Глава восьмая Чародейская или всем всё покажи, расскажи, да дай попробовать.
Снова сидим с отцом в библиотеке, на столе между нами мой меч в ножнах и кожаная перевязь с золотой пряжкой, украшенной довольно крупными алмазами и диамантидами. Сидим, молчим. Отец буквально за руку затащил меня в библиотеку крикнув в пространство, что-бы нас не беспокоили. И вот теперь молчим. Я рассматриваю ножны червленого серебра и буквы на них, в голове что-то вертится. Вот видел я уже эту надпись, а вспомнить не могу, и вся моя хваленая память, прокачанная до сто-пятисотого лэвела мне не может в этом помочь, дежавю однако. Ножны выглядят цельно-литыми, точность выделки мелких деталей, по моему достаточно профессиональному мнению, машинного исполнения. Где же я эту надпись уже видел? Перевязь толстой кожи, наоборот, явно ручной работы, круглая пряжка из литого золота с камнями которые явно просто разложили в расплав. Но и это удивительно, так как видна филигранность работы, может имитация под ручную работу?
Глянув на отца, на его локти, упёртые в стол и подбородок, положенный на руки. Взгляд отрешённый, на лбу проступили морщинки, на правом виске пульсирует жилка.
Решившись, поднимаюсь, и вытащив меч, кладу его рядом с ножнами. Клинок около восьмидесяти сантиметров длиной, узкое лезвие на более пяти сантиметров с широким долом дымчатой стали, обоюдоострые, параллельные друг друг, кромки кипенно белые. По долу тянется та же надпись, что и на ножнах.
— Сын где ты это взял? — взгляд отца строг и беспомощен одновременно.
— Папа я хотел призвать свою шпагу, но только сразу с перевязью и ножнами, — я развёл руками, — ну оно как то само получилось. Правда могу сказать что это было очень тяжело, я даже ослеп от своего сияния, так моё солнышко светилось…
— Солнышко? — отец вскинул брови, — поясни.
— Ну, это я так средоточие своей энергии называю — приложив руки к солнечному сплетению показываю отцу, где оно у меня находится.
— Ладно понятно продолжай.
— Ну, я и говорю, что тяжело было, даже какой то чавкающий звук был, как из болота вытащил, а ещё ножны были такими холодными, что стразу покрылись инеем, по ощущениям градусов сорок ниже ноля.
Помолчали, отец покачал головой, вздохнул таким знакомым вздохом, как когда-то вздыхал, лет тридцать назад, тогда соседская старушка пришла к нему жаловаться на то, что я все трёхлитровые банки на её грядке побил и угробил всю её рассаду. Выпорол папа меня тогда знатно, аж попа зачесалась от воспоминаний.
— Сын ты знаешь, что здесь написано? — отец ткнул пальце в ножны.
— Нет, но мне, она, почему-то кажется знакомой. — я пожал плечами, — вот только вспомнить не получается.
— Это сын девиз нашего Рода, и записан он этрусскими буковицами.
— Ох тыж! А я думал это старославянский.
— Нет сын, и язык и этот меч, это очень древняя легенда, которую и за правду перестали считать. В Родовых списках указано, был когда то у нас в Роду великий воин по имени Сергий Скала, и погиб в большую Войну с людьми драконами, — он потёр переносицу, — так вот, был у него меч-кладенец, отданный ему древним призраком, обитающим в старом могильнике в горах Урала. Этот же призрак и забрал тело нашего предка к себе в чертоги, ну и меч-кладенец за одно.
— Как то совсем уж сказочно звучит, — я со всем возможным скепсисом посмотрел на клинок на столе, — не находишь папа. Это ж только в сказках былинные богатыри мечи-кладенцы имели.
— А ты вспомни, где они их брали?
— Ну это, — я замолчал вытаскивая из памяти информацию, — Илья Муромец из гроба взял, в который вместо меча лёг Святогор, а подняться уже не смог. Иван Царевич в кургане взял, Руслан Елизарович тоже на кургане добыл. Меч-кладинец лежал под огромной живой головы древнего богатыря.
— Сын, мечь-кладенец это не имя собственное, так называется холодное оружие, добытое в старых могильниках. Но и это ещё не всё, так ведь не каждая железка из кургана называется. Это оружие мёртвых. Оно может убивать не только живых, но и мёртвых.
— Это зомби что ли, или там вампиров всяких резать?
— Сын! — отец повысил голос, а в коридоре кто-то вскрикнул. Мы оба повернулись к дверям. Я на автомате потянулся аурным щупом. О! как, Лина стоит прямо под дверью, подслушивает что ли?
— Лина зайди, — крикнул отец и пояснил на мой удивлённый взгляд, — кроме Линки не кому.
— Да папа, звал, в дверь заглянула моя сестричка, так, кстати, не поменяв причёску, её хвостики потешно торчали вверх, украшенные шарообразными бантами-хризантемами.
— Лина принеси мне пожалуйста шёлковую косынку и попроси у мамы мой брючный ремень. — папа нарезал сестрёнке задачу.
— Папа не надо Юру наказывать, они ни в чём не виноват они сами…
— Я не понял дочь! Это ты сейчас о чём? — отец в удивлении заломал бровь, — ремень для тебя, за то, что под дверью стояла.
— Ой, — сестра буквально испарилась, хлопнув дверью.
— Тоже мне, защитница нашлась.
— Что, правда, будешь пороть?
— Я? — Отец вскинул голову, — нет, конечно, не буду я её пороть. Матери поручу. Я в немом удивлении уставился на отца. — Сынок, во первых, я хорошо знаю твою маму, они сейчас все втроём прибегут, а мне есть, что им сказать. А во вторых, кто как не мать, должна воспитывать дочерей, а добрым материнским словом подкреплённым ремнём можно добиться больших успехов в воспитании, это факт.
— Но ведь девочке уже шестнадцать лет! — я был поражён таким радикальным подходом к воспитанию взрослой девушки.
— Но, но, девочке, смотри какой взрослый. Одна защитница под дверью уши грела, что бы значит, брата спасать, а другой возмущён не проступком сестры, а мерой наказания за проступок. Юрий ты понимаешь, что вот здесь и сейчас это совсем не шутки, и то, что сегодня произошло, может угрожать нашему Роду полным исчезновением.
— Папа ну меч! Ну кладенец! Ну, это же сказки. Я вообще читал что кладенец, это производная от римского гладиус или вообще от старо-ирландского рубить, ну то есть клэйдэд.
— Ты мне ещё новомодную норманнскую теорию процитируй, мол в России правящий Род от островных козопасов произошёл, позвали мол варягов, придите люди добрые нами покомандуйте, а то, мы ж дурные, да лапотные, через раз себе ложкой в глаз попадаем. — Отец крепко сжал губы, он всегда так делал когда хотел успокоиться. — Сын, какие сказки. Это ты мне про сказки будешь рассказывать. Ты только за сегодняшний день трижды через безвременье ходил, ты хоть понимаешь, что могло случиться, мог не ты бы меч вытянуть, а совсем даже наоборот, меч тебя.
Папа потёр большим и указательным пальцами свои глаза.
— Гладиус, какой к херам гладиус. Тебе напомнить, кто был сначала римляне или этруски. На старославянском — уклад это сталь, а класть вообще значит убить.
В дверь постучались, и без приглашения зашли мама с сёстрами.
— Милый, я понимаю ремень, а шёлковый платок тебе зачем? — мама вопросительно посмотрела на папу.
— Давай сюда платок, — он протянул к ней руку, — а ты, сын, подними-ка мечь-кладенец режущей кромкой к потолку.
Он взял у мамы платок и подбросил над мечом. На пол упали две половинки платка, меч прошёл сквозь шёлк как сквозь воздух.
— Видели? — обратился он к Лане с Линой, — вот так же на пол могут упасть ваши пальцы. Касается всех! Юркин меч, его ножны, и на всякий случай перевязь, трогать всем категорически запрещено. Примите, как аксиому, это может быть очень опасно, я до конца не уверен, но это как раз тот случай, когда лучше перебдеть.
— Юра, это ведь ты с ним приехал? — мама с немым укором посмотрела на меня, — зачем ты это привёз, и где взял?
Глянув на отца, испрашивая взглядом разрешения, и только как он кивнул, ответил:
— Папа считает, что я его из могилы вытянул, где наш предок захоронен.
— Так подожди возмущаться, — отец не дал матери рассказать нам обоим, кто мы и где нам лечиться.
— Значит так, Юра ты сейчас подробно, вот прямо как проснулся, расскажешь нам, что с тобой происходило, и как день прошёл, — он снова потёр двумя пальцами глаза, а я подумал, ведь можно и родителей, через ауру, на здоровье проверить. — В общем, постарайся быть точным, но без излишних подробностей, если будет нужно, я уточню… хм, интересные моменты.
Следующие полчаса, я подробно рассказывал, и про утро, когда услышал отца, и как решил к нему присоединится, рассказал про то, что могу вызывать свою шпагу. Как в школе подарил заколку Юн Ми, и про её счастье в глазах, на что девчонки сразу стали фыркать. Линка, так вообще заявила, мол, Юн Ми предательница, и вместо того, что-бы за мной приглядывать, решила меня увести. Правда тут же замолчала, получив красноречивый взгляд от матери. Подробно рассказал о своём знакомстве с Тэгю и бандой отморозков занимающихся рэкетом. Сразу уточнившись про, то, что за главаря у нас сынок директора. Сразу же поведал и про директорский наезд.
— Ты что? избил одноклассников? — мама вскинулась в возмущении и, почему-то с упрёком, посмотрела на отца.
— Да не бил я их, — после чего в деталях рассказал кому и куда от меня прилетело, — Ну а директорскому сынку, действительно с ноги по зубам врезал, теперь по нему стоматолог плачет, ну или наоборот.
— Ну-ка сын, давай дословно, воспроизведи ваш разговор с Лим Джи. — Попросил папа.
Ну и повторил, внутренне ёжась, ведь я действительно вёл себя откровенно вызывающе и даже хамски, блин всё время забываюсь, что мой биологический возраст — пятнадцать. А ведь как иногда мечталось в детство вернуться. Вот правильно люди говорят, бойтесь своих желаний, не дай Бог сбудутся. Но отец, к моему удивлению лишь кивал, а потом и вовсе сказал, что всё правильно я сделал, мол, так и нужно разговаривать с теми кто зарвался и берега потерял.
За дуэль тоже пришлось рассказывать очень подробно. На мой вопрос о Мии, и о моём желании избавить девочку от сексуального рабства, мама только головой покачала и пояснила мне глупому, что в Корее за вовлечение в проституцию несовершеннолетних как и за пользование такими услугами есть только одно наказание — смертная казнь. И вообще Империя Корё одно из немногих мест на земле где этой древнейшей профессии вообще не было. Даже японцы за тридцать лет оккупации завозили в Корею своих жриц любви, вот там как раз, всё обстоит ровно наоборот. Мама даже пояснила, почему директорёныш ждал пятнадцатилетия девочки, с этого времени здесь наступает возраст согласия, чем и решил воспользоваться мелкий выродок.
Отец же всё время уточнял для себя мелкие детали, его интересовало буквально всё. Он спрашивал, как стояли вассалы принцессы, в какой именно момент шагнули вперёд, обозначая защиту Решельё. Он сильно удивился тому, как принцесса влезла в условия дуэли, самостоятельно назначив правило до первой крови. Папа разобрал этот момент буквально по секундам. Потом потребовал, от меня, демонстрацию приёма, вот прямо с утра обязал показать ему приём, который я назвал лунный луч. А под конец моего повествования о дуэли, папа выглядел очень задумчивым, он несколько раз повторил: "Решельё" и неожиданно для всех выдал, что нужно звать деда в гости, уж больно вопрос серьёзный по телефону не решить.
На моё желание пойти капитаном в клуб начальной военной подготовки получил немое удивление и мамино: «Зачем тебе это надо?» Пояснил зачем, снова наткнулся на родительское удивление, только теперь, серьёзностью моих планов. Отец даже уточнил, понимаю ли я, о необходимости траты личных средств на такой глобальный проект, и получив мой утвердительный кивок, достал свою записную книжку и что-то записал.
А вот за Ким Со Хён мне прилетело знатно, от мамы, в виде затрещины. Больно и обидно, по-другому и не скажешь, хотя умом и понимал, это за дело, но всё равно обидно. Мама, было начала опять рассказывать по семью Кимов, но папа прервал, сказал, что не место и не время.
Глядя на умоляющие мордашки сестричек, рассказывать про попадание меня и Тэгю под залп тяжёлой артиллерии не стал, Уточнил лишь у отца, правильно ли поступил, взяв мальчишку в оруженосцы. На его кивок и заверения, обязательно вернуться к этому вопросу, стал рассказывать про мечь-кладенец.
— Ну вот как-то так, я его и вытащил. — Закончив говорить и повинуясь своему порыву, подхватил меч за рукоять, поднял его остриём к потолку, стал разглядывать своё приобретение, поражаясь его идеальности и ощущению лёгкости в руке. Будто и не держу в руках железку в пару килограмм.
— Вложи в ножны, у тебя ещё будет время насмотреться. — отец дождался моего послушания и продолжил. — Так, а теперь поговорим о серьёзном.
* * *
В семье Кимов сегодня случился незапланированный семейный совет. На кухне за большим круглым столом, по европейски, на стульях, сидели, глава семейства Ким Александр Владимирович, его две жены — Селин и Ха Сиа, и все их дети. Самой старшей была приёмная дочь Александра Владимировича — двадцатисемилетняя Со Хён, которую он искренне любил как свою родную кровь. Двое детей от Селин — двадцатидвухлетний Хьён и двадцатилетняя Дан Би. Две егозы от его второй жены Ха Сиа — виновница сегодняшнего семейного совета четырнадцатилетняя Юн Ми и самая младшая в семье Хьён-ян.
Александр Владимирович обвел всех взглядом, вздохнул подумав, всего два мужика я да сын, может и правда послушать жён и привести третью жену, мальчишку хочется всем, а Хьён скоро покинет семью, совсем взрослый стал, пришло время птенцу вылетать из гнезда и радовать своих родителей внуками. Он опять вздохнул, и в конце концов, начал, такой неприятный для него разговор.
— Юн Ми как так получилось, что наследный принц Сергеев подарил тебе заколку с Гербом Рода и назвал своей будущей невестой? Разве ты не знаешь, что за нашей семьёй есть обязательство выдать за принца старшую дочь Ким Со Хён? — он протянул руку и положил на средину стола заколку с гербом и подвеской украшенной большим зелёным камнем.
— Какой большой камень, — воскликнула вторая жена, — милый это очень дорогой подарок.
— Сиа тут дело не в деньгах, — Александр Владимирович поморщился, — Юра конечно ещё мальчишка, но он дворянин, у него с молоком матери вложено на генном уровне, что гербы, ни кому, просто так, не даются, и уж тем более вот так в качестве парного подарка. И Евгений Львович трубку не берёт. Мне пришлось записаться к нему на приём, завтра к одиннадцати. Ох, доченька, как же так? Ну чего? Молчишь?
Но Юн Ми молчала, опусти очи долу, красная, как рак, до самых кончиков ушей, только вот раскаяньем это не было. Вот ведь упёртая растёт, папина кровь. Александр Владимирович покачал головой и обратился к самой старшей:
— Ну а ты Со Хён? Что можешь нам рассказать?
— Папа, я не знаю, почему принц подарил ей право называться его невестой. Это вздорный самовлюбленный мальчишка, которому море по колено, нет ни какого уважения к старшим. Он сегодня, в первый день семестра, устроил две драки. Избил одноклассников и выбил зубы сыну директора. А потом вообще покалечил в школьной столовой двух учеников из Франции.
— Юра защищал мою честь на дуэли! Он победил! А ты злишься, что не за тебя! — Юн Ми вскочила со стула.
— А ну молчать! — Глава семейства Кимов со всей дури хлопнул по столешнице ладонью, по гладкой поверхности побежала трещина, а тяжёлая заколка подлетела на полметра. Лицо Александра Владимировича побелело, он тяжело, откинувшись на спинку стула, задышал, прижав правую руку к груди.
— Милый тебе плохо?
— Принести твои таблетки?
Обе супруги подскочили со своих мест, но старший Ким остановил их взмахом руки. Посидев пару десятков секунд с закрытыми глазами, он тяжело встал и упёрся руками в пострадавшую столешницу. Все перестали дышать, ни кто ещё, и ни когда, не видел Александра Владимировича в таком гневе.
— Ким Юн Ми! Что! Ты дрянная девчонка сделала? Как могли дворяне скрестить свои шпаги за ради простолюдинки? Ты понимаешь?! Ты повесила на нашу семью долг жизни, — Он перевёл взгляд на свою старшую дочь.
— Ким Со Хён! Я разочарован! Как! Ты! Уже взрослая женщина! Учитель! Не придала должного значения произошедшему! Где был твой разум! За что мы платили деньги? Чему ты научилась в университете, если дуэль посчитала за драку.
Со Хён с каждым словом отца сжималась в комочек, неосознанно стараясь, стать меньше, ни когда ещё до этого отец так на неё не кричал. Сердце молодой женщины сжалось от отчаянья, сознание её помутилось, казалось ещё не много и она умрёт. Собрав все свои силы она бросилась к отцу, совершив ритуальный поклон встала на колени и коснувшись пола лбом положила рядом свои руки ладонями вниз:
— Папа прости меня, я принимаю свою вину и понесу за неё наказание, обида и гордыня затмила мой разум. Мой первый поцелуй. Нет мне прощенья, я так подвела семью, накажи меня папа, прошу, накажи, только не прогоняй. — Слёзы помимо воли полились из глаз Со Хён, и тихо всхлипывая он замерла на полу.
— Папа прости меня, — рядом со Старшей сестрой упала на колени и согнулась в ритуальном поклоне, Юн Ми — Я виновата в том, что отняла у сестры надежду. Я повесила долг жизни на семью. Папа я ни чего не совершала это Юрий-сси защищал меня и Мию-одноклассницу от белокурой демоницы. Я виновата папа, я наговорила грубостей Хён-онни, я затмила разум сестрички.
Александр Владимирович смотрел на своих плачущих детей и перекатывал в голове совсем не радостные мысли. Да Женька его старый друг, но он сегодня не брал трубку, не отвечал на его вызовы. Его секретарша сказала, что он будет его ждать завтра в первой половине дня, и скорее всего в одиннадцать он будет на месте. Он бы тоже не стал отвечать на звонки.
Нет сначала его обрадовала новость о парном подарке, но эта радость прожила, ровно до того момента, пока он её, заколку, не увидел. И даже тогда, это озадачило, а не расстроило. Это дети, они, к сожалению, растут, а такой подарок без Евгения Львовича, без его одобрения не возможен. Ну да он понял, что между сёстрами пробежала чёрная кошка. Но такое тоже случается, особенно у девочек в таком нежном возрасте как у Юнки. Он и разговор этот затеял, что-бы дать свою поддержку обеим. Хотел убрать это электричество между сёстрами. А тут такое. Ну как можно было ожидать от Со Хён такого.
Дуэль из-за Юн Ми, да он должен был позвонить другу детства сразу, ведь жизнь его единственно сына и единственного наследника одного из древнейших Родов Империи подверглась опасности. А старшая дочь? Дочь, которую они вместе с Евгением забирали из детского дома. Ведь это он, Женька, её нашёл, он же и предложил удочерить девочку пятнадцать лет назад, что-бы дать ей правильное воспитание. А он не смог, какой позор. Как можно было не придать значение произошедшему? Что она там говорила? первый поцелуй. Ещё и это. Что он упустил? Где были его глаза? А куда смотрели жёны?
— Дети мои встаньте, — и, дождавшись, когда маленькая и большая, его девочки, встанут, продолжил, — Со Хён, что ты знаешь про дуэль?
— Только, то, что мне сказал директор. Он сказал, что была драка в столовой, и что мой ученик покалечил двух школьников из Франции.
— У вас так много французов учиться?
— Нет папа, только трое. Девушка и два парня в выпускном классе, — Со Хён опустила глаза, уже понимая, какой вопрос будет следующим, — все трое из дворянских семей. Девочка высокородная принцесса.
— Час от-чАсу не легче. Кто?
— Николь де Плесси де Ришельё, как фамилии мальчиков не помню они не из моего класса. Перевелись к нам в конце прошлого семестра недели за три.
— Это де Комбо Рокбрюн и де Тассиньи, они вассалы Беловолосой демо… Ой принцессы Николь, она…
— Ким Юн Ми! Разве я тебя спрашивал? — Александр Владимирович повернулся к своей второй жене. — Ха Сиа ты плохо воспитала нашу дочь, где её уважение к старшим.
— Это моя вина наш муж, — женщина склонилась в поклоне, а после, так выразительно посмотрела на Юн Ми, что та непроизвольно прикрыла попу руками.
— Итак Со Хён, а что ты говорила про первый поцелуй? Зачем ты его поцеловала?
— Это не я, — она отчаянно покраснела, — это он меня поцеловал в коридоре прямо перед кабинетом директора, звал в какие то нумера и спрашивал играю ли я в шахматы.
Молодая женщина, под удивлённые ахи женской части семьи закрыла лицо руками.
— Оставь свои эмоции матерям, потом поохаете. Сейчас мне нужны подробности, — отец смотрел на свою старшую дочь со всей строгостью, на которую был способен. А вот там внутри, он снова увидел ту, маленькую девочку, растерянную и плачущую в коридоре монастыря посвящённого Богине Гуань-Инь. Отец вспомнил как он подошёл к ней, обнял, и стал шептать нежности, называл своей доченькой на русском, рассказывал, что у неё есть бабушка и дедушка. Он ведь, сразу её принял всем сердцем, и отдавал девочке всё своё тепло и нежность, даже тогда, когда родились собственные дети, Александр Владимирович не переставал любить свою маленькую Хёночку. И вот, именно сейчас, он вдруг понял, какое зло они с Женькой совершили. Его дочь с самого детства ждала своего принца, она не дружила с мальчиками, ни ходила на свидания. хёна лишили всех тех радостей, которые были у простых девочек. Вечная нянька, вот кто была его дочь. Кого теперь винить, как не его самого в том, что она не была готова к встрече со своей судьбой. Вот и теперь, перейдя на русский, он произнёс те заветные слова.
— Успокойся моя маленькая девочка, моё маленькое Солнышко. — Александр Владимирович дождался когда его дочь перестанет плакать, — А теперь, пожалуйста соберись, и постарайся мне рассказать. Без эмоций пожалуйста. Где ты была во время дуэли?
— На большой перемене меня вызвал к себе директор, и сразу стал ругать. Ругал за то, что дисциплина в моём классе, в первый же день опустилась на самый низ. Рассказывал, что мой…— Со Хён замялась, подбирая слова, — мой ученик, Сергеев Юрии, устроил драку в школе, он избил пятерых одноклассников. Директор долго меня ругал и приказал найти и привести к нему Юрии-ученика. Папа, ему Ян Гэ-секретарь секретарь позвонила, точно, я ещё даже выйти не успела. Вот после этого директор мне и рассказал о драке в столовой, о том, что Юрии-ученик избил и покалечил двух учеников из Франции.
—Почему ты не пошла сразу в столовую?
— Папа директор приказал привести ученика, вот я его и искала. в конце-концов пошла в класс и ждала там. Минут за пять до урока он пришёл в класс. — Со Хён снова замялась краснея и подбирая слова, — Отец, когда мы шли к директору, мне захотелось его предупредить, обернулась, а он… Папа он смотрел на меня как взрослый, оценивающе так… Спокойный такой и в хорошем настроении... Наверное… Ну да, думаю в хорошем. Сказал, что-бы я не волновалась, подошёл, обнял меня, и поцеловал. По настоящему, прямо в губы.
Со Хён замолчала собираясь с мыслями, румянец на щеках и капельки пота говорили всем о том что ей стыдно и совсем не легко.
— Папа я не знаю, но почему-то, с самой нашей первой встречи, мне кажется, что он старше меня. Это, наверное потому, что он мой будущий муж? — она с надеждой посмотрела на своего отца.
— Вполне возможно, а что ты по этому поводу мне скажешь, моя третья дочь? — Александр Владимирович обратился к Юн Ми.
— Ну да, Юра-сси такой взрослый и сильный, — девочка зарделась и уже тихо добавила — и очень красивый.
— Так хватит! — Глава семейства Кимов снова хлопнул ладонью по толу, но уже без былой экспрессии,
— Продолжай Со Хён.
— Я отругала Юрии-ученика, дождалась, когда он выйдет и отругала.
— Отругала и?, —не выдержала Ха Сиа, на что Александр Владимирович поморщился, но промолчал, кивнул только дочери, продолжай.
— А он, он принёс мне свои извинения, сказал, что примет на себя всю ответственность за совершенный им поступок. И всё, и больше я его не видела.
— И что всё? У тебя не было времени, могла после занятий разобраться, и с происшествиями, и поговорить ещё раз с Юрием?
— Прости папа, я хотела, это моя вина. — Со Хён обвела всех потухшим взглядом и с надломом в голосе произнесла, — Я не смогла, я закрылась в методическом кабинете и плакала. Простите меня, я подвела всех.
— Успокойся дочь, завтра я буду разговаривать с Евгением Львовичем, а теперь хочу послушать Юн Ми.
Глава семейства Ким, слушал, внезапно ставшую взрослой дочь, и пытался понять, что же произошло. По всему получалось, что это была любовь с первого взгляда. Ну да, у детей это случается в обязательном порядке, как раз в этом возрасте. Но почему тогда, его старый друг, допустил официальное притязание на его третью дочь? А как же их договор на Со Хён? Здесь совсем ни чего не понятно.
С дуэлью? вообще тёмный лес. Получается Юн Ми совершенно не была причиной, и эта её одноклассница, она тут каким боком? Тоже случайно? Что-то совсем не верится в такие вот случайности.
Зато, прямо сейчас, можно с уверенностью сказать, теперь стоит опасаться поездок во Францию.
— Подожди, — перебил он Юн Ми, — он что, дрался сразу с двумя?
— Ага! У него ведь два меча было, а у французов по одному.
— Мечи? Ты хотела сказать шпаги.
— А? Шпаги? Ну да наверное. Тэгю-одноклассник тоже так назвал эти мечи.
— Так! Значит, он пришёл в школу с двумя шпагами? — Александр Владимирович начал терять нить своих рассуждений, — что за блаж?
— Почему пришёл? И совсем не пришёл. Не было у него этих ваших шпаг, — Юн Ми, удивилась непонятливости отца, — он их там взял.
— Где там? — старший Ким начал снова закипать, — у кого взял?
— Да не знаю я, не видела. — девочка нахмурила бровки, — Ну Юра-сси, когда с беловолосой демоницей говорил, у него в руках ни чего не было. А когда вышел в круг, уже были. А ещё они горели.
— Что значит горели? Ким Юн Ми! — Осадил он восторги дочери, — говори яснее, учись более грамотно строить свою речь.
— Аппа я не знаю как правильно. — Юн Ми жалостливо сморщила носик— его железки вдруг загорелись , ну знаешь как ночью уголёк на веточке, если им помахать бысто-быстро, получается такая огненная дорожка. Вот эти, ваши шпаги, так же светились, только не красным, а оранжевым светом. А ещё у него в груди, словно свет зажёгся. Вот.
— Кому ты ещё об этом говорила? — Александр Владимирович напрягся, словно гончая взявшая след перед командой «Ату».
— Никому, меня же ни кто не спрашивал, — Юн Ми с испугом смотрела на вновь побледневшего отца. А Глава семейства Ким, медленно поднявшись, внимательно всматриваясь в каждого из присутствующих, особенно долго задержав взгляд на самой младшей Юонг.
— То, что сейчас, было сказано нашей третьей дочерью, — он ещё раз обвёл всех взглядом, — отныне является тайной. Никому, нигде, и никогда нельзя говорить о том, что наша третья дочь видела свет в груди своего будущего жениха.
Он снова сел, закрыл глаза и постарался успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Мысль о том, что его дочь может "видеть" была пугающая. Вот значит как, а он дурак, думал о любви с первого взгляда. А ведь со второй женой его тоже, свёл друг детства. Ох, Женя, как же ты, меня уже достал, в своём стремлении к возрождению силы Рода.
И вишенка на торте, Александр Владимирович со сей ясностью понял и принял как факт. У единственного наследника Рода Сергеевых проснулась древняя кровь. Он открыл глаза и произнёс ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нужно готовиться к свадьбе, у нас теперь нет времени ждать. Со Хён должна стать первой женой.
* * *
Две сестры сидели на розовом диванчике в спальне Лины и молчали. Сегодняшний день принёс столько сюрпризов, что они обе откровенно растерялись. Их Юрчик разбудил старую кровь, или как сказал пАпа древнюю. И это обстоятельство в корне меняло все их мечты и чаяния. А ещё утром, пАпа проговорился, у Юры есть женщина, и завтра он официально представит её родителям. Мама уже предупредила Лану не задерживаться в школе, они все вместе будут готовить праздничный ужин. А это может значить только одно, в их дом войдёт его старшая жена.
Ну почему? Он так и не увидел в них обеих женщин. Они ведь тоже его любят. Две близняшки синхронно вздохнули:
— Лина ты точно уверена, что это не Ким Со Хён? — Лана первая очнулась от тяжких мыслей.
— Юн Ми-ян её видела около такси, говорит очень красивая, красивее её онни, и моложе.
— Думаешь, он, поэтому нас вчера из спальни выгнал?
— А ещё у неё грудь большая и красивая, — Лина горестно вдохнула.
— Линка ты дура!!! Причём здесь грудь. Слышала, что папа сказал? В нашем Роду проснулась древняя кровь! Неужели ты не понимаешь? Он теперь не просто принц, он, он… — Лана задохнулась от возмущения, — как ты не понимаешь? Он знаешь кто?
— Ну и кто? — Лина обиделась на сестру, и ей тоже захотелось сказать, что ни будь обидное.
— Он Небо, а мы трава под его ногами, и не факт, что интересы Рода теперь совпадут с нашим желанием.
— Сама дура, тебе-то, зачем переживать, тебя ждёт наследный принц, — Лина запнулась, — а я! А я, знаешь что? Я буду бороться за свою любовь! Вот! Мне вообще Юнка сегодня рассказала, как Юрочке не понравилась еда в столовой. Я завтра ему принесу обед. Вот!
— Линка ты вообще? Ты головой то думаешь, не слышала разве? — Лана поморщилась, — Юн Ми-ян теперь официально кандидатка в невесты и его девушка, на повороте обошла зараза малая.
— Ой, да ладно, какая там с неё девушка, да и не любит он её. Уверена Юра будет с ней дружить понарошку.
— Хрен тебе, а не Юру. А меня во дворец не возьмут, я это точно знаю.
— Это почему? — Лина с удивлением уставилась на сестру.
— Потому! Я умная, а там такие не нужны.
— Лана ты мне зубы не заговаривай, говори чего придумала. Я вот, знаешь чего думаю?
— Чего?
— Мы костюмы феечек из сказочного леса себе оставим, видела как мальчишкам понравилось?
— Линка это дорого, я все свои деньги за прокат отдала.
— А мы у мамы попросим, на такое дело она не откажет. Вот... — Лина замолчала, — ты слышишь?
— По моему, это из Юркиной комнаты.
— Гитара! Пошли послушаем, — Лина подскочила с дивана, — пойдём.
Из приоткрытой двери в спальню брата, вытекала музыка. Сочный гитарный перебор и тягучая грустная песня.
Словно ветер в степи,
Словно в речке вода,
День прошёл и назад,
День прошёл и назад,
не придёт ни когда,
не придёт ни когда…
Две сестры как в отражение посмотрели одна на другую, и решительно вошли внутрь.
* * *
Я сидел в своей комнате и неотрывно смотрел на мечь-кладенец, лежащий на стуле посреди комнаты.
Разговор с отцом выбил меня из седла, из колеи, не важно, выбил и всё тут. Какой же длинный сегодня день. И эта железяка, ну вот что мне с этим делать? Что?. До меня, здесь и сейчас, дошло.
Всё плохо.
Всё плохо с головой, с восприятием, с адекватностью и мироощущением. Мои поступки и мои действия, самоуверенность, граничащая с глупостью. Когда отец рассказал всем, что я теперь волшебник, точнее чародей, и как доказательство показал на мой меч, он, видите ли, мог отозваться только на призыв чародея. Я просто впал в ступор. Осознание происходящего меня накрыло пыльным мешком, А ведь, я сам его достал, и ни чего, как так и надо, без всяких мыслей и сомнений, достал и достал. И только там, в комнате под перекрестными взглядами моих родных до меня дошло, ЧТО я достал. А потом, я сегодня дрался на дуэли, я дрался. не герой из книжки, а я. Рисковал своей жизнью, для чего? Не ну понятно для чего, но блииин. А ещё есть моё солнышко.
Отец много чего ещё говорил, но я не слушал. Потрясение накрыло меня с головой. Как я смог продержаться и не грохнуться в обморок, не понимаю, так мне было плохо. Вот уж правильно говорит народная мудрость, что здесь вам не там.
Я чужой в этом мире, не местный, не от мира сего.
А мои близкие, они восприняли чудесатнутые новости вполне нормально. Да необычно, но это нормально, потому, что так бывает. И самое главное, здесь все к этому стремятся. Волшебство было раньше, и встречается сейчас и что?!
Когда родители отправили сестёр, оставив меня для более обстоятельного разговора, мне было уже фиолетово на всё. Моя душа билась в противоречии воспоминаний и восприятия. Меня затрясло, не такая уж, оказалась крепкая психика, у такого умного меня. Пот градом и в глазах мураши летают. Страх подкатил к горлу, спазмом закрыв доступ к желанному воздуху. Темнота.
В себя пришёл в объятиях мамы, прямо как в детстве, хорошо и покойно. Отец был рядом, совершенно спокойный и несколько расслабленный. Мне даже обидно стало. А он улыбнулся и сказал, мол, не парься. Так и должно быть. Это видите ли энергия синхронизируется с моей душой, и она же влияет на мои поступки. Охренеть пять раз, держите меня семеро.
И вот теперь сижу, смотрю, в голове бардак, на душе хмарь. Что делать дальше и как жить? Грустно улыбнулся, вспомнив свои умные о спортзале и частном кабинете. На мои вопросы отец опять не стал отвечать, прямо сказал, не зачем, мол, перегружать меня излишними знаниями, это плохо сказывается на синхронизации, вибрации, видите ли не те. Живи как жил и старайся больше не делать глупости. А умения сами придут.
Ну да придут, хотя… А собственно разве сегодня во время дуэли. Точно, лунный луч. Перед глазами возникла чужая шпага, проваливающаяся вниз, не встретив сопротивления о мой клинок. Но так можно и кукухой поехать. Хандра совсем не желала меня оставить и убраться к таксисту на водительское сидение.
Подавив в себе желание встать, я ж теперь волшебник, тьфу, чародей, понять бы ещё в чём разница, протянул руку к гитаре, пожелав почувствовать грифель. И оп, с лёгким, едва слышным, хлопком, она оказалась там, где и нужно.
Пробежав по грифу пальцами, тронул струны. Звук неожиданно успокоил. На память пришёл гений гитары Дидюля, а вот интересно, в этом мире он есть. Мысли начали плавно перекатываться в голове, укладываясь волноломами перед ревущим внутренним морем хаоса. Это всё Дидюля.
Когда запел и сам не заметил. Просто сидел и творил музыку извлекая её не только из инструмента. В какой то момент снова стал замечать искорки на краю сознания, они кружились вокруг меня, раздражая периферийное зрение. Опять вспомнилось о гничах. Вспомнилось и тут же забылось. Дверь распахнулась и на пороге застыли мои сёстры.
— Сестрицы разве мы не договаривались стучаться прежде чем войти, — отложил гитару и уставился на двух настырных особ.
— Юра мы не специально — Лана посмотрела на Лину, просто твоя песня, она…
— Она слишком тоскливая, — Лина, смотрела в пол не поднимая глаз, — братик тебе плохо?
И уже в два голоса:
— Братик мы ведь с тобой!
— О как вспомнили. Братик. А кто мне сегодня бомбу в коридоре подложил?
— Какую такую бомбу? — Лина непонимающе уставилась на меня. А Лана вообще, похоже, дар речи потеряла.
— А кто сегодня своей красотой брата чуть сознания не лишил? Это я молчу о той травме, что вы нанесли бедному мальчику. Он, между прочим, чуть заикой не остался.
Вижу до сестричек дошло, правда, расскаивания не заметно, наоборот довольны кошки. Стоят, улыбаются, друг на дружку смотрят.
— Так тебе понравилось? — Лина победно смотрит на Лану.
— А я тебе говорила.
— Ага понравилось, прямо вздрагиваю от счастья когда вспоминаю, — решил немного потролить сестричек.
— Вот и вздрагивай тебе полезно, — Линка, зараза, победно смотрит, и неожиданно чувственно проводит кончиком языка по верхней губе. Я вздрагиваю, настолько это выглядит сексуально, а Лана шипит рассерженной кошкой.
— Лина перестань, сейчас опять выгонит.
— Нет, не выгоню, у меня к вам вопрос.
Сёстры так и стоят в дверях, действительно красивы чертовки, вот же повезёт Российской Короне.
— Да вы заходите уже, в ногах правды нет, вон диванчик плюш, я вместо китайского болванчика, — и видя недоумение, — да не заморачивайтесь, день у меня сегодня тяжёлый.
Девчонки по дуге обошли меч и с удобством устроились на моём диванчике, забравшись на него с ногами.
— Солнышки мои, — ну да, доброе слово и кошке приятно, вон как заулыбались, — Как вы ко мне относитесь?
— Мы тебя любим, — опять синхронно на два голоса, они что специально тренируются по ночам?
— Да я не про то, — поморщился и продолжил, — ну вот он, я, перед вами стою, весь из себя волшебный волшебник, и что? Как вы к этому относитесь?
— Не волшебник, а чародей, поправила меня Лана.
— Поясни, для меня так вообще нет разницы, что волшебник, что чародей, или там маг, разницы вообще нет.
Глаза Ланы и Лины распахнуты на максимум, понимая, что ляпнул нечто, из ряда вон выходящее, начинаю судорожно теребить свою местную память и ничего. Девчонки смотрят непонимающе, пожимаю плечами, ну вот как то так, такой у вас братец тупой.
— Волшебник это волшбу творящий, — Лана, видя моё не понимание, уточняет, — ну это тот, кто может использовать заклинания и артефакты.
— Ага, точно, — подхватила Лина, они чувствуют миру и могут её накапливать во внешние носители.
— А мира это?
— Юра ну ты тундра, — Лина покровительственно улыбается, — тебя вообще из поместья ни куда не выпускали и в подвале держали?
— Братик это же общеизвестные знания? — с удивлением воскликнула Лана.
— Сестрёнки, ну откуда я знаю, — пожал плечами, — папа говорит нельзя меня перегружать излишними знаниями, может помешать какой то там синхронизации.
— Мира, она же на латыни, манна, энергия нашего мироздания. И волшебники и чародеи могут её воспринимать и использовать. — Лина оттарабанила с видом отличницы отвечающей на пятёрку.
— А чародей это?
— А чародеям не нужны ни артефакты ни заклинания. Чародей он сам по себе артефакт и его чары могут многое, лечить например или предметы перемещать.
— Понятно, хм, а маги?
Девчонки расхохотались, звонкими колокольчиками.
— Юра маги это фокусники, это недоделки желающие примазаться к аристократии старых Родов. — Сквозь смех пояснила мне Лана.
— Дааа, бедный Гарри. — протянул я отмахиваясь от вопросительных взглядов тут же пояснил. — Да это я читал в детстве про одного известного мага.
— Что такая интересная книга? — тут же заинтересовалась наша любительница чтива, — Даш почитать?
— Линка! — Одёрнула её Лана, — мы же с тобой вещи братика разбирали, не было там книжек.
— Да без проблем сестрёнка — без всяких задних мыслей протянул Лине свою старенькую электронную книжку, — папка называется «Потный Гарри».
— Это что?!— На меня смотрит сразу две пары обалдевших глаз. Блииин долбанный я Штрилиц. Это провал! По другому, не скажешь. И хрен бы с ней с книжкой, артефактами тут оказывается, ни кого не удивишь. А вот семейные фотки. Дед Лев и отец. Мои армейские, да и просто куча всякого барахла сбрасываемого мной на накопитель в Хуавей, это же палево которое ну ни как не объяснишь без тотального признания.
— Ой! — Лина подпрыгнула от неожиданности, когда Хуавэй с хлопком исчез из её рук. — Юра!? Зачем?
— Да фиг его знает, меня папа предупреждал, чтобы был аккуратнее, это я с испуга.
— Жалко, такая классная штукенция была.
— Юра как ты себя чувствуешь? — Лану не обманула моя отмазка. — Говоришь странные слова и творишь странные вещи.
— Давайте я вам сыграю, — потянулся к гитаре, думая чтобы такое изобразить. Точно, у меня ведь классно получалось, одногруппницам нравилось.
Испанский перебор с характерным ритмом сразу наполнил комнату ярким жарким солнцем.
Сой ан хомбре май хонрадо,
Кве ми густа ло мажор
А межерес но ме фалтон,
Ни а динеро, ни а амор.
Я запел про честного испанского парня, который сам себе нравился, потому что крут безмерно. И конь у него крутой и скачет он в горы, и про луну и звёзды, указывающие дорогу.
Подскочив с кровати, закружился по комнате притопывая в ритм песни.
Ай, яй, яй, яй,
Ай ми амор
Ай ми морена
Де ми коразон
Я играл, кружась в танце. Отбивая ритм ногами, подражал коту из диснеевского мультика. И весь мир кружился со мной. Уже не было ни комнаты, ни сестёр в ней, только я, гитара, и мультяшные коты играющие на рыбьих рёбрах. Мы кружились в танце с котом в сапогах и его чёрно-шёрстной подружкой, и звёзды танцевали вместе с нами.
Мне нравится опустошать рюмки
Водка — лучше всего
Как и светлая текила
Соль, вода и ничего
Ай, яй, яй, яй,
Ай ми амор,
Ай ты смуглянка
Де ми коразон.
Финальный аккорд. Остановившись напротив дивана, развёл руки в стороны и держа гитару за гриф, изобразил поклон, справедливо ожидая заслуженных аплодисментов. Тишина заставила с удивлением посмотреть на диван.
Сёстры были на месте, вот только смотрели совсем не на меня. Позади, за моей спиной, стоял рыжий кот. Самый, что ни на есть натуральный котяра, вот только стоял на задних лапах обутых в кожаные ботфорты, кожаные штаны, ремень с большой и круглой пряжкой, кожаная жилетка, перевязь со шпагой через плечо и широкая шляпа на голове. Вполне нормальный такой кот, рост только подкачал, не меньше метра в холке, для плюс голова в шляпе. Колоритный такой субъект.
— Мамочки это же фамильяр, — пропищал кто-то из девчонок, — Юрка вызвал фамильяра.
Кот стрельнул зелёными глазищами в сторону дивана, и как истинный гасконец, учтиво поклонился сестрицам, махнув шляпой по полу.
— Хозззяин! Благодар-р-р-ю хозззяин. — теперь кот поклонился мне, снова подметя шляпой пол, — дай мне имя хозззяин.
Обернувшись к дивану, вопросительно глянул на Лану, справедливо полагая, что уж она-то понимает в чем фишка. А вот фиг там, Лана замерла соляной статуей самой себе, зато Линка прошипела:
— Давай ему имя придурок.
Ну за придурка ты мне ещё ответишь, а имя так почему и нет.
— Быть тебе Васькой, — добавив про себя — ну не Чубайсом же, рыжее ты чудовище.
— Отныне и до конца времён, — Кот упал на колено, склонив голову в поклоне. А я, повинуясь порыву возложил меч-кладенец на плечо кота торжественно произнес:
— Принимаю твою службу Василий, — котяра вздрогнул вторая лапа подогнулась, и стоя на двух коленях он снова повторил:
— Отныне и до конца времён.
— Поднимайся с колен Василий, не гоже такому кабальеро на коленях стоять. — и подал ему руку, мимоходом отметив что меч, так же, как и гитару, отправил на штатное место не задумываясь
— Спасибо хозяин.
Фамильяр значит, и что мне с тобой делать фамильяр. Просил же папа не чудить.
— Линка, а ну метнись кабанчиком, — мстительно припомнив придурка, обратился к сестрёнке, — позови папу, мне его помощь нужна, от Ланы всё равно толку нет.
— Нет уж, фигушки, вот пусть Лана и идёт. Сам сказал от неё толку нет, — Линка с прищуром выстрелила в меня таким взглядом, что волосы у виска колыхнуло.
— Промазала, — показал пальцем где пролетела пуля, давай зови, видишь нунна не в адеквате.
— Ну да я уйду а ты Ланку целовать начнёшь.
— Хозззяин, может мне пррридать ускорррение твоей женщине? — Василий буквально материализовался на спинке дивана между девчонками. Лина взвизгнув, ракетой умчалась к родителям.
— Ох зря ты это сказал. — я с тоской посмотрел на открытую дверь, — она моя сестра.
— Хозяин в ней нет ни капли твоей крови. — зелёные глаза в изумлении уставились на меня, — она не может быть твоей сестрой, на этой женщине стоит твоя метка.
Ни чего себе заявочки. Васька и ДНК анализ, как-то не совмещались в моей голове. Интересное умение, про метку вообще молчу
— Они обе, мои сводные сёстры, — я присел на корточки перед Ланой заглядывая в её глаза.
— Нунна? Ты чего это? — смотрю в пустые глаза сестры и тихо начинаю паниковать, — что с тобой родная?
— Целуй, дай ей свою энергию, — котяра фыркнул. Мол ты чего дело то пустяшное.
Наверное, от испуга, не задумываясь о последствиях, потянувшись к Лане впился в её губы, прижимаясь в поцелуе, всем сердцем желая отдать свою миру сестре.
— Ну, что я говорила! — В дверях стояла Лина, выглядывая из-за спины отца, — Ланка хватит обжиматься.
— Смотрю сын, ты решил пересмотреть отношение к сестре, — отец с улыбкой смотрел на мои безуспешные потуги оторвать от себя Лану, — Лана прекращай, имей совесть, в конце концов это не прилично. Ну всё, всё хватит. Сын что с ней?
— Не знаю, она вела себя странно, не двигалась и не реагировала, вот я её и поцеловал. Энергию так передавал.
— Ну, ну. Верю. — папа скептически поджал губы, — фамильяр где?
— Упс, был тут, — ищу глазами этот рыжий комок шерсти, — исчез Чубайс хренов.
— Хозяин меня зовут Василий, — кот эффектно появился в центре комнаты в аристократическом поклоне, знал бы Д`артаньяном назвал, гада рыжего.
— Вот папа! Кот в сапогах рыжей масти, одна штука зовут Василий. И у меня к тебе вопрос, Что мне теперь с ним делать.