«Пишу поздно ночью под впечатлением прелестно проведенного вечера; у меня был П. И. Чайковский, Щербатов и Нилов; разговор главным образом шел о музыке, об опере. Мы вздумали предложить Чайковскому уйти с нами на „Герцоге“ вокруг света; он очень сдается на наше предложение. Но является крупное препятствие – согласится ли начальство. Было бы хорошо, если бы судьба устроила это дело.
Товарищи нашли у меня на фортепьяно когда-то написанный мной романс на слова А. К. Толстого: «Когда кругом безмолвен лес дремучий»; заставили меня играть его; он написан начерно, без слов, я еле-еле разбирал его, а Петр Ильич и подавно. Последняя высокая фраза «и хочется сжать твою родную руку», с которой я носился, как с писаной торбой, им понравилась, и они долго еще ее напевали.
Мы, т. е. я, простился с Чайковским с видным обоюдным радушием, как будто мы давно знакомы и даже дружны. Его близорукие глаза светились добрым, ласковым светом, в них проглядывает ум. Хотя нас было всего четверо, мы незаметно просидели до 2-х часов, разговор не прекращался».
Константин был счастлив дружеством близких душ. А если уж кто коснулся великой души – коснулся вечности.
Достоевский, Чайковский… – ему будет о ком вспоминать и думать в пустынном море…