Но наибольшее подтверждение этот тезис находит в продолжении нашего рассказа, когда мы узнаем о трагическом повороте в жизни всех членов семьи Красновых.
Нам уже известно, что четверо из них принимали участие во Второй мировой войне. Из них трое — Пётр Николаевич, Семён Николаевич и внучатый племянник атамана — Николай, находились в Лиенце. В результате, они вместе были переданы в руки советских властей. Все трое были отправлены на самолете в Москву и там заключены в тюрьму на Лубянке, в штаб-квартире советской госбезопасности. Четвертого — отца Николая, привезли туда же позднее, но нам неизвестно, сколько времени он пробыл в заключении в этом месте. Мы знаем, что Николай Николаевич и его сын были приговорены соответственно, к 25-ти и 10-ти годам принудительных работ. Оба были разлучены и никогда больше не увиделись.
Николай Николаевич-младший единственный из Красновых, кто смог выжить. Вообще, очень немного казаков вышло из лагерей. Во время своего нахождения на Лубянке, Пётр Николаевич сказал ему: «Если выживешь, расскажи обо всем произошедшем. Начиная с Лиенца и до конца твоих мучений. Запоминай все вещи. Мир должен узнать правду о том, что случилось». Отсидев свой срок, который его твердая натура смогла выдержать, Николай был освобожден и, так как имел югославское гражданство (только сейчас принятое во внимание), смог выехать из СССР. За границей, выполняя завет Петра Николаевича, он написал книгу «Незабываемое», которая была переведена на многие языки, в т. ч. и испанский. Благодаря этой книге и другим свидетельствам очевидцев, писатели и документалисты, на которых мы ссылались, узнали о многочисленных неизвестных нам событиях.
Оставим до поры самого молодого из Красновых и вернемся в камеры Лубянки, где Красновы ожидали решения своей судьбы. Это произошло с задержкой более чем в полтора года и этот последний этап жизни пленников покрыт глубокой тайной.
В конце концов, через 19 месяцев предварительного заключения, 15 января 1947 года, в 6 часов утра, начался формальный процесс — за закрытыми дверями и без защитников. Будет не лишним повторить имена заключенных — это были генералы Пётр и Семён Красновы, Андрей Шкуро, Гельмут фон Паннвиц, Тимофей Доманов и Султан-Гирей Клыч. Приговор был вынесен на следующий день, 16 января в 19.30 вечера: для всех — смерть через повешение.
Очевидец рассказывал много лет спустя, что жертвы выслушали страшный приговор молча и с полным достоинством. Единственным, кто демонстрировал нервное состояние, был Доманов. К тому же он был единственным из подсудимых, кто сформировался как офицер в Советском Союзе. Возможно, по этой причине у него отсутствовала духовная твердость, которая помогала его товарищам в тот момент.
Приговор был приведен в исполнение немедленно во внутреннем дворе Лубянки и их тела были захоронены в общей могиле в неустановленном до сих пор месте.
Так, почти в восьмидесятилетнем возрасте, закончил свою жизнь последний великий Атаман донских казаков. Вместе с ним погиб его ближайший соратник и родственник Семён, который верно сопровождал его в эти тяжелые годы. Оба они были верны старейшим законам рыцарей средневековья — благородство обязывает.
Это означает, что более высокое звание предусматривает большую ответственность. Высокое звание не являет привилегией, а мандатом на несение службы. Эта норма, в своей основе евангелическая, была смыслом их жизни, отданной без оглядки для защиты своей веры и своей Отчизны.
Здесь мы закончим рассказ о жизни двух героев этой истории. Но теперь нам предстоит проследить путь сына Николая Краснова-младшего, которых мы оставили, лишь упомянув о приговорах к 25-ти и 10-ти годам принудительных работ.
После окончания Второй мировой войны большинство военнопленных оставалось в советском ГУЛаге, тяжелой работой внося свой обязательный вклад в возвышение вновь создаваемой империи. Среди них был венгерский врач, доктор Золтан Тот, который после смерти Сталина смог вернуться на свободу. Он написал воспоминания, под названием «Пленник СССР: 11 лет в плену» (в 1987 году она была переиздана в Чили). Его профессиональные качества помогли ему выжить, так как начальники лагерей нуждались в его знаниях для лечения заключенных, особенно в период, когда смертность от голода среди них достигала наиболее высокого уровня.
Доктор Тот побывал в ужасных лагерях Крайнего Севера, но в 1948-м был переведен в Дубровлаг в Мордовской АССР. Там он увидел — цитирую дословно — «…что среди других знаменитых пациентов находился полковник Николай Николаевич Краснов, племянник известного атамана. Он был приговорен к 25-ти годам, а его сын к 10-ти. После того, как они расстались, полковник больше никогда ничего не узнал о своем сыне. Я не мог много разговаривать с ним. Его состояние было очень тяжелым. Проблемы с сердцем и дистрофия третьей степени (от голода) обездвижили его — он не мог вставать с койки. В таких тяжелых случаях мы ничего не могли поделать. Состояние полковника Краснова ухудшалось день за днем и, после краткой агонии, он умер в один из ноябрьских дней 1948-го…».
Так горестно закончилась жизнь третьего из Красновых, переданных англичанами в руки Сталина.
О его сыне Николае, последнем из Красновых, выданных в Австрии, мы уже знаем, что он пережил десятилетний срок заключения и смог выехать из Советского Союза. Его книга «Незабываемое» — незаменимый источник по теме нашей истории.
Но прежде, вкратце напомним, что Николай тоже был в Лиенце в сопровождении своей жены и ещё совсем маленькой дочери, которую он обожал. Именно он перед уходом на фатальную «конференцию» с фельдмаршалом Александером, попросил свою жену по возвращении приготовить ему яичницу. «Я задержался на одиннадцать лет, прежде чем снова смог её поесть» — позднее грустно пошутил он в своей книге.
Малоизвестные детали из его последующей биографии нам добавляет бригадир Краснов — его младший двоюродный брат.
Выехав из СССР, Николай Краснов направился в Париж, где было много казаков, в поисках каких-либо сведений о своей жене и дочери. Кто-то сообщил ему, что его жена смогла бежать и эмигрировала в Буэнос-Айрес. Николай направился вслед за ней, но его поиск закончился встречей, причинившей боль не менее сильную, чем ему уже пришлось пережить раньше. Столько лет не имея никак известий о своём муже и небезосновательно полагая, что практически невозможно возвращение живым из СССР кого-либо из Красновых, его жена вышла замуж и имела новую семью.
Но было и ещё кое-что более горькое: во время бойни в Лиенце, его дочь вырвали из объятий матери, и она больше никогда не узнала, что стало с бедным ребёнком — погибла ли она или была отправлена в Советский Союз без родителей.
Теперь, в одиночестве, с болью в сердце после этих страшных новостей, Николай (знавший о существовании своих родных в Чили), написал письмо матери Михаила (героя нашей книги) и планировал приехать повидаться.
Но прежде он хотел выполнить завет Петра Николаевича — написать воспоминания. Так он и сделал, и вскоре появилось первое издание книги «Незабываемое» на русском языке. Нам неизвестно, успел ли он увидеть перевод своего произведения на английский и французский языки.
Написав правду о своём жизненном опыте в лагерях Советского Союза, Николай Краснов снова пошел против советской власти — ибо в Москве считали естественным, что бывшие заключенные ГУЛага ничего не будут рассказывать о том, что там видели и пережили.
Коммунизм не мог простить такой книги, тем более за подписью одного из Красновых.
22 ноября 1959 года Николай находился в театре и неожиданно упал мертвым. Его друзья казаки попросили произвести вскрытие тела. В результате выяснилось, что он был отравлен.
Его останки захоронены на кладбище Сан Мартин, в Буэнос-Айресе.
Так погиб последний из Красновых, сопровождавших атамана до конца войны.
Коммунисты могли быть удовлетворены — указания Дзержинского и Ленина, кажется, был выполнены.
Вернёмся снова в Лиенц. Семён Краснов находился там вместе со своей женой кубанской казачкой Диной Марченко. Они поженились в разгар войны и Дина, пользуясь прекращением боевых действий, вместе со своей матерью Марией Иосифовной Марченко (Шипановой), приехала повидать своего мужа. Никто не мог предвидеть ужасных последствий, которые обе женщины переживут впоследствии.
Дина была беременна и с радостью молодой матери ожидала рождения своего первого ребенка. Её муж тоже жил этой надеждой, прежде чем на обоих супругов обрушилась жестокая трагедия. С болью в душе понимая, что её сын родится без отца и, сохраняя в памяти трагические сцены, свидетелем которых ей пришлось стать, мужественная женщина боролась с тяжелейшими обстоятельствами со всей присущей ей твердостью духа. Необходимо было выжить, чтобы её ребенок тоже смог жить.
В Лиенце, запершись в маленьком домике вместе с матерью, она не имела ни дня спокойствия. Обрушившийся на несчастных казаков ураган всё ещё озлобленно рвал и метал. Риск подвергнуться насильственной выдаче сохранялся в полной мере. Николай Толстой, наиболее глубоко из всех исследователей ознакомившийся с британскими архивами, с уверенностью заявляет, что англичане прибегали к помощи СМЕРШа (Главное управление контрразведки Народного комиссариата обороны СССР), в своей охоте на казаков.
Услуги СМЕРШа были очень эффективны. По окончании войны, как только казачьи части расположились в регионе, британские власти с удивлением обнаружили необычайную информированность советских спецслужб обо всем, связанном с казаками. Они знали точные места расположения подразделений, количественный их состав, имена командиров, и особо интересовались — где находится каждый из Красновых.
Поэтому совершенно понятно чувство ежедневного ужаса, пережитого Диной Марченко и её матерью. Для того чтобы пропасть навсегда, достаточно было любого доноса. Очень вероятно было, что советские контрразведчики уже знали от своих информаторов, что она ждет рождения ребенка.
Но так же, как есть бессовестные и озлобленные души, везде существуют и благородные сердца. Британским офицерам уже надоела неблагодарная роль, которую их обязали исполнять в операции сдачи казаков. Теперь некоторые из них старались предоставить свою защиту Дине и её матери. Когда возникала опасность обнаружения, офицеры прятали обеих женщин и даже помогали им скрытно покидать на короткое время территорию, оккупированную британцами.
Нам неизвестно, сколько дней или недель длилось это тяжкое постоянное состояние тревоги, но неожиданно, и можно сказать, с небес снизошла помощь более определенная и прямая. Один чилийский дипломат по фамилии Санта Круз много лет назад встречался с атаманом Красновым в Париже. В момент окончания войны, находясь в Италии, он получил известие о трагедии Лиенца и по стечению обстоятельств попал туда. Уже на месте он вскоре узнал о тяжелой ситуации, в которой оказались две родственницы атамана и предоставил им свою помощь. Пользуясь правом на дипломатическое убежище, он снял дом, где укрыл обеих женщин и кроме них другие казачьи семьи, находящиеся в аналогичной ситуации — всем им он предоставил убежище под чилийским государственным флагом. К сожалению, Михаилу Краснову неизвестно ничего, кроме фамилии этого чилийского дипломата, который спас жизнь его самого и его родных. Архив Министерства иностранных дел временно закрыт для широкой публики и по этой причине оказалось невозможно узнать больше об этом человеке. Так как Чили в то время прервала отношения со странами нацистского блока, не исключено, что он не был дипломатом как таковым, но имел какой-либо статус международного чиновника. Возможно из УНРРА (UNRRA) — организации, созданной в 1943 году под эгидой Объединенных Наций с целью оказания помощи беженцам.
В этом убежище Дина Марченко находилась в ожидай родов — на том же месте, где всё было полито казачьей кровью. В этот маленький тирольский городок, ставшим для неё и для её народа символом смерти, жизнь вернулась чтобы востребовать свои права. 15 февраля 1946 года открыл глаза и появился на свет ребёнок — маленький казак Михаил Краснов.
По правде сказать, Божья Воля всемогуща и разрушает хитроумно сплетенные человеческие планы.
Героическая династия Красновых все-таки выжила.
Согласно самому раннему документу, маленький Краснов был крещён в православной церкви Святого Николая города Лиенца, отцом Тимофеем Соиным. Текст не только свидетельствует о крещении (на русском, французском и немецком языках), но в то же время этот документ действителен как свидетельство о рождении.
Через некоторое время с осторожной помощью двух офицеров (одного английского и другого американского) Дина Марченко, её мать и новорожденный смогли выбраться из Австрии, под присмотром и с постоянной помощью чилийского дипломата приехали и расположились в порту Триест. Там они были вынуждены провести нескончаемые месяцы ожидания до тех пор, пока господин Санта Круз смог добыть для них два места на судне, направляющемся в Южную Америку. На борту этого корабля, пристроившись кое-как, практически вповалку, уже находились сотни беженцев, плывущих в поисках нового будущего, оставляя за спиной разруху Европы, а зачастую — руины своих собственных жизней.
Судно называлось «Mercy». По окончании медленного и очень горестного плавания, наконец, оно причалило в порту Вальпараисо 19 августа 1948 года.
В тот момент мать должно быть подумала, что ей удалось создать непреодолимую дистанцию между своим сыном и коммунизмом, поглотившим его отца и всех его родных.
Принятые чилийским правительством, все беженцы были переправлены в Сантьяго и временно расположены на территории Национального стадиона, где пробыли около двух месяцев в секторе раздевалок или в палатках. Михаил, естественно, ничего не помнит о том периоде, но позднее слышал в разговорах своей семьи, что жена чилийского президента, госпожа Роза Маркманн де Гонсалес, лично позаботилась о помощи им в трудные первые дни. Позднее Дина Марченко имела возможность познакомиться с ней и лично поблагодарить за помощь.
Чили тех лет должна была показаться наиболее подходящей страной как Дине, так и её матери Марии. Президент Республики — Габриэль Гонсалес Видела пришел к власти не без помощи левых партий. Он даже поручил коммунистам руководство двумя министерствами. Но они организовали революционную забастовку, пытаясь парализовать страну. Президент снял обоих министров со своих постов, передал правоохранительные органы под контроль Вооружённых Сил и призвал все немарксистские партии принять участие в политическом блоке, получившем название «Национальное объединение». Таким образом, располагая подавляющим парламентским большинством, президент Видела смог выдвинуть и провести через парламент так называемый «Закон о защите демократии», в результате чего коммунистические организации оказались вне закона, что способствовало высылке за границу многочисленных марксистских деятелей. В течение последующего десятилетия жизни нашего народа коммунисты были вынуждены оставаться в подполье.
Такое развитие событий обнадёживало и успокаивало людей, прибывших в эту страну в своём бегстве от советского террора.
Когда Семён Краснов повстречался с Диной Марченко в Париже, то она изучала несколько иностранных языков, среди которых был испанский. Но, кроме всего прочего, она чисто говорила на французском и на итальянском. По этой причине, ей, по-настоящему целеустремленной и сильной женщине, было нетрудно довести владение испанским до высокого уровня.
Уже через несколько месяцев после прибытия в Чили госпожа Марченко предложила свои услуги Министерству иностранных дел, куда её приняли на работу в качестве переводчика.
Теперь она могла зарабатывать на хлеб для своей семьи. Пока Дина работала, маленький Михаил рос под присмотром своей бабушки Марии.
Первый приют семья эмигрантов нашла в двух комнатах, снятых в пансионе на улице Бразиль, на пересечении с проспектом Аламеда. Когда их экономическое положение немного улучшилось, они смогли снять дом в районе Побласьен Чили (ул. Викунья Макенна и ул. Санта Елена), а позднее переехали на улицу Лос Платанос (район Макуль) и вскоре — на противоположный конец тогдашнего Сантьяго, на пересечении проспектов Аламеда и Генерал Веласкес.
Через некоторое время из Европы приехал и брат Дины — Константин. После начала Второй мировой войны он был мобилизован во французскую армию, но в мае 1940 года под Дюнкерком оказался в немецком плену, где и пробыл до 1945 года. После войны он оказался в бедственном положении, подрабатывая в качестве чернорабочего. Дина помогала ему, чем могла в обустройстве в новой стране, благодаря чему Константин смог получить профессию и наладить в Чили нормальную жизнь. Впоследствии, преуспев, уже он помогал Дине и её семье. (Примечательно, что в годы Второй мировой войны эти люди оказались по разные стороны фронта — но это нисколько не отразилось на их отношениях. Это разительно контрастирует с людьми, жившими в СССР, где политика разрушительно сказывалась на семейных и родственных связях).
Мы вкратце упомянули об этих деталях, так как они очень хорошо характеризуют Дину Марченко и её целеустремленность в улучшении качества жизни её родных.