мать!"
Тело его так и не было найдено. Могила Вячеслава Курицына в Москве на Новодевичьем кладбище представляет собой кенотаф.