Я нервно оглядываю бар. Его нигде нет.
— Ана, что случилось? Ты словно увидела призрак.
— Кристиан, он здесь.
— Что?
Мама тоже начинает озираться.
Мне не хочется рассказывать ей об одержимости Кристиана слежкой.
Я вижу его. Пока он идет к нам, сердце буквально выскакивает из груди. Он здесь — из-за меня. Моя внутренняя богиня с радостными воплями вскакивает с кушетки. Кристиан пробирается сквозь толпу, в свете галогеновых ламп его волосы отливают красноватой полированной медью. Яркие серые глаза сверкают… гневом? Губы сжаты, нижняя челюсть напряжена. Боже правый… Только что я готова была убить его, и вот он здесь. Как я буду ссориться с ним на глазах у мамы?
Кристиан подходит к столику, с опаской заглядывает мне в глаза. На нем простая льняная рубашка и джинсы.
— Привет, — пищу я, не в силах скрыть потрясения и восторга.
— Привет, — отвечает он, наклоняется и неожиданно целует меня в щеку.
— Кристиан, это моя мама, Карла, — говорю я. Воспитание берет верх.
Он оборачивается.
— Миссис Адамс, рад познакомиться.
Откуда он узнал ее фамилию? Кристиан одаривает Карлу своей фирменной обезоруживающей улыбкой, устоять перед которой невозможно. Она и не пытается. Мамина нижняя челюсть едва не стукается о столешницу. О господи, мам, возьми себя в руки! Она молча жмет его протянутую ладонь. Неужели терять дар речи в минуты потрясения — наше семейное?
— Кристиан, — наконец выдыхает она.
Он понимающе улыбается ей, в серых глазах пляшут искорки. Я хмурюсь, разглядывая их обоих.
— Что ты здесь делаешь?
Возможно, я спрашиваю резче, чем намеревалась, и его улыбка гаснет, а на лице появляется тревожное выражение. Сердце ликует, но я потрясена, а при воспоминании о миссис Робинсон кровь вскипает. Я не знаю, чего мне хочется больше: накричать на него или заключить в объятия, и не представляю, чего хочется Кристиану. Интересно, кстати, как долго он за нами наблюдает? А еще меня беспокоит мое последнее письмо.
— Решил с тобой поздороваться, — безмятежно сообщает Кристиан. О чем он только думает? — Я живу в этой гостинице.
— В гостинице? — Я блею, словно второкурсник на амфетаминах.
— Вчера ты написала, что хочешь меня видеть. — Он замолкает, оценивая произведенное впечатление. — Наша цель — угодить клиенту, мисс Стил.
В его спокойном голосе нет и тени иронии.
Он что, совсем чокнулся? Возможно, мне не стоило так высказываться о миссис Робинсон? Или все дело в моем третьем (а на подходе четвертый) «Космо»?
Мама смотрит на нас с беспокойством.
— Выпьете с нами, Кристиан? — Она машет официанту, который через наносекунду возникает у столика.
— Джин-тоник, — говорит Кристиан. — «Хендрикс», а если нет, то «Бомбейский сапфир». В первом случае с огурцом, во втором — с лаймом.
Вот черт… он умудряется устроить шоу, просто заказывая коктейль.
— И еще два «Космо», — добавляю я, украдкой взглянув на Кристиана. Неужели я не имею права выпить с собственной матерью?
— Садитесь, Кристиан.
— Спасибо, миссис Адамс.
Он изящным движением подтягивает кресло и садится рядом со мной.
— Итак, ты случайно оказался в баре той гостиницы, куда мы зашли? — Я изо всех сил изображаю безмятежность.
— Нет, это вы случайно зашли в бар той гостиницы, где я живу, — не моргнув глазом, отвечает Кристиан. — Я только что пообедал, сошел вниз, а тут вы. Бывают же совпадения! — Он склоняет голову набок, и я замечаю в его глазах тень улыбки. Слава богу, возможно, еще не все потеряно.
— Сегодня утром мы ходили по магазинам, после обеда загорали на пляже, а вечером решили зайти в бар, — бормочу я, понимая, что со стороны может показаться, будто я оправдываюсь.
— Этот топ вы тоже купили утром? — Он кивает на новую фирменную блузку из зеленого шелка. — Цвет тебе к лицу. И ты успела загореть. Выглядишь потрясающе.
Я вспыхиваю, не зная, как ответить на комплимент.
Кристиан берет мою ладонь, мягко сжимает и проводит туда-сюда большим пальцем. Я ощущаю знакомое стеснение. Электрический разряд проникает под кожу, воспламеняет кровь, которая разносит жар во все уголки тела. Мы не виделись больше двух дней. О боже… я хочу его. Дыхание учащается. Я моргаю, смущенно улыбаюсь Кристиану и вижу, как его безупречные скульптурные губы раздвигаются в улыбке.
— Я-то думал, что удивлю тебя, Анастейша, но, как обычно, это ты удивила меня, оказавшись здесь.
Скосив глаза на маму, я замечаю, что она не сводит взгляда с Кристиана. Хватит, мам! Кристиан не экзотическая зверушка. Я понимаю, у меня никогда не было бойфренда, а назвать Кристиана бойфрендом можно лишь условно — но неужели так трудно осознать, что я сумела привлечь такого мужчину? «Этого мужчину? Еще бы не трудно, ты только посмотри на него», — огрызается подсознание. Заткнись, тебя не спрашивают!
— Не хочу вам мешать. Сейчас допью и убегаю. У меня дела, — твердо заявляет Кристиан.
— Кристиан, я очень рада, что мы познакомились, — обретает голос мама. — Ана говорила о вас с такой любовью.
— Правда?
Кристиан поднимает бровь, на лице довольное выражение, а я снова заливаюсь краской.
Подходит официант с напитками.
— «Хендрикс», сэр, — провозглашает он с нажимом.
— Спасибо, — бросает Кристиан.
Я нервно прихлебываю «Космо».
— Как давно вы в Джорджии? — спрашивает мама.
— С пятницы, миссис Адамс.
— Хотите поужинать с нами завтра? И, пожалуйста, зовите меня Карла.
— С удовольствием, Карла.
— Вот и хорошо. Простите, я отлучусь ненадолго, нужно попудрить нос.
Мама, ты же только что оттуда! Я с отчаянием смотрю ей вслед.
— Итак, ты злишься, что я поужинал со старым другом. — Кристиан обращает ко мне горящий взгляд, берет мою руку и нежно целует каждый пальчик.
Боже, не здесь!
— Да, злюсь, — шепчу я, а кровь грохочет в висках.
— Наши с ней близкие отношения в далеком прошлом, Анастейша, — говорит он тихо. — Мне нужна только ты. Когда ты это поймешь?
Я моргаю.
— Она растлительница. — В ожидании его ответа я перестаю дышать.
Кристиан бледнеет.
— Ты слишком субъективна, на самом деле все не так, — шепчет он, выпуская мою руку.
Это я субъективна?
— Тогда объясни. — «Космо» придает мне храбрости.
Он сдвигает брови.
Я продолжаю:
— Она затащила в постель пятнадцатилетнего подростка. Если бы ты был невинной девочкой, а она — взрослым мужчиной, который вовлек бы тебя в садомазохистские игры, как бы ты на это посмотрел? Если бы на твоем месте оказалась Миа?
Кристиан хмурится.
— Ана, все не так.
Я пристально смотрю на него.
— Пойми, для меня все было иначе, — спокойно говорит он. — В наших отношениях не было насилия.
— Не понимаю. — Приходит мой черед удивляться.
— Анастейша, твоя мать сейчас вернется. Вряд ли стоит обсуждать эту тему при ней. Возможно, потом. Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду, мой самолет ждет на Хилтон-Хед.
Он разозлился… о, нет!
— Не уходи, пожалуйста! Я так счастлива, что ты прилетел. Пойми, я злюсь, что ты ужинаешь с ней, когда меня нет рядом. Вспомни, как ты выходишь из себя, когда на горизонте появляется Хосе! А ведь он всего лишь друг, и мы никогда не были любовниками, тогда как вы с ней… — Я умолкаю, не желая развивать эту мысль дальше.
— Ты ревнуешь? — Он изумленно смотрит на меня, глаза теплеют.
— Да, и ненавижу ее за то, что она с тобой сделала.
— Анастейша, она помогла мне, больше я ничего не скажу. А что касается ревности, встань на мое место. Последние семь лет я никому не позволял обсуждать свои поступки. Никому на свете. Я привык поступать так, как считаю нужным. Я ценю свою независимость. Я пригласил миссис Робинсон на ужин не для того, чтобы расстроить тебя. Время от времени мы ужинаем вместе. Она мой друг и деловой партнер.
Деловой партнер? Это что-то новенькое.
Кристиан наблюдает, какое впечатление произвели на меня его слова.
— Да, деловой партнер. Наши близкие отношения в прошлом.
— Почему вы расстались?
Кристиан поджимает губы, глаза сверкают.
— Ее муж узнал.
Вот черт!
— Давай обсудим это в другое время, в более подходящем месте, — раздраженно бросает он.
— Вряд ли тебе удастся убедить меня, что она не склонна к педофилии.
— Я не считаю и никогда не считал ее извращенкой. И хватит об этом! — рявкает Кристиан.
— Ты любил ее?
— Соскучились?
Приход мамы застает нас врасплох.
Мы оба вымученно улыбаемся, и я резко откидываюсь на спинку кресла. Я чувствую себя виноватой.
Мама пристально смотрит на меня.
— Да, мам.
Кристиан молча потягивает коктейль, не сводя с меня глаз. Выражение лица тревожное. О чем он думает? Любил ли он ее? Если любил, я этого не вынесу.
— Что ж, дамы, мне пора. Приятного вечера.
Нет… нет… ты не оставишь меня в подвешенном состоянии!
— Пожалуйста, запишите напитки на мой счет, номер шестьсот двенадцать. Я позвоню утром, Анастейша. До завтра, Карла.
— Как приятно, когда тебя называют полным именем.
— Прекрасное имя для прекрасной дамы, — тихо говорит Кристиан, пожимая ее протянутую руку, и она расплывается от удовольствия.
Ах, мама, и ты, Брут?
Я встаю, взглядом умоляя его ответить на мой вопрос. Кристиан чмокает меня в щечку.
— Пока, детка, — шепчет он и уходит.
Вот негодяй! Привык всеми командовать! Плюхнувшись в кресло, я поворачиваюсь к маме.
— Что ж, должна признать, он сразил меня наповал, Ана. Вот это партия! Однако мне показалось, вы ссорились. Не пора ли вам обсудить разногласия? Вас обоих распирает от желания, того и гляди сама воспламенишься ненароком. — Она начинает картинно обмахиваться.
— МАМ!
— Ступай к нему.
— Не могу. Я прилетела, чтобы побыть с тобой.
— Ана, ты прилетела, потому что запуталась, пыталась убежать от себя! Я же вижу, вы без ума друг от друга. Поговори с ним. Бог мой, он пролетел три тысячи миль, чтобы с тобой увидеться! Ты забыла, как тяжело тебе дался перелет?
Я краснею. Она ничего не знает про его личный самолет.
— Ну что там еще?
— У него свой самолет, — смущенно бормочу я, — и не три, а две с половиной.
Почему я смущаюсь?
Ее брови взлетают.
— Ничего себе! — шепчет Карла. — Послушай, Ана, с тех пор как ты прилетела, я пытаюсь понять, что вы не поделили. И единственный способ разобраться с трудностями — обсудить их вместе. Про себя можешь думать что угодно, но пока ты не выскажешь ему своих сомнений, ты так и будешь топтаться на месте.
Я смотрю на нее исподлобья.
— Ана, милая, ты слишком любишь копаться в себе. Прислушайся к своему сердцу. Что ты чувствуешь?
Я рассматриваю ладони.
— Мне кажется, я люблю его, — отвечаю я тихо.
— Я знаю, милая. И он тебя любит.
— Нет!
— А я говорю, любит! Чего тебе нужно? Чтобы он написал это на лбу неоновыми буквами?
Я изумленно смотрю на нее, от слез щиплет глаза.
— Ана, милая, не плачь.
— Я не верю, что он любит меня.
— Не всякий способен бросить все и перелететь через континент, чтобы заглянуть на чай. Ступай к нему! Вам не найти лучшего места. Сплошная романтика, и к тому же нейтральная территория.
Под ее взглядом я робею. Я хочу пойти к нему — и не хочу.
— Милая, тебе необязательно возвращаться со мной. Будь счастлива! И ключ от твоего счастья в шестьсот двенадцатом номере. А ключ от дома — если вернешься поздно — под юккой во внутреннем дворике. А если не вернешься… что ж, ты уже большая девочка.
Я вспыхиваю до корней волос. О господи, мама!
— Только сначала допьем коктейли.
— Узнаю свою дочурку, — усмехается она.
Я робко стучусь в дверь шестьсот двенадцатого номера. На пороге Кристиан, говорит по телефону. Удивленно моргая, он широко распахивает створки и машет мне, чтобы я входила.
— Включая компенсации? А издержки? — Кристиан свистит сквозь зубы. — Да уж, эта ошибка дорого обойдется. А что Лукас?
Я осматриваюсь. Кристиан живет в люксе из нескольких комнат, похожем на номер в «Хитмане». Новехонькая ультрасовременная мебель, все в приглушенной темно-фиолетовой с золотом гамме, стены с бронзовыми узорами. Кристиан подходит к ящику темного дерева и открывает дверцу мини-бара. Он знаками велит мне налить себе чего-нибудь, а сам удаляется в спальню. Наверное, не хочет, чтобы я слышала его разговор. Я пожимаю плечами. В тот раз, когда я вошла в кабинет, он тоже не прервал звонка. Я слышу шум воды, он наполняет ванну. Наливаю себе апельсиновый сок.
Кристиан возвращается.
— Пусть Андреа пришлет мне эскиз. Барни уверяет, что решил проблему… — Он смеется. — Нет, пятница… Есть участок земли, который меня заинтересовал… Да, пусть Билл перезвонит… нет, завтра… Посмотрим, что предложит нам Джорджия, если мы будем настойчивы. — Кристиан не отрывает от меня глаз. Протянув стакан, он показывает на ведерко со льдом.
— Если их мотивы нас устроят… мы подумаем, хотя эта чертова жара… У Детройта свои преимущества, и там гораздо прохладнее… — Внезапно его лицо мрачнеет. Что случилось? — Пусть Билл перезвонит. Завтра, только не слишком рано.
Итак, моя очередь.
— Ты не ответил на мой вопрос, — бормочу я.
— Нет, — произносит он ровно, в серых глазах настороженность.
— Твое «нет» означает, что не ответил или не любил?
Кристиан скрещивает руки и облокачивается на стену.
— Зачем ты пришла, Анастейша?
— Я уже сказала.
Он глубоко вздыхает.
— «Нет» означает, что не любил.
Кристиан хмуро смотрит на меня, но, кажется, приятно удивлен моей настойчивостью.
Странно, что я все еще дышу. Когда наконец я выпускаю воздух из груди, то оседаю, словно старый мешок. Слава богу. Что бы со мной было, если бы он сказал, что любил эту ведьму?
— Ты и в самом деле богиня, зеленоглазая богиня, Анастейша.
— Вы смеетесь надо мной, мистер Грей?
— Я не смею.
Он торжественно качает головой, но в глазах играют озорные искорки.
— Смеете. И нередко.
Кристиан ухмыляется, когда я повторяю его собственные слова. Серые глаза темнеют.
— Хватит кусать губы. Ты в моем номере, тебя не было со мной три дня, и я проделал долгий путь, чтобы тебя увидеть.
Голос Кристиана смягчается.
Его «блэкберри» гудит, однако он выключает его, не взглянув на экран. Мое дыхание учащается. Я вижу, к чему он клонит… но ведь мы собирались поговорить! Кристиан делает шаг ко мне, взгляд хищный и чувственный.
— Я хочу тебя, Анастейша. И ты меня хочешь. Поэтому ты здесь.
— Мне действительно хотелось знать правду, — шепчу я, защищаясь.
— Теперь, когда ты ее знаешь, останешься? Или уйдешь?
Он подходит ко мне вплотную, и я вспыхиваю.
— Останусь, — шепчу я, поднимая глаза.
— О, хотелось бы верить, — произносит Кристиан, глядя на меня сверху вниз. — Признайся, ты страшно разозлилась на меня.
— Да.
— Не помню, чтобы кто-нибудь, кроме родных, на меня злился. Мне это нравится.
Подушечками пальцев он проводит вниз по моей щеке. О боже, его близость, его волнующий запах! Мы собирались поговорить, но сердце стучит как бешеное, кровь вскипает, страстное желание охватывает все тело. Кристиан наклоняется и проводит кончиком носа от плеча к уху, а его пальцы зарываются в мои волосы.
— Мы собирались поговорить, — шепчу я.
— Позже.
— Мне так много нужно сказать тебе.
— И мне.
Он нежно целует мою мочку. Потянув за волосы, запрокидывает голову назад, открывая доступ губам к моему горлу. Нежно покусывая кожу, Кристиан впивается в горло поцелуем.
— Я хочу тебя, — шепчет он.
Застонав, я сжимаю его в объятиях.
— У тебя месячные? — спрашивает Кристиан, не прерывая поцелуя.
О черт. Он видит меня насквозь!
— Да, — смущенно отвечаю я.
— Болезненные?
— Нет. — Я краснею. «Боже…»
Он отрывается от моих губ и смотрит на меня сверху вниз.
— Ты пьешь таблетки?
— Да.
Почему я чувствую себя так униженно?
— Идем, примем ванну.
О нет…
Кристиан берет меня за руку и ведет в спальню, большую часть которой занимает огромная кровать с изысканными драпировками, но мы проходим дальше. Ванная комната — мрамор и аквамарин — состоит из двух помещений. Во втором ванна с каменными ступенями, в которой легко поместились бы четверо. Пар поднимается над пеной, вокруг установлены каменные сиденья. Мерцают свечи. Ох… выходит, он зажег их, пока разговаривал по телефону.
— У тебя есть заколка?
Я недоуменно смотрю на него, шарю в кармане джинсов и вынимаю оттуда резинку для волос.
— Подними волосы, — говорит он мягко.
Я повинуюсь.
От тепла и влаги блузка липнет к телу. Кристиан наклоняется и закрывает вентиль, затем ведет меня в первое помещение и ставит перед зеркалом в пол напротив раковин, а сам становится за спиной.
— Подними руки, — шепчет он сзади. Я послушно поднимаю руки, и он стягивает блузку через голову, оставляя меня обнаженной до пояса. Не отрывая от меня глаз, Кристиан расстегивает пуговицу моих джинсов и дергает молнию.
— Я собираюсь трахнуть тебя в ванной, Анастейша.
Он целует меня в шею. Я склоняю голову набок, чтобы дать ему больший простор. Присев, Кристиан медленно стягивает с моих ног джинсы и трусики.
— Подними ногу, теперь другую.
Вцепившись в край раковины, я делаю, как он велит. Теперь я полностью обнажена, а он стоит на коленях позади меня, целуя и слегка покусывая мои ягодицы. Дыхание перехватывает.
Затем Кристиан встает и смотрит на меня в зеркало. Мне очень хочется прикрыться, но я преодолеваю искушение. Он накрывает мой живот своей ладонью.
— Не отводи глаз. Ты прекрасна… А теперь смотри, как ты чувственна.
Он берет мои ладони в свои, продевает пальцы, и кладет обе ладони на живот.
— Ощути, какая нежная кожа.
Голос низкий и мягкий. Кристиан медленно гладит моими ладонями живот, затем поднимается к груди.
— Смотри, какая пышная грудь.
Он накрывает груди моими ладонями, а его большие пальцы нежно теребят соски.
Со стоном я выгибаю спину. Кристиан сжимает и нежно тянет соски, заставляя их набухнуть. Я с изумлением наблюдаю в зеркале за охваченной вожделением распутницей. О, как хорошо! Со стоном закрываю глаза, не в силах смотреть, как похотливая женщина передо мной изнемогает от страсти, возбуждая себя своими ладонями… его ладонями. Я глажу свою кожу, словно я — это он, теряя разум от его прикосновений и тихих, мягких приказов.
— Хорошо, детка, — шепчет Кристиан.
Он опускает мои руки ниже, от пояса к бедрам и лобку. Раздвинув сзади бедра коленом, он гладит моими пальцами мою киску, то одной ладонью, то другой, выдерживая ритм. Я едва сдерживаюсь, марионетка в руках опытного кукловода.
— Посмотри, как ты светишься, Анастейша, — шепчет он, целуя и покусывая мои плечи. Я издаю стон.
Внезапно он отпускает мои руки.
— Теперь сама, — командует Кристиан, делая шаг назад.
Я пытаюсь продолжать, но, увы, это невозможно сравнить с прежними ощущениями. Мне нужен он, только он! Без него я погибаю.
Кристиан через голову снимает рубашку, быстро стягивает джинсы.
— Что, я справляюсь лучше?
Его глаза в зеркале сжигают меня огнем.
— Да, о, да, прошу тебя, — выдыхаю я.
Он снова накрывает мои руки своими и продолжает ласкать мой клитор. Спиной я ощущаю жесткие волосы у него на груди и его возбужденный член. Скорее, ну пожалуйста. Кристиан покусывает мой затылок, я закрываю глаза, испытывая бесчисленное количество ощущений: на шее, в паху, сзади.
Внезапно Кристиан останавливается и резко поворачивает меня к себе лицом. Одной рукой он перехватывает мои запястья и заводит руки за спину. Другой тянет меня за волосы, собранные в хвост, запрокидывая голову назад, а губами страстно, яростно впивается в мои губы.
Его прерывистое дыхание сливается с моим.
— Когда у тебя начались месячные, Анастейша?
Вопрос застает меня врасплох.
— Э… вчера.
— Хорошо.
Кристиан отпускает меня и снова поворачивает спиной к себе.
— Упрись в раковину, — командует он и тянет на себя мои бедра, заставляя меня согнуться, как уже делал в игровой комнате.
Просунув руку у меня между ног, он дергает за синюю нитку… О нет! Кристиан аккуратно извлекает тампон и швыряет в ближайший унитаз. О матерь божья… И вот он уже во мне!.. Кожа к коже… поначалу он двигается медленно, без усилия… прислушиваясь к моим реакциям… о! Я упираюсь в край раковины, тяжело дыша, выгнув спину, ощущая Кристиана внутри. О, сладкая мука… его руки сжимают мои бедра. Движения становятся резкими, темп ускоряется, Кристиан наклоняется и рукой ласкает мой клитор… О боже. Я близка к оргазму.
— Так-так, детка, хорошо, — хрипло бормочет он, бешено вращая бедрами, не щадя меня — и в это мгновение земля уходит из-под ног.
О!.. я громко кричу, отчаянно цепляясь за раковину. Меня сотрясает оргазм, внутри все сжимается и разжимается. Кристиан не отстает. Припав ко мне, на последнем издыхании он выкрикивает мое имя, словно молитву.
— О Ана! — Его хриплое дыхание вторит моему. — О детка, тобой невозможно пресытиться!
Неужели так будет всегда? Так восхитительно, страстно, так сокрушительно, так волшебно. Слова рвутся с губ, но я слишком ошеломлена и могу думать лишь об одном: неужели когда-нибудь я испытаю пресыщение?
Мы опускаемся на пол, и руки Кристиана заключают меня в ласковый плен. Я прячу лицо у него на груди. Смакуя, вдыхаю его неповторимый запах. Не прижимайся. Я повторяю эту фразу, словно мантру. Мне хочется водить пальцами по его груди, рисуя узоры, но я одергиваю себя, зная, что он ненавидит прикосновения. Мы лежим тихо, уйдя в себя. Я растворяюсь в Кристиане, растворяюсь без остатка.
— У меня идет кровь, — шепчу я, вспомнив про месячные.
— Мне все равно, — бормочет он.
— Я вижу, — замечаю я суховато.
— Тебя это беспокоит?
Беспокоит ли это меня? Наверное, должно, но мне нет дела. Я откидываюсь на спину и смотрю снизу вверх в дымчато-серые глаза.
— Ни капельки.
Кристиан усмехается.
— Давай примем ванну.
Он разжимает объятия, намереваясь встать с пола. Внезапно я замечаю маленькие круглые шрамы у него на груди. Это не ветрянка, машинально думаю я. Грейс сказала, он не болел. О черт… шрамы похожи на ожоги. Но от чего? Неожиданная догадка заставляет меня побледнеть от ужаса и отвращения. Сигареты. Но кто это сделал: миссис Робинсон, его настоящая мать, кто? Возможно, есть другое объяснение, а я надумала лишнего — в груди вспыхивает безумная надежда.
— Что случилось? — Кристиан смотрит с тревогой.
— Твои шрамы, это ведь не ветрянка?
В одно мгновение Кристиан замыкается, уходит в себя: спокойствие и безмятежность сменяет настороженность, даже злость. Лицо мрачнеет, губы сжимаются в тонкую непреклонную линию.
— Нет, не ветрянка, — отрывисто бросает он, очевидно, не собираясь углубляться в предмет, затем встает, протягивает руку и поднимает меня с пола.
— И нечего так смотреть на меня, — сварливо добавляет он, убирая руки.
Я вспыхиваю и опускаю глаза, но теперь я уверена, совершенно уверена, что кто-то тушил сигареты о Кристиана. Мне становится дурно.
— Это она? — спрашиваю я, не успев подумать о последствиях.
Кристиан молчит. Я поднимаю глаза, наталкиваясь на сердитый взгляд.
— Она? Миссис Робинсон? Нет! Незачем делать из нее чудовище, Анастейша. Не понимаю, тебе что, нравится обвинять ее во всех грехах?
Кристиан стоит передо мной, ослепительный в своей наготе, на нем моя кровь, и мы наконец-то добрались до разговора. Я тоже обнажена, нам обоим нечем прикрыться, разве что спрятаться под водой. Глубоко вдохнув, я так и делаю, забираюсь в восхитительно теплую жидкость. Уже сидя в глубокой ванне и тая в ароматной пене, я осмеливаюсь поднять глаза на Кристиана.
— Я просто подумала, каким бы ты был, если бы не встретил ее. Если бы она не приобщила тебя к своему… своему образу жизни.
Кристиан вздыхает, забирается в ванну с другой стороны, стараясь не касаться меня под водой. Челюсти сжаты, в глазах — лютый холод. Черт, неужели он так рассвирепел от моих слов?
Его взгляд невозмутим, по лицу невозможно прочесть, о чем он думает. Молчание вновь разделяет нас, но я усвоила мамин совет. Твоя очередь, Грей, на этот раз я не стану допытываться. Мое подсознание нервно грызет ногти — неизвестно, чем все закончится. Мы с Кристианом пожираем друг друга глазами, но я не намерена уступать. Проходит вечность… наконец он качает головой и усмехается:
— Если бы не миссис Робинсон, возможно, я пошел бы по стопам матери.
Я потрясенно моргаю. Стал бы наркоманом? Занялся проституцией? Совмещал бы оба занятия?
— Меня устраивали ее любовные причуды.
Что, черт подери, он имеет в виду?
— Что значит устраивали?
— Она не позволила мне свернуть на кривую дорожку. — Кристиан твердо смотрит на меня. — Трудно расти в идеальной семье, если ты не идеален.
О нет. У меня пересыхает во рту. Он не отрывает от меня глаз, на лице загадочное выражение, однако он явно не намерен делиться со мной своими секретами. Мои надежды обмануты, меня бьет дрожь. Кристиана переполняет ненависть к самому себе. Выходит, когда-то миссис Робинсон любила его. Вот черт… неужели любит до сих пор? Я судорожно вздыхаю, словно в живот заехали ногой.
— Она все еще любит тебя?
— Вряд ли. — Кристиан хмурится, словно никогда об этом не задумывался. — Сколько можно повторять, это было давно. Я не могу изменить прошлое, даже если захочу. А я не хочу. Она спасла меня от меня самого. — Он раздраженно проводит мокрой рукой по волосам. — Я ни с кем этого не обсуждал. За исключением доктора Флинна. И единственная причина, по которой я рассказал это тебе: я хочу, чтобы ты мне верила.
— Я верю, но хочу знать больше! Всякий раз, когда я пытаюсь разговорить тебя, ты меня отталкиваешь.
— О, бога ради, Анастейша, что ты хочешь знать? Что я должен сделать? — Его глаза горят, и, хотя он не повышает голоса, я вижу, что Кристиан с трудом сдерживает гнев.
Я быстро опускаю глаза на свои руки под водой — пузырьки начинают лопаться.
— Я просто пытаюсь понять тебя, ты для меня — загадка. И я счастлива, что ты отвечаешь на мои вопросы.
Возможно, виноват «Космополитен», толкающий меня на безрассудства, но внезапно расстояние между нами кажется мне невыносимым. Я придвигаюсь нему и припадаю к груди, кожа к коже. Кристиан подбирается и с тревогой смотрит на меня, словно я собираюсь его укусить. Вот, так гораздо лучше! Моя внутренняя богиня разглядывает Кристиана со спокойным любопытством.
— Пожалуйста, не злись на меня, — шепчу я.
— Я не злюсь, Анастейша. Просто я не привык к таким допросам. До сих пор только доктор Флинн и… — Он запинается и хмурит брови.
— Миссис Робинсон? Только с ней ты бываешь откровенен? — Теперь я пытаюсь унять гнев.
— Да.
— О чем вы говорите?
Расплескивая воду на пол, Кристиан приподнимается, обнимает меня за плечи и опирается о бортик ванны.
— Никак не уймешься? — бормочет он раздраженно. — О жизни, тайнах вселенной, бизнесе. Мы с миссис Робинсон знакомы сто лет, нам есть о чем поболтать.
— Например, обо мне?
— И о тебе.
Серые глаза внимательно наблюдают.
Я закусываю нижнюю губу, пытаясь не поддаться эмоциям.
— Почему вы говорите обо мне?
Мне не нравится ныть и капризничать, но я ничего не могу с собой поделать. Давно пора остановиться, я слишком давлю на него. Мое подсознание снова корчит физиономию в духе Эдварда Мунка.
— Я никогда не встречал никого на тебя похожего, Анастейша.
— То есть? Все прочие с ходу подписывали контракт, не задав ни единого вопроса?
Кристиан качает головой.
— Я нуждался в совете.
— И миссис Педофилка дала тебе хороший совет?
Оказывается, я совсем не умею управлять собственным темпераментом.
— Анастейша, прекрати.
Я очертя голову несусь по тонкому льду навстречу опасности.
— Или я выпорю тебя. Нас с миссис Робинсон не связывают ни любовные, ни сексуальные отношения. Она старый добрый друг и деловой партнер. У нас есть общее прошлое, которое я необычайно ценю, хотя наша связь и разрушила ее брак, но все давно позади.
Как так? Ведь она по-прежнему замужем. И как им удавалось так долго выходить сухими из воды?
— А твои родители? Они не знали?
— Нет, — рычит он, — сколько можно повторять?
Пожалуй, я и впрямь зашла слишком далеко.
Больше из него и слова не вытянешь.
— Ты закончила?
— На сегодня.
Кристиан делает глубокий вдох, словно с плеч упала огромная тяжесть.
— Хорошо, теперь моя очередь, — тихо говорит он, взгляд твердеет. — Ты не ответила на мое письмо.
Я вспыхиваю. Ненавижу расспросы. К тому же всякий раз, когда мы решаем что-то обсудить, Кристиан выходит из себя. Я мотаю головой. Наверняка мое любопытство вызывает у него такие же чувства — Кристиан не привык оправдываться. Эта мысль лишает меня покоя, рождает чувство вины.
— Я собиралась, но ты прилетел так внезапно.
— Ты расстроилась? — спрашивает он бесстрастно.
— Нет, обрадовалась, — шепчу я.
— Хорошо. — Кристиан расплывается в улыбке. — И я рад, что прилетел. Несмотря на твои допросы с пристрастием. Думаешь отделаться легким испугом только потому, что я примчался сюда ради тебя? И не надейтесь, мисс Стил. Я желаю знать больше.
О нет…
— Я же говорю, что обрадовалась. И благодарна тебе, — бормочу я.
— Не стоит благодарности, мисс Стил.
Его глаза сияют. Кристиан наклоняется и целует меня. Я мгновенно возгораюсь. Над водой еще поднимается пар. Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз.
— Нет, сначала я хочу кое-что узнать, ну а потом надеюсь на большее.
«На большее?» — опять это слово. Но что его интересует? В моем прошлом нет тайн, трудное Детство — это не про меня. Что ему нужно знать обо мне, чего он еще не знает?
Я покорно вздыхаю.
— Что ты хочешь знать?
— Для начала скажи, что ты думаешь о нашем контракте?
Я моргаю. Правда или фант? Подсознание и внутренняя богиня нервно переглядываются. «Черт, пусть будет правда».
— Не уверена, что сумею долго притворяться. Играть роль на протяжении выходных.
Я вспыхиваю и опускаю глаза.
Кристиан поднимает мой подбородок и довольно улыбается.
— Я тоже не думаю, что ты справишься.
Я чувствую себя слегка задетой.
— Ты надо мной смеешься?
— Смеюсь, но по-доброму.
Затем наклоняется и коротко целует меня.
— Плохая из тебя саба, — шепчет он, держа меня за подбородок, а глаза хитрые.
Я изумленно смотрю на него, затем начинаю смеяться. Кристиан смеется вместе со мной.
— Возможно, у меня был плохой учитель.
— Возможно, — фыркает он. — Мне следовало не давать тебе спуску.
Кристиан с коварной ухмылкой склоняет голову набок.
Я нервно сглатываю. О боже, нет. И в то же мгновение мышцы внутри сладко сжимаются. Это его способ выразить свои чувства. Возможно, единственный ему доступный, внезапно понимаю я. Кристиан наблюдает за моей реакцией.
— Было ужасно, когда я в первый раз тебя отшлепал?
Я моргаю и пристально смотрю на него. Ужасно? Я вспоминаю, смущенная собственной реакцией. Было больно, но теперь боль не кажется нестерпимой. Кристиан все время повторял, что главное происходит в голове. А во второй раз… скорее, сладко.
— Нет, не ужасно, — шепотом отвечаю я.
— Главное в голове? — настаивает он.
— Пожалуй. Испытать наслаждение, когда не ждешь.
— Со мной было так же. Некоторые вещи понимаешь не сразу.
Вот черт. С ним это произошло, когда он был ребенком.
— Есть особые стоп-слова, не забывай о них, Анастейша. Если ты готова следовать правилам, отражающим мою потребность контролировать и защищать тебя, у нас все получится.
— Тебе необходимо меня контролировать?
— Я не мог удовлетворить эту потребность в юности.
— А сейчас это своего рода терапия?
— Можно сказать и так.
Это я могу понять, это мне поможет.
— Есть одно противоречие: ты велишь мне не сопротивляться, а потом говоришь, что тебе нравится моя непокорность. Слишком узкая грань для меня.
Мгновение он смотрит на меня, затем хмурится.
— Я понимаю, но до сих пор ты справлялась.
— Но чего мне это стоило? Я все время как на иголках!
— На иголках? А что, хорошая мысль, — ухмыляется он.
— Я не это имела в виду! — В сердцах я ударяю по воде, обрызгивая его.
— Ты специально меня обрызгала?
— Нет.
О черт… не смотри так!
— Мисс Стил, — Кристиан подтягивает меня к себе, расплескивая воду, — вам не кажется, что мы заболтались?
Он берет мое лицо в ладони и с силой овладевает моим ртом. Запрокидывает голову назад. Я издаю сдавленный стон. Кристиан полностью контролирует ситуацию, это он умеет. Внутри вспыхивает пламя, я запускаю пальцы в его волосы и отвечаю на поцелуй. Застонав, Кристиан поднимает меня и сажает верхом. Я ощущаю под собой его возбужденный член. Отпрянув, он окидывает меня похотливым взглядом. Я опускаю руки, собираясь упереться в края ванны, но он перехватывает мои запястья и заводит руки за спину, удерживая их одной ладонью.
— А теперь я возьму тебя, — шепчет он, поднимая меня высоко над собой. — Готова?
— Да, — шепчу я, и тогда он опускает меня на свой член, медленно, нарочито медленно, смакуя каждое мгновение.
Я со стоном закрываю глаза и наслаждаюсь длящимся ощущением. Кристиан выгибается, я судорожно вздыхаю, подаюсь вперед и лбом упираюсь в его лоб.
— Пожалуйста, разреши мне дотронуться до тебя, — шепчу я.
— Нет, не смей ко мне прикасаться! — умоляет он и, отпустив мои запястья, кладет ладони на бедра.
Вцепившись в бортики ванны, я медленно двигаюсь, не сводя с него глаз. Кристиан наблюдает за мной. Его рот полуоткрыт, он дышит прерывисто и шумно, язык блестит между зубами. Кристиан выглядит таким… чувственным. Наши влажные тела скользят. Я наклоняюсь и целую его. Он закрывает глаза. Тогда я запускаю руку ему в волосы и тяну, запрокидывая голову назад, но не отнимая губ. Это разрешено, нам обоим это по душе. Мы движемся вместе. Мой поцелуй все глубже, я скачу во весь опор, убыстряя ритм. Кристиан приподнимает меня, быстрее, еще быстрее. Влажные рты, спутанные волосы, мокрые бедра. Я близка к оргазму… я уже начинаю узнавать это сладкое сжатие. И вода, вода плещется вокруг, воронка затягивает нас внутрь, наши движения становятся яростнее и неистовее, брызги летят во все стороны, и такой же водоворот бушует внутри меня… и мне все равно, что будет дальше.
Я люблю его! За чувства, которые в нем возбуждаю, за его страсть и горячность. Люблю за то, что он прилетел ко мне с другого конца континента. За то, что он любит меня. Это так неожиданно, так ошеломляюще. Он — мой, а я принадлежу ему.
— Давай же, — шепчет Кристиан.
И я взрываюсь, оргазм сотрясает меня, бурный, неистовый, сокрушающий. Неожиданно Кристиан стискивает меня в объятиях — и кончает вслед за мной.
— Ана, детка! — восклицает он, и его страстный возглас проникает в самые глубины моей души.
Мы лежим на животе, укрытые простынями. На громадной кровати, обнимая подушки, глаза в глаза, серые в голубые. Мы обнажены, но не касаемся друг друга.
— Хочешь спать? — мягко спрашивает Кристиан. Он невероятно красив, белые египетские простыни оттеняют цвет волос и выразительные серые глаза. Кристиан кажется задумчивым.
— Нет, я не устала.
Я ощущаю прилив сил. Это так здорово — просто разговаривать, что я не могу остановиться.
— Чего тебе хочется? — спрашивает он.
— Болтать.
Он улыбается.
— О чем?
— О пустяках.
— Пустяках?
— О тебе.
— Обо мне?
— Какой твой любимый фильм?
Он усмехается.
— Сейчас «Пианино».
Его улыбка заразительна.
— Ну конечно, я должна была догадаться! Печальная, волнующая мелодия, которую ты наверняка умеешь играть. Ваши достижения неисчислимы, мистер Грей.
— И лучшее из них — вы, мисс Стил.
— Значит, мой номер семнадцать.
Он хмурится, не понимая.
— Семнадцать?
— Я о женщинах, с которыми вы… занимались сексом.
Кристиан кривит губы, скептически ухмыляясь.
— Не совсем так.
— Ты сказал, их было пятнадцать!
Мое смущение очевидно.
— Я имел в виду тех, кого приводил в игровую комнату. Я неправильно тебя понял. Ты не спрашивала, сколько всего женщин у меня было.
— А…
Вот черт… больше… насколько больше?
— Ты говоришь про ванильный секс?
— Нет, ванильный секс у меня был только с тобой. — Он качает головой, все еще улыбаясь.
Ему смешно? И почему я, идиотка такая, улыбаюсь в ответ?
— Не знаю, сколько их было, у меня нет привычки делать зарубки на столбике кровати.
— Я о порядке цифр. Десятки? Сотни?.. Тысячи?
С каждым вопросом мои глаза расширяются.
— Господи помилуй! Десятки, остановимся на десятках.
— Все сабы?
— Да.
— Хватит ухмыляться, — говорю я грозно, безуспешно пытаясь нахмуриться.
— Не могу, ты такая странная.
— Странная означает особенная? Или с придурью?
— И то, и другое.
Он повторяет мои слова.
— Кажется, вы мне дерзите.
Кристиан целует меня в кончик носа.
— Приготовься, Анастейша. То, что я скажу, потрясет тебя. Готова?
Я киваю, сохраняя на лице глуповатое выражение.
— Все сабы профессионалки. В Сиэтле и окрестностях есть места, где этому учат.
Что?
— Ой.
— Увы, я платил за секс, Анастейша.
— Нашли чем гордиться, — бормочу я надменно. — Вы были правы, я потрясена. И злюсь, что мне нечем потрясти вас в отместку.
— Ты надевала мое белье.
— Неужели это вас шокировало?
— Да.
Моя внутренняя богиня в прыжке с шестом берет отметку в пятнадцать футов.
— А знакомиться с моими родителями пришла без трусов.
— Чем привела вас в шок?
— Да.
О боже, отметка повышается до шестнадцати футов.
— Выходит, все мои достижения в этой области связаны с нижним бельем.
— Но самый большой шок я пережил, когда ты призналась, что девственница.
— Да уж, на вашу физиономию в этот момент стоило посмотреть, — хихикаю я.
— Ты позволила мне отходить тебя стеком.
— Как, и это было шоком?
— Да.
Я усмехаюсь.
— Можем повторить.
— Я очень на это надеюсь, мисс Стил. Как насчет ближайших выходных?
— Хорошо, — смущенно соглашаюсь я.
— Правда?
— Да, я снова войду в Красную комнату.
— Ты называешь меня по имени.
— Шокирует?
— Шокирует то, что мне это нравится.
— Кристиан.
Он усмехается.
— На завтра у меня кое-какие планы.
Его глаза возбужденно горят.
— Какие планы?
— Пусть это будет сюрпризом, — мягко говорит он.
Я поднимаю брови и одновременно зеваю.
— Я утомил вас, мисс Стил? — насмешливо интересуется Кристиан.
— Ничего подобного.
Кристиан наклоняется надо мной и нежно целует в губы.
— Спи, — приказывает он и выключает свет.
Я закрываю глаза, усталая и пресыщенная, ощущая себя в самом центре циклона. Однако, несмотря на все, что он сказал и что утаил, я никогда еще не была так счастлива.