Осенью 1905 года в тесном кружке кадет-третьеклассников Полтавского кадетского корпуса Великий князь наигрывал на рояле один из романсов Чайковского на свои стихи. И, странное дело, казались они ему чужими, не им сочиненными. И еще с горечью подумалось, что больше ему уже так не написать.
Растворил я окно, – стало грустно невмочь, —
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.
А вдали где-то чудно так пел соловей;
Я внимал ему с грустью глубокой
И с тоскою о родине вспомнил своей;
Об отчизне я вспомнил далекой…
Умолк последний аккорд, и он оглядел мальчишек – их лица были отмечены романтической грустью, которая, может быть, им самим была внове.
– А скажите-ка мне, друга мои, кто из вас любит русскую поэзию?
– Ваше Императорское Высочество, донесение! – Перед ним стоял офицер.