Глава двенадцатая полуночная
В кабинете седели двое, один священник, о чём говорила чёрная ряса, другой был одет в полувоенный френч зелёного сукна. Из-за неплотно закрытой двери раздавались звуки ремонта и голоса строителей. Оба молчали, погруженные, каждый в свои, мысли.
Раздавшийся звук упавшего железа заставил священника вскинуться, он напряженно вслушался в происходящее за дверьми.
— Отец Николай, это двери упали, я думаю, до купели у них ещё руки не дошли. — Евгений Львович, а это был именно он, успокоил своего гостя, — я дал чёткие указания бригадиру позвать нас, когда проём будет подготовлен. Поверьте Отец Николай, эти люди профессионалы.
— Ах! Евгений Львович, как вы не понимаете, ваш сын призвал в наш мир чудо. Это же купель святой великомученицы Софьи Египетской. Даже царапина на её поверхности будет невосполнимой утратой и грехом, который, наверное, и не отмолишь.
— Так вот почему вы окрестили слугу моего сына именем София, то-то я удивился, ведь насколько помню, праздник этой святой отмечается в сентябре. Постойте, а как вы узнали? Отец Николай. — В коридоре опять что, то грохнуло и оба мужчины не выдержав, бросились в коридор.
— Бригадир! — Евгений Львович окликнул мужчину в белой строительной каске, старательно, с применением жестикуляции и ненормативной лексики, выговаривающему молодому парню в комбинезоне. Рядом с рабочим лежала металлическая штанга, по-видимому, и являющаяся причиной грохота.
— Господин президент, — мужчина в белой каске поклонился, и указав вверх рукой, на Лину с Ланой, стоящих в коротких домашних халатиках, с любопытством разглядывающих, со второго этажа, процесс работы, — попросите ваших дочерей не стоять на виду, это очень отвлекает моих парней.
Впрочем просить не пришлось, достаточно было отцовского взгляда, что бы юных прелестниц сдуло ветром родительского красноречия.
Хозяин дома осмотрелся. Коридор перегорожен пластиковой плёнкой, ограждающей комнату от пыли и холодного уличного воздуха, над купелью двое рабочий споро монтировали металлическую конструкцию с ручной талью, всё вроде нормально, и причин для переживаний нет.
— Бригадир напоминаю, эта вещь очень ценная, и не должна пострадать при транспортировке, скажете мне, если вам нужны дополнительные рабочие руки или оборудование, я обязательно всё оплачу. Ещё раз повторяю, даже царапина, — Евгений Львович покосился на священника, — будет считаться ущербом.
— Понятно господин президент — мужчина снова поклонился, — мы всё правильно сделаем господин президент.
Хозяину дома очень хотелось более внимательно рассмотреть купель, но мешать рабочим, и показывать плебейское любопытство, нет для Сергеевых это не приемлемо.
— Пойдёмте отец Николай, не будем мешать.
— Конечно, конечно.
Когда мужчины вновь с удобством устроились в креслах перед журнальным столиком, хозяин дома предложил гостю снять бремя переживаний старым проверенным способом:
— Отец Николай, может коньячку, мне кажется повод более чем существенный.
— Сейчас Великий Пост Евгений Львович. Нужно сдерживать позывы бренного тела к приятному потребительству и чревоугодию, — священник на секунду задумался, — поэтому грамм по сто будет в самый раз. Лекарство в Пост принимать не возбраняется.
Коричневая жидкость из гранёной бутылки, приятным журчанием для каждого мужского уха, разлилась по пузатым бокалам. Евгений Львович, только и успел взять бокал в правую руку, пропустив ножку между указательным и безымянным пальцем, а собеседник уже влил в себя напиток высоко задрав подбородок. Поморщившись увиденному, хозяин дома аккуратно пригубил семи-звёздочный напиток, ощутив на губах любимый вкус, тягучим глотком принял не больше двадцати грамм. Горячим валом огня, армянский коньяк ворвался в нутро подарив ясность мысли.
— Отец Николай откуда такая уверенность в принадлежности купели? Святая Софья Египетская о ней известно совсем не много, я имею в виду житие святой.
— На чаше имеется надпись о том, — священник оглянулся на дверь — а ещё есть описание утерянной святыни из Софийского Собора в Константинополе. Купель исчезла за день до падения города.
— Так Вы! Отец Николай! специально просили о том, чтобы сын призвал купель. — Евгений Львович постарался скрыть лицо за бокалом.
— Нет, не для этого, — священник понимающе посмотрел на собеседника, от него не укрылось изменившееся настроение Евгения Львовича. — Призвать артефакт такой силы! Нет конечно же нет. Мальчик призвал фамильяра. А значит у него достаточно силы для призыва освящённой вещи. Я ждал купель из нашего храма, она самая близкая.
— И всё таки вы рискнули моим сыном! — Хозяин кабинета вскочил на ноги, от резкого движения жидкость вырвалась из бокала, широким веером разлетаясь по кабинету, что бы в следующую секунду зависнуть в воздухе и собравшись в идеально круглую сферу вернуться обратно в бокал.
— Не след разбрасываться столь хорошим напитком. — Отец Николай осуждающе покачал головой. — Вам стоит понимать какое чудо свершил ваш сын. Теперь город Сеул один из не многих городов может называться священным городом, в котором нет места тварям из нижнего плана. Мелкие бесы, низшие демоны. Отныне им здесь не место.
— Постойте это как с городом Турином, когда там была обретена плащаница Господня!
— Именно так, уважаемый Евгений Львович, и вам нужно быть готовым к давлению со стороны двора его Величества Императора, — священник грустно улыбнулся — и со стороны нашего Императора тоже.
— Что вы имеете ввиду, отец Николай? Разве мы не отдали купель Церкви, разве мы можем что-то решать? — Евгений Львович совсем было уже собирался сесть, но последние слова остановили его порыв, — Юра? Вы говорите о сыне? Ну конечно о том, кто призвал купель станет известно…
— Да, об этом Евгений Львович. Последний чародей такой силы умер почти восемьсот лет назад, а тут мальчишка о пятнадцати годах. Думайте об этом и помните, Церковь может быть отроку Юрию надёжной защитой и твёрдой опорой.
— Пойдёмте уже, — Евгений Львович ушёл от ответа, сначала защиту предложат потом обязанным станешь, а там и Корпус паладинов на горизонте. Такой судьбы он сыну не хотел.
— Господин Президент. — В дверях стоял бригадир, своим появлением спасший хозяина от продолжения неприятного момента в разговоре. — Мы закончили. Чаша упакована и погружена на транспортёр.
— Пойдёмте отец Николай провожу вас, — он решительно двинулся к двери, сразу обозначив своей фразой, что разговор окончен.
— Пойдемте, — отец Николай смиренно вздохнул, его ждала бессонная ночь, впрочем, он не сомневался, что его старого товарища, и как оказалось, отца очень непростого мальчика, ждёт не менее насыщенная ночь.
Проводив священника и машину с великой святыней, Евгений Львович минут пять понаблюдал за работой двух мастеров, устанавливающих в расширенный дверной проём новую двухстворчатую дверь. Успокоив дыхание, он собрал свои мысли решая кому первому нужно звонить. Наконец взвесив все за и против, решительно кивнул и начал нажимать кнопки телефона ища номер. Длинные гудки оповестили, что абонент в сети, телефон не выключен и не разряжен. Дождавшись десятого гудка и выслушав противный голос, сообщивший что абонент не нехороший человек. Он заново набрал номер, в этот раз уставший, сонный голос сказал ему: «Алло, слушаю Вас»
— Сашка ты был прав. Готовь невесту, и жди завтра сватов.
— Хорошо, до завтра. — на том конце отключились. Евгений Львович с удивлением посмотрел на телефон, не такой реакции он ожидал. Впрочем, главное он сказал, пути назад нет совсем, теперь можно и отцу звонить.
* * *
Проснулся рывком, не сразу сообразив, что меня разбудило, наконец чувство дискомфорта намекнуло, что причина находится в кармане. О как, да я одетый уснул. Достав телефон из кармана брюк, с непониманием уставился на входящий неизвестный мне номер, впрочем, кому надо тот знает, отбросив сомнения нажимаю на зелёную кнопку:
— Слушаю вас, — намеренно не говорю своего имени, мало ли вдруг ошиблись номером, но первые слова развевают сомнения, что это мне. И сразу становится понятным кто звонит.
— Князь, я знаю это ты виноват, — голос демонессы Николь наполнен болью и чем-то ещё, мне совсем не понятным, — да ниспадут проклятье и месть на твою голову вра…
Телефон в моих руках неожиданно замолкает рассыпавшись чёрной, жирной пылью, чувство гадливости подталкивает тошноту к самому горлу. Что за хрень вообще происходит? И… Где я собственно нахожусь? На диване я нахожусь, на ощупь на кожаном белом диване, а ещё рядом кто-то спит. Освещения с улицы достаточно, чтобы разглядеть человека, укрытого пледом и прикорнувшего в углу дивана. Лицо спряталось в тенях и складках пледа, зато есть аура и в рисунке тонких полей сразу узнаю Сун, то есть Софью.
Точно Софья! В память сразу вернулись события прошлого вечера. Блин, знатно меня вырубило.
Так! Ну с местом дислокации всё понятно, непонятно только с телефоном и принцессой-демонессой Николь. Какого собственно хрена звонить честному человеку посреди ночи и пакости разные говорить, телефон ещё испортила, я к этому раритету и привыкнуть толком не успел. Вот интересно протоколы местной связи позволят мне своего китайца вытащить. Так это не о том, Николь вот в чём вопрос, и не перезвонишь, не переспросишь, когда я её бросить то успел, даже не поматросил и на тебе, печалька однако. Ладно хрен с ней. Завтра в школе, я бросил взгляд на наручные часы, то есть сегодня, у неё спрошу, на хрена звонить честному человеку в два часа ночи и говорить разные гадости. Сознание привычно сузилось до внутреннего «я» и закинув очередной шар памяти на полку потянулся аурной рукой к Софье. Упс облом. Белый свет вспыхнул в месте моего прикосновения. Не пускает. Хм, интересненько, а если так. Дотрагиваюсь до пледа, шаря в потьмах. Ищу его край что бы прикоснуться прямо к телу. А. чёрт. Нога девушки дёргается.
— Господин? Мне щекотно. — Голосок Софы заспанный и от того бархатистый.
— Прости не хотел тебя будить, я нечайно, — пробормотал понимая, что отмазка совсем не убедительна, — ты чего на диване уснула? До кровати не добралась?
— Мать моего господина сказала, что моё место всегда подле Вас, Мой господин.
— В туалет тоже со мной пойдёшь? — так, это я не подумав ляпнул, Корея, что б её с их менталитетом, — отставить туалет, мне в душ надо, я тут испачкался.
— Я провожу мой Господин, — девушка с готовностью подскочила.
— Лучше рукой покажи, — щелчком пальцев зажёг плазменный шарик под потолком и тоже поднялся, рассматривая пятно черной, графитового блеска, пыли на диване. Мой правый рукав и правый борт пиджака тоже чистотой не отличались покрытые пылью. От чёрного вещества веяло мерзостью и ещё чем-то нехорошим,
— Так девочка моя, не удивляйся. Василий, а ну ка встань передо мной как конь перед травой.
— Хозяин я не конь, я кот, — Василий галантно поклонился мне, а потом Софье, — Рыжий кот Василий красавица, целую ваши ручки.
— Вот Су… Софья, этот кот, мой фамильяр, познакомься.
— Сергеева Софья, личная слуга наследника Рода Сергеевых…
— Так представились и хватит, Софья пожалуйста оставь нас на минутку и, если можно свари кофе. А к тебе рыжий умник у меня есть дело. — В двух словах поведал рыжему о неожиданном звонке, и его последствиях, видимых на моей одежде и диване.
— Да и ещё Василий от этой пыли так смердит что блевать хочется. Что скажешь?
— Ничего хозяин. Пыль как пыль, пластиком пахнет и ещё металлами разными. Похоже на заклятие праха.
— Заклятье? Это колдовство? Против меня было применено колдовство? — Я ошарашенно уставился на кота, что ни день то сюрприз, а ведь так хорошо всё начиналась, больничка, клизма, медсестричка, и ни чего такого этакого, всё сугубо утилитарное и знакомое.
— Не против тебя, а против телефона, ты только эманации уловил, поэтому и тошнило, — кот неожиданно уселся на собственный хвост смешно скрутив его пружинкой, закинув осапоженную лапу на лапу, отчего сразу стал похож на рыбака дачника, — это чёрное колдовство. Тебе оно грозить не может.
— Не понял. Поясни.
— Ты сияющий. Поэтому черное колдовство в прах и обращается. — Кот ещё больше стал похож на рыбака разглагольствующего о тонкостях рыбалки. Ему бы ещё рюмку и огурец для полноты картины.
— Держи, — всовываю ему в лапы солёный огурец и запотевшую стопку водки, — продолжай речистый.
— Эээ? Хозяин — это зачем, — в больших зелёных глазах нешуточное удивление.
— Вот это выпить. — Тыкаю пальцем в рюмку и переведя на огурец продолжаю: — Затем этим закусить.
— Но зачем?
— Для гармонии Василий. Пей давай. — Кот зажмурившись, выполнил приказ в правильной последовательности. И тут же грохнулся на пол.
— Что Вася хвост подвёл? Ай-яй-яй, — Так ты на диванчик бы присел.
— Прости хозяин больше не повторится. — он грациозно извернулся и запрыгнул на диван. потеряв в полёте всю свою одежду, Васька сел как нормальный кот на задницу с упором на передние лапы. Большие почти беличью уши с кисточками нервно задёргались, поворачиваясь в разные стороны и замерли встав по стойке смирно.
— Исполнено хозяин.
— Прощаю. Давай продолжай. Что ты там про сияние вещал.
— Ты и твоя женщина сияющие, или как говорят ваши священнослужители — осенённые Великой Благодатью. В вашем присутствии любое колдовство обязательно разрушится, слабое сразу, сильное несколько позже, но обязательно разрушиться.
— Моя женщина? Это ты про Сун? То есть про Софью? — в принципе вопрос для меня риторический, сразу ведь вспомнил сияние девушки, и ещё как вокруг неё белые снежинки света кружились во время обряда крещения. — Но почему? Откуда взялась эта Велика Благодать.
— Хозяин! А кто вчера призвал на землю купель четырёх святых? — Кот забыв, что он кот, вскочил на задние лапы перед диваном, щёлкнув каблуками по паркету. Интересное умение, интересно, а мне можно этому обучиться.
— Ты не нервничай так, спокойнее нужно быть, — я осадил рыжего — давай уберись тут. Тряпочкой там, веничком. Это очень успокаивает. А я в ванную помедитирую, над твоими словами подумаю. И знай, больше водки тебе не дам.
— Почему это?
— Вредно для окружающих. — я с удовольствием смотрел на изумлённую морду лица Василия, — На тебе пинджак с карманами и бурсачьи штаны. Очистить. Отгладить и повесить на плечики.
Сняв с себя помятую школьную форму вручил ворохом обалдевшему коту, закричал куда-то в сторону кухни:
— Милая мне кофе в ванну! — И пошлёпал носками по паркету в сторону ванной размышляя на ходу. А может нужно было и носки оставить этому умнику на простирнуть, или дедовщина не наш метод. Нет ну какой умник, с каким апломбом хозяина поучает, тоже мне кот ученый. Тебе вопрос задают, так отвечай, как положено имея вид придурковатый, ибо не хрен смущать хозяина тотальным превосходством в образовании.
Лёжа в ванной наслаждался горячей водой. Люблю, чтобы на грани терпимости, что бы пот прошибал. Тут главное не опускаться в воду ниже грудной клетки иначе сердечко может не выдержать. А ещё думается хорошо. Вот и лежу новые вводные перевариваю. Вот вроде мир достался вполне нормальный и технологически развитый, но, как оказалось, в нем есть место колдовству и чародейству. И никого это не смущает. Сегодня школьники на Ваську отреагировали вполне безразлично, ну кот, ну в сапогах экая невидаль. Кстати надо у Васьки списки забрать. Я вот вчера видел, как благодать спускалась на Софью. А это, как я пониманию, не то, что можно получить, просто оказавшись в нужном месте и в нужное время. Значит высшие силы отметили мою слугу своей благодатью с какой-то целью. Знать бы ещё с какой. А что мне теперь делать с этой купелью четырёх святых. Тут, думаю, отец разрулит, нужно завтра обязательно с ним переговорить, впрочем, уже сегодня, время то, уже три утра. Интересно, а где Софи? Сорок минут на кофе это перебор.
— Господин! Кофе! — София закатила в ванную комнату столик с парящей чашкой, печеньем в вазочке и молочником.
— Ух ты! — я повернулся корпусом к вошедшей положив руки на край ванной, — и откуда такая красота?
— Попросила у Заместителя Управляющего. — Девушка смущённо улыбнулась, — простите меня Господин мой, что заставила вас ждать.
— Софья! Я ведь просил называть меня по имени.
Кофе крепкий и обжигающе горячий, молочка чуть-чуть и печеньку в рот. Хорошо. Прямо песня.
— Юра мне помочь тебе в ванной?
— Это как? — Печенье вылетело со рта брызгами крошек в разные стороны. А моё живое воображение уже рисовало сцены помощи. А собственно говоря, чего я ерепенюсь? — Помоги.
Шёлковый халатик аккуратно повешен на крючок, София без тени смущения, достала из шкафчика мочалку и мыло и полезла в ванну у меня за спиной.
— Ай, она горячая, — девушка отдёрнула ног. Ну или что там, Мне затылком не видно.
— Хорошо разбавь холодной.
Когда наконец, дополнительные приготовления закончились, закончилось моё терпенье и кофе. Ситуация, что б её. Делать то что, близость обнажённой Софии мутила разум, я банально растерялся, должен ли сначала поцеловать, а как же предварительные ласки, может сначала лёгкий массаж, девушки любят, когда им ступни массируют.
Мочалка прошлась по моей спине даровав здравый смысл и ясность мысли. Меня действительно мыли, нежные руки моей слуги тёрли мне спину и плечи, заодно их разминая. Так вот что значит — нега. Господи, как хорошо.
Руки Сун, через мои плечи, плавно, легко нажимая на кожу переместились вперёд, пройдясь по грудным мышцам нырнули в воду, но я уже не чувствовал её руки. Два твёрдых соска, на упругих полушариях тесно прижались ко мне. К моей спине. Горячее дыхание девушки коснулось моей щеки. И это всё, эти ощущения вытеснили всё остальное, в единый миг став центром моего мироздания. Всё хватит! Накупался!
Развернувшись в её объятьях, доли растянувшегося мгновения смотрю в глаза девушки, в два зелёной глубины озера.
Мягкие и алые, как весенние маки, губы Софи приоткрыты, и я впиваюсь в них, как путник к воде в сухой пустыне, разом выплеснув всё напряжение такой непростой недели.
— Твои губы пахнут корицей моя милая Сун.
— Сун больше нет, мой Господин. Сун осталась там, в том дворике позади ресторана, — в этот раз, уже её инициатива и она меня поцелует. — Меня зовут София, твоя Слуга София, мой Господин.
Каким-то плавным движение она перетекает ко мне на бёдра. Обхватывая поясницу своими ножками, резко подаётся вперёд, охает, и шепчет:
— Твоя Господин, душой и телом от ныне и во веки.
— Отныне и во веки. — шепчу в ответ, растворяясь в вечности.
София уснула под утро, девушка, уткнувшись мне в подмышку тихо сопела. На часах без пятнадцати шесть, по-хорошему нужно вставать. Разминку можно провести на крыше, а в качестве партнёра выступит Васька. Но вот не хочется мне вставать, не хочется оставлять этот сопящий носик, милое лицо и бархатную кожу. Я с нежностью провел по спине Софи рукой. Так, а это что у нас? Под рукой чувствовались неровности и бугорки. Потянувшись к ауре, в этот раз с лёгкостью вошёл в соприкосновение с её тонким полем. Всё тело девушки было покрыто шрамами и микро-разрывами. От понимания той боли которую она когда-то испытала, во мне всё захолодело. Задавив волну ярости, клокотавшую в груди, с трудом успокоился и следующий час кропотливо, один за другим убирал все повреждения, отразившиеся на тонком теле Софии. Особенно трудно было убирать следы ожогов, аура в этих местах была повреждена до коричневого состояния, и я не сразу сообразил как исправить повреждения отразившиеся не только на теле девушки но и в её сознании, от каждого такого шрама в тонком теле Софи к её сердцу тянулись тоненькие коричневые жгуты энергии, этакие извивающиеся черви. Вот их убрать у меня и не получалось. Ослабив концентрацию, откинулся на подушку пытаясь понять, что же делать.
Расфокусированным взглядом смотрел в никуда и злился на себя тупого. Луч бледно-белого света и вьющиеся вокруг него снежинки благодати, скорее почувствовал, чем увидел. Да и луч ли? Просто ассоциация такая возникла на что-то пронизывающее пространство из ниоткуда в никуда. По наитию потянулся к яркой снежинке, а фиг вам, прошла сквозь мою руку как свет через стекло. С третьей попытки до меня дошло попробовать аурный щуп. Есть! Получилось. Теперь аккуратненько поднести к коричневой гадости. Класс! Получилось! Коричневый червяк натурально задёргался словно живая тварь и с легким дымом исчез, а место шрама в тонком теле засияло ровным зелёным светом здорового тела.
Дальше уже дело техники, один за одним убрал оставшиеся семь шрамов. На улице было совсем светло. Тихо поднявшись, постаравшись не разбудить девушку, отправился в чём мама родила на кухню. Одежду мне искать было в лом, и я просто вытянул себе трусы с майкой, на ходу подпрыгивая на одной ноге, пытаясь одеть главный предмет гардероба.
На кухне было девственно чисто и пусто. Ну да, когда бы Софья успела обжиться. Она ведь тоже здесь ночевала первую ночь.
— Вот я баран, — хлопнув себя ладонью по лбу, погружаюсь в чувство любимого капучино, которое делал Сашка бариста в кафешке с первого этажа моих апартаментов. Аромат свежего кофе полился по кухне, вкусно щекоча ноздри. Круасан притянул вообще без проблем.
— Васька!
— Здесь я, Хозяин, — Рыжий в этот раз появился без поклонов, подтянув барный стул, уселся рядом со мной.
— Кофе будешь? — и видя, как рыжий сморщил морду, — или тебе молочка парного? Крынку?
— А крынка — это что? — Василий заинтересованно облизнулся.
— Крынка, это мой, оказывается не всё знающий Василий, молочный глиняный кувшин примерно в два с половиной литра объёмом. Про литры рассказывать?
— Не хозяин не надо, — рыжий как-то странно перебрал по стойке лапами, как котёнок который выдавливает из мамкиной титьки молочко, — мне молока крынку или лучше сразу два крынка.
— Правильно говорить две крынки, крынка хоть и кувшин но женского рода — почувствовав тяжесть в руках не удержался и отпил тёплого, пахнущего зелёной травой и коровой Зойкой из моего детства, молока, — всё, пей, настоящее высшей пробы.
— Хозяин мне бы блюдце побольше, — Васька с сомнением рассматривал широкое горлышко кувшина. — Я с такого пить не могу.
Не придумав ни чего лучше вытянул коту хрустальную хлебницу, ту самую которую разбил, в далёком детстве, пытаясь из неё покормить корову Зойку клубникой.
— Хозяин я ягоды не ем, — Василий с сомнение разглядывал горку немытой клубники, ещё теплой от майского солнышка и от того одуряюще пахнущей.
— Блин, это я что, и так могу? В следующие пять минут на кухонной стойке появилось старое пятилитровое пластиковое ведро с огромными жёлтыми абрикосами, эмалированная кастрюля с малосольными огурцами и два эскимо на палочке в бумажной обёртке с надписью: «Ленинградское».
— Хозяин мне бы блюдце, — раздался тоскливый мяв с той стороны великолепия.
— Держи. — В этот раз вытянул ему бабушкину, опять же хрустальную салатницу.
Расправившись с кофе, круасаном и мороженкой, почувствовав себя удовлетворённым, решил перейти к основному вопросу:
— Василий, а вот ответь мне, есть ли чародейство, которым я могу человека найти и притянуть к себе.
— Нет хозяин. Притянуть живое существо нельзя, не получиться. Можно открыть коридор, и провести по нему, а притянуть нельзя.
— Как это открыть коридор? — Я озадачился, восхитившись перспективами, что бы тут же жестоко обломаться.
— Раньше сильно-могучие чародеи такое могли. Давно это было. — Васька снова стал лакать молоко, воспользовавшись тем что я загрузился темой.
— Так хватит жрать. Успеешь ещё. Ты на первый вопрос не ответил.
— Найти человека можно, — кот вполне по-человечески вздохнул, — тебе про какой из сорока восьми известных мне способов рассказать?
— Начини с самого простого.
— Нууу. Как насчёт того, что бы обратиться в справочное бюро.
— Васисуалий, коврик ты блохастый, я тебя про чародейские способы спрашивал.
— И вовсе я не блохастый, — кот провёл языком по лапе, — не знаю, я всего лишь фамильяр молодого, необразованного чародея, это тебе к профессору надо, в Академию Волшебства и Чародейства.
— А что тут и такая есть? — в изумлении я обратился к своей памяти. Как же можно было такую информацию пропустить.
— Не-е-е, тут нету, она там. — рыжий махнул лапой куда-то, себе за спину. — А ты, хозяин, можешь по своим меткам людей искать.
— Знать бы ещё как.
— Как? Как? А сила тебе на что, она такие естественные навыки в тебя сразу вкладывает. Тебе вообще кого искать надо. Может правда лучше в справочную обратиться.
— Ну да в справочную, — я посвятил своего фамильяра в тайны прошлой жизни Софии и моём желании найти и покарать.
— Так это опять не ко мне, — Васька с тоской покосился на салатницу, — Это к отцу, такие вопросы тебе решать ещё рано. Не по статусу это.
Блин. опять этот блохастый меня, как котёнка, мордочкой в напудоленую лужицу ткнул.
— Юра тебе мама звонит. — в двери вбежала Софи завернутая в одеяло, да так и застыла в изумлении разглядывая натюрморт на столешнице, — у тебя телефон не отвечает.
— Да мама, — я взял протянутую мне трубку.
— Сынок ты уже завтракал?
— Да мама.
— Софию не обижал?
— Нет мама не обижал, — вот интересно это она сейчас про что? про пестики или про тычинки?
— Сынок ты в школу езжай сразу от Софии. Тебе такси заказать?
— Спасибо мама, я своим ходом доберусь не переживай.
— Юрочка я тебе чего звоню. Ты сегодня в школе только до обеда, потом папа пришлёт за тобой машину. Нужно обязательно в ателье костюм померять и сразу забрать.
— Мама какой такой костюм? — Нехорошие подозрения стали подкрадываться из-за угла моей паранойи.
— Как какой? — я прямо воочию увидел как мама всплеснула руками, — разве можно на сватовство идти в школьной форме?
— Сватовство!? — с изумлением смотрю в глаза Сифии и прикрыв трубку рукой спрашиваю: "Ты про сватовство, что нибудь знаешь? Нет, ну ладно." — Мама какое сватовство?
— Как это какое? Юрий ты уже большой мальчик. Пришло время тебе жениться.